— Ну, рассказывай, — негромко хмыкнул он, выпустив клуб сизого дыма.
— Что рассказывать? — я даже растерялась.
— Как тебя зовут и почему ты закрылась дома, чтобы не сожрали, — конкретизировал брюнет.
— А, я просто болела, потому и дома была, когда это произошло, — чуть сбивчиво рассказала я, отбросив ненужные детали, — а зовут меня Вера.
— Просто Вера? — ухмыльнулся он.
— Ну, а какой толк от фамилии? — немного смутилась я.
— Ну да, ты права, — бросив окурок в шахту, лишенную лестниц, сей гигант поднялся и протянул мне руку, — пошли. Меня Лёва зовут. — коленки тряслись, но я послушно побрела следом за ним. — Хочешь, понесу тебя?
— Нет, — я вымученно улыбнулась, придерживаясь за стену, — иначе я никогда выносливей не стану, — и заставят меня работать телом.
Хотя, чего это меня зациклило на том, что придется стать проституткой? Может, обойдется. Этот Лёва, вроде, нормальный, да и не видать тут народу особо, кроме Олега. Кстати, и зомби тоже немного.
Сама не понимаю, как доползла до одиннадцатого этажа, честно.
— Давай, заползай, — передо мной открыли тяжелую железную дверь. Я послушно забрела в удивительно чистую и неразгромленную прихожую, позволила за локоть оттащить себя в комнату с двумя одинарными кроватями, — падай на любую, поспи, а потом мы тебе соседнюю обустроим.
Кажется, Лев еще что-то говорил, но я уже не слышала, засыпая на лету. Последним ощущением было падение щекой на мягкую пышную подушку и утопание в ее пахнущих сигаретным дымом и ментоловой жвачкой объятиях.
========== Часть 3 ==========
Проснулась я рывком, словно вынырнула из омута. Я давно не спала нормально, все боялась, что баррикада не удержит странно затихающих на ночь зомби. Но было все так же светло, значит, проспала я совсем немного. Я села, прислушиваясь к ощущениям — ныли и дрожали все мышцы, но не было той тянущей боли, которая возникает после нагрузок. Как не было на мне и “черепашки”, черных штанов и сапог. Моя домашняя бежевая футболка и серые мягкие спортивки. Ну, еще меня накрыли мягким пледом. Погладив ладонью нос изображенного на пледе оскалившегося ягуара, я решительно встала, преодолевая во сто крат увеличившуюся вдруг силу тяжести.
— Нет, ну а вдруг! — я в нерешительности остановилась на полпути к приоткрытой двери.
— Сам подумай, какую чушь несешь! — фыркнул знакомый баритон Лёвы. — Зачем кому-то засылать к нам девчонку? Кому нахрен мы сдались?
— Во-первых, она не девчонка, ей, небось, лет двадцать пять, — двадцать четыре, вообще-то, —она у нас в универе лаборанткой подрабатывала одновременно с аспирантурой, — ага, значит, это точно тот Олег с третьего, по-моему, курса, — а во-вторых, база у нас офигенски обустроена уже, может, кому-то лень свою делать?
— Тебе прямо сказать, куда ты можешь засунуть свои аргументы? — процедил Лев. — Я нашел ее совершенно случайно, как это подстроишь? И, если это подстроено, Голливуд по ее актерским способностям плачет. Закрыли тему.
— Слу-ушай, Вить… А может, она просто тебе нравится, а? — лукаво протянул Олег.
— Завались! — раздался грохот, будто что-то тяжелое рухнуло.
Эм-м… Витя? Он же сказал, что он Лёва. Соврал? А смысл? Похоже, мне не доверяют…
Когда я выковыляла в обустроенную как склад и столовая одновременно комнату, граничившую с той, в которой я спала, мужчины ставили на место, видимо, перевернутый стол.
— Прости за побудку, — как ни в чем не бывало, легко улыбнулся Лёва-Витя, — не ходи босиком, обуйся.
Я послушно отправилась выполнять указ. Присев на разворошенную постель, сунула одну ногу в сапог. Как оказалось, не в тот. Сунула другую, застегнула “молнию”. Мои “выходные” штаны были аккуратно сложены на стуле у кровати, куртка висела на спинке. Не слишком ли много заботы о нежданной нахлебнице?
Во второй раз я потопала в общество выживших. Там меня уже ждала вскрытая банка консервированной кукурузы, плоская банка кильки в томате, галеты и сок в картонной коробочке. Господи, это же еда! Все мысли моментально улетучились — за сегодня я съела две шпротинки. За вчера — пять. Это просто королевский обед!
— Ты ешь, — Лёва всучил булькнувшую содержимым канистру Олегу и дружеским толчком в спину отправил его на выход, — а мы, если что, на два этажа ниже, лады?
Кивнув, я села за стол и взялась за столовую ложку. Этот человек просто ангел небесный! Мне бы сейчас даже что-нибудь испорченное сгодилось, не говоря уже о такой вкуснотище! А мама сетовала, когда я говорила, что люблю всякую сайру, кильку, шпроты и прочую консервированную рыбу. Эх, мама-мама… Хорошо, что ты не застала весь этот глобальный пиз… Конец человечества.
Умяв все до крошки, я выбросила обертки и банки в ютившийся в уголке мусорный бачок с крышкой. Так, от меня должна быть польза! Правда, я не уверена, что мне можно трогать, а что нет…
Начать я решила со спальни. Заправила обе кровати, сложила аккуратной стопочкой небрежно брошенные на стуле вещи Олега и… И все. А что еще сделать? Пыли нет, вернее, ее нет там, куда я могу достать. На шкафу, конечно, должна быть, но туда я со своим ростом даже со стула не доберусь. Есть еще в этой больше похожей на казарму спальне стол с разложенным на нем оружием, огнестрельным и холодным, но я туда даже не думала соваться. В обустроенной для жилья квартире имелась крошечная кухня и еще одна комната, заполненная картонными коробками с надписями вроде: “горох”, “гречка”, “тушенка” и так далее. Я хотела было передвинуть одну из них, опасно стоящую на краю, но, приготовившись к усилиям, едва не обрушила всю конструкцию — коробка оказалась пустой. Видимо, они только набирают запасы из окрестных домов и магазинов. Такие действия у них продуманные, будто заранее они начали готовиться к тому бедламу, который нас окружает, будто знали, что мир круто изменится.
В результате, я заскучала и пошла проведать работяг. Мышцы бедер болезненно отзывались при спуске, но горький жизненный опыт подсказывал — это только цветочки, наливные и тяжкие ягодки впереди…
Я остановилась на лестнице и присела на ступеньку, наблюдая. Мужчины возились с небольшим генератором, пытаясь запустить лифт. Какой смысл, если они уже сделали лестницу? Или почему сразу не запустили лифт, а придумали всю эту лестничную конструкцию?
— Тебе не холодно? — вдруг поинтересовался Лев, все так же сидя ко мне спиной. — И не сиди на бетоне — простудишься.
Я молча встала, поднялась на пролет. В одной из открытых квартир нашла целую табуретку и с ней вернулась на свой наблюдательный пост.
— Чего это вы, Вер Николавна? — насмешливо сверкнул зубами бывший студент, почесывая русый висок кончиком отвертки. — Скучно?
— Даже думать о ней забудь, — холодно отрезал брюнет, ковыряясь во внутренностях пульта.
Кажется, мы оба удивились. Пожав плечами, обиженный Олег присел на корточки у стены и закрыл глаза.
— А разве, — я даже изумилось той гулкости, с которой мой голос разносился в полной тишине, — питание у лифта не под крышей?
— Там мы все сделали, — откликнулся парень, почесав кончик носа, — просто пульты на одиннадцатом и десятом сломаны совсем, а этот рабочий, но только со светом. Прям как мертвяки, — он хихикнул.
О чем это он?
— Эм-м… В смысле, “как мертвяки”? — робко уточнила я, боясь, что меня поднимут на смех.
— Они ночью будто выключаются, — пояснил Лёва, — и это было бы для нас идеально, если бы эти ублюдки не кидались на нас, стоит только нечаянно посветить на них фонариком. Добудем пээнвэ — и станет хорошо.
ПНВ? Прибор ночного видения? А где они хотят его взять-то?
— А почему в округе так зомби мало? — раз уж они разболтались, можно хоть что-то узнать.
— В километре примерно отсюда кое-какие идиоты укрепили торговый центр, — подал голос Олег, — а обоняние у мертвяков хоть и дерьмовое, но есть, так что они там все и пасутся.
— Есть контакт, — неожиданно выдал Лев, — поможешь испытать?
— Ла… Ладно, — я спустилась к ним, а там и лифт подъехал.
