– Ты себя должна в первую очередь себя уважать. А какое-же это уважение, если ты, увидев, что твой любимый человек на твоей постели кувыркается с какой-то ман…овошкой, еще должна понять его и простить. Это только в телевизоре, в "нашей раше" возможно. Твой Кирилл хам, ни себя не уважает, ни тебя. Как-будто не смог найти места для кувыркания. А твоей Зинаиде Брылькиной я бы премию выдала за то, что открыла глаза на безобразие. Ты представь сколько человек было в курсе его измен, начиная с тех, с которыми он изменял. Если знала Зинаида, знали и соседи по дому. Да и на работе у него не слепые и не глухие работают. А еще хвалю за то, что не кинулась в слезы, в жалость к себе. Нашла себе молодого любовника? Замечательно. Это заставит держать себя в тонусе. Да и Кир твой может поймет, кого он потерял.

ГЛАВА 2

Эту беседу провела со мной мама, когда я все-таки решилась рассказать ей обо всем. Я долго собиралась с духом, пока Юля не дала мне пинка под зад. Образно, конечно.

– Мам, если ты не расскажешь обо всем бабушке, я сама ей расскажу. А она обидится, что ты не посчитала нужным её в известность поставить. Тебе это надо?

– Маленькая шантажистка.

– Я не маленькая, – надула губы Юлька, а потом не выдержала захихикала. – Мам, а примирение невозможно? – и она скорчила такую жалобную рожицу.

– Ох, Юляшка, Юляшка. Скажи мне, дорогая моя девочка, как склеить разбитую чашку, чтобы не было видно трещин?

– Мам, я же вижу, что папа переживает, он ведь тебя любит.

– Не спорю, родная. Наверное, любил когда-то, а потом себя любить больше стал. Если человека по-настоящему любишь, никогда не сможешь ему причинить боль. А он мне подножку поставил. В итоге лежу я ниже плинтуса. – Я через силу улыбнулась, чтобы скрыть от дочки свою боль.

Я сегодня решила понаглеть. А что, могу? Могу! Хочу? Не очень, но ведь могу. Могу себе позволить выглядеть красавицей и похвастаться этим. Да! Я вчера после салона отправилась в магазины, обновить гардероб. Ибо, так здорово обновив свою внешность, невозможно влезать в старые вещи. Да и дочурку хочется порадовать своим новым видом. Я – п е р е к р а с и л а с ь. В....БЛОНДИНКУ. Ха! Назло всем врагам, правда не знаю каким, но…назло.

И продолжаю наглеть. Заявилась с утра пораньше к Андрею и без звонка. Никогда без звонка не приходила, уже научена горьким опытом. Правда случай не тот, все-таки не муж, а всего-навсего любовник, но совсем не хочется опять застать картину Репина. А тут меня поперло. Море по колено. Даже если застану, ну и что? А я тут раскрасавица, а вы продолжайте-продолжайте. Увы, облом. Андрей еще спал и спал один. Ну не дура ли я? Почему увы… это же хорошо, что один. Я что превращаюсь в мазохистку?

Конечно он был впечатлен. Еще как впечатлен. Я это впечатление на себе испытала, два раза. Ага! Он меня еще отпускать не хотел, особенно к мужу. Ну и что, что это день рождения дочери, но ведь и муж там будет. Еле отговорилась, пообещав завтра быть как штык, в этом же прики..эээ.. наряде.

А потом я отправилась к…бывшему мужу…на работу. Вот! Смелая или наглая? Решила, что поеду вместе ним за дочуркой. Все вместе и приедем домой, только заказанный тортик по дороге заберем.

И вот я вся "такая-растакая" захожу в больницу, поднимаюсь на второй этаж, пытаюсь войти в хирургическое отделение, а меня не пускают. Спрашивают кого надобно, мол сейчас позовут. Я последний раз была здесь лет пять назад. Ну и кто меня может узнать? Особенно обновленную. Ну, говорю, зовите тогда вашего наиглавнейшего хирурга. Тетка в белом халате, еле шаркая ногами, ушла за ним, а я потихонечку за ней. Мне интересно.

Иду я за этой теткой на цыпочках. Постучала она в дверь кабинета Кирилла и заходит туда, а я за ней. Всё, можно уже и не звать его, я уже тут. Тетка от такой наглости обалдела. И не успела и рта открыть, а Кирилл уже встал из-за стола и идет ко мне навстречу.

А тетка всё-таки пробормотала:

– Кирилл Андреевич, тут к вам пришли. Я не пускала, а она....

Он так аккуратно взял её под локоток и стал выпроваживать в дверь:

– Спасибо, Мария Михайловна, это моя жена.

Тетка головой завертела и никак не хочет уходить. Интересно же ей. Ну вообщем справился сей доблестный рыцарь с любопытной теткой и закрыл дверь.

– Ирина, что-то случилось?

– Да ничего не случилось. Оказалась в этих краях и решила с тобой вместе за Юлькой заехать. А что не надо было приходить? Наверное, твоя пигалица сегодня работает, боишься увидит.

– Ну что ты выдумываешь. Никого я не боюсь, я просто не ожидал тебя здесь увидеть и решил что-то произошло. Проходи, садись, еще есть время. Будешь что-нибудь чай, кофе.

– Нет спасибо. Скоро за стол сядем. Я хотела тебя спросить, а что ты подаришь Юле ?

Кирилл удивленно на меня посмотрел:

– Ты же прекрасно знаешь, что она от всего отказывается с тех пор, как ушла из дома. Ничего умнее кроме очередной карточки я не придумал. А ты что-то особенное приготовила?

– Нет, что ты. Я банально деньги в конверт. Надеюсь возьмет.

– Кстати, Ирина, а она хоть пользуется той карточкой, которую мы ей в прошлом году дали. А то она грозилась передать на благотворительность.

– Ну как видишь, раз Юля не подрабатывает, в свободное от учебы время, значит пользуется. Просто пришлось провести с ней беседу, потому как она заартачилась, сказала, что пойдет работать, а у нас ничего не возьмет. Мол мы вышли у неё из доверия. Я ей объяснила, что если она нас хоть капельку любит, то обязательно возьмет деньги. Просто на нас будут показывать пальцами и, возможно, не будут считать на работе порядочными людьми, если она начнет работать. Это при наших с папой доходах. Вроде убедила.

Вдруг дверь распахнулась и в кабинет, без всякого стука, влетела пигалица и остановилась, как вкопанная.

– Стучаться не учили, радость моя? – мой невоздержанный язык пошел в атаку. – Ой, извини, я же забыла. Ты ведь к любовничку торопилась? Что, Мария Михайловна уже просветила кто пришел? Я гляжу так торопилась, аж запыхалась. Ёкает сердечко? Нет доверия любовничку? Ай-яй-яй. Правильно, не расслабляйся. А то ведь кто меня знает. Жена ещё как-никак. – Оскалилась я.

Пигалица вздрогнула и сделала шаг назад.

– Не боись, я детей не обижаю. – Я повернулась к Кириллу. – Кирилл Андреевич, познакомил бы нас. А то всё пигалица да пигалица.

– Ккктоо? Я, пигалица… – Заикаясь спросила пигалица.

Я оглядела себя:

– Ну не я же. Вроде непохожа.

– Ну всё, хватит. Дарья Николаевна, оставьте нас. Ирина, а нам пора уже идти. – Вмешался, наконец-то, мужчина.

– Дарья! Я что-то непонятное сказал? Я же предупредил, что сегодня у нашей дочери день рождения. Что из сказанного ты не поняла?

Пигалица, нет Дарья, покраснела и, развернувшись, выскочила из кабинета.

Мы продолжали молча сидеть. Кирилл не выдержал:

– Ира, что на тебя нашло? Что с тобой вообще в последнее время происходит? В кафе на меня накинулась, сейчас на Дарью. Прошло уже два года, пора бы успокоиться.

– Скажи, как, как успокоиться? – прошептала я. – Я до сих пор, входя в квартиру, каждый раз вздрагиваю, боясь увидеть ту картину, которая предстала моим глазам два года назад. Ты, походя, сломал мне жизнь. И мне порой кажется, что прошло не два года, а словно всё это было вчера. – Я с тоской посмотрела на него. – Как мне вернуться в привычный уклад жизни, не подскажешь?

Кирилл смотрел на меня с сожалением и с такой же тоской:

– Есть такая пословица "Что имеем, не храним. Потерявши, плачем". Вот я и "плачу" все два года. – Он усмехнулся. – Или плачУ нынешним своим образом жизни, за содеянное с тобой. Не знаю я, моя хорошая, как тебе помочь. Я и себе-то не знаю, как помочь. Но ты скажи, если найдешь выход, я все сделаю для тебя.

– Исчезни из моей жизни, навсегда исчезни. Чтобы я не видела тебя и не слышала о тебе. Я хотела уехать, но поняла, что не смогу быть вдали от дочери, она еще слишком молода, чтобы я её бросила, пусть даже на тебя. Другого выхода я не вижу. Может тогда утихнет эта боль от предательства и зарастёт зияющая рана в душе.