Так прошло почти двое суток. Я уже радовалась, что все и будет так хорошо, пока все не заживет, но резкий стук в дверь оторвал нас от просмотра “Бладрейн”. Лева из расслабленного домашнего кота, которому только дай помурлыкать и поластиться, сразу превратился в солдата. Сжимая до побеления костяшек рукоять пистолета, он крадучись и совершенно бесшумно подошел к двери, а я жалась к стене за его спиной с точно таким же оружием в руках.

— Кто? — негромко спросил брюнет.

— Шура, — Лев вздрогнул, нахмурился, — мне инопланетяне шею вправили при условии, что я не буду вредить вам двоим. Впусти, а то уже светает.

Я видела, как мучительно колебался мой муж, но в итоге он щелкнул замком и рванул дверь на себя, сразу едва ли не в лицо бывшему напарнику уткнув дуло.

— Думаешь, я могу теперь тебе верить? — процедил Лева, забарахлил и заглох мерно гудевший генератор.

Теперь моего мужа, наставившего оружие на чудом живого человека, освещала только мутная серость рассвета.

— Я все обдумал, — пожал плечами Шура, от которого мне до сих пор было не по себе, — мы оба поступили, как распоследние ублюдки, так что, наверное, в расчете.

Несколько томительных секунд они сверлили друг друга взглядами, а потом порывисто и коротко обнялись.

Мне было не совсем ясно, как подозрительный до паранойи Лева может сейчас за ним запирать дверь, улыбаться ему, поставив пистолет на предохранитель.

— Мадемуазель, — заметив меня, Шура коснулся двумя пальцами виска, — прошу прощения за свое поведение. Надеюсь, рана не слишком серьезна, я старался не зацепить кость.

— У вас получилось, — пробормотала я, опуская взгляд.

— Слышь, ты тут свое обаяние не включай, оно все равно не сработает, — фыркнул Лева, но за всей его пренебрежительностью была неплохо видна ревность.

Его, видимо, снова друг отнекивался со смехом, а я, повинуясь подзывающему жесту, прижалась к мужу, чувствуя себя, честно говоря, намного более защищенной в его объятиях, чем с оружием в руках. Лев — мой защитник, мой танк, он всегда становится между мной и опасностью или проблемой, не думая о себе. Мне иногда приходила в голову мысль, что он и не задумывался никогда о том, что может сам умереть. Хотя, может, в этом секрет его безбашенности.

Мужчины пошли на кухню пить чай, я же поковыляла в комнату и плюхнулась на диван. Плотная шина позволяла почти безболезненно опираться на простреленную ногу, хоть и с трудом. Замотавшись в плед, я решила, что не буду вникать в мужскую дружбу. То убивают друг друга, то братаются, то стреляют, то обнимаются! Идиоты, черт их подери.

Я заснула сидя, кое-как проснулась, когда Лева приводил меня в горизонтальное положение и пристраивался рядом, но тут же снова провалилась в сон. Мне снились какие-то неясные тревожные образы, которые вечером сразу забылись, но настроение основательно подпортили.

Выбравшись из-под тяжелой руки мужа, покоящейся на моем животе, я села, потянулась. Он обычно от моего шебуршения просыпался, но, видимо, днем поздно лег, так что продолжил мирно сопеть в подушку. Такой безмятежный, спокойный, будто и не убийца вовсе. Что-что, а спит он всегда как младенец, видимо, совесть не беспокоит или вообще отсутствует.

На полу под стенкой в спальнике, обняв подушку, спал Шура. Не думаю, что Лева собирается оставить его жить с нами, он всегда был ярым противником третьих лишних. В основном потому, что не любит посторонним показывать, каким бывает ласковым и мирным.

Вздохнув, я выпуталась из теплого пледа, поежилась и побрела в ванную. Радует одно — не надо готовить. Консервы и консервы. А то один Лева ест как три меня, а если бы их было двое… Наскоро приведя себя в порядок, я собиралась вернуться мужу под бочок и поваляться еще, но в дверях столкнулась с Шурой.

— Доброе утро, — шепнул он.

Я кивнула в ответ и, посторонившись, пропустила его в сторону кухни. Утро, как же… Хотя с заколоченными окнами и ночным образом жизни подобрать слова к пробуждению было трудновато.

Забравшись на диван, я укрылась и не стала подлазить под руку раскинувшегося брюнета, чтобы не разбудить — пусть отоспится. Но сильная рука притянула меня к крепкому телу, теплые губы коснулись виска.

— Скоро встаю, — сонно проворчал Лева, чуть навалившись на меня плечом.

— Да спи, — улыбнувшись, я взъерошила темные волосы.

— Нет, надо, — вздохнул мне в макушку мужчина, еще и ногу на меня закинув, — но не хочу.

— Зачем надо? — через плед ощущая тепло мощного тела, я прикрыла глаза.

Вот избавимся от Шуры и будем так валяться еще неделю, никуда грелку свою не пущу.

— Шурке найти квартиру, помочь обустроиться, — широко зевнув, Лев уткнулся носом мне в висок, — а потом придем и будем опять спать.

— Как скажешь, — повернув голову, я чмокнула его в подбородок.

— Это запрещенный прием, — чуть приоткрыл один глаз брюнет. Пожав плечами, я с улыбкой снова повернулась лицом к потолку, — а этот вообще очень жесток.

Приподнявшись на локте, он нежно меня поцеловал, проводя широкой шершавой ладонью по шее, оглаживая плечо. Люблю его, черт побери. Пусть что хочет делает, кого хочет убивает и с кем хочет дружит. Только со мной пусть будет.

Я не знаю, зачем они взяли меня с собой. Я только сидела в машине, пока они выбирали квартиру в соседнем доме, потом таскали в нее все нужное. В принципе, у меня была книга и полное нежелание двигаться, так что тяжкая доля лежать на широком заднем сидении, обложившись пакетами с вкусняшками, была мною вынесена стоически и без жалоб. Только на рассвете, когда стоящие там и тут зомби начинали уже потихоньку шевелиться, я вылезла из теплого салона, чтобы распрощаться с Шурой — Лева решил все же поехать посмотреть Европу и собирался начать с Италии, где можно было спокойно перезимовать.

— Ну, бывай, братишка, — усмехнулся мой муж, крепко пожимая руку другу, — используй свой третий шанс с умом.

— Уже третий, — кивнул Шура, похлопывая Леву по плечу, — вы там тоже осторожнее, а то…

Его лицо исказила жуткая гримаса, глаза выпучились, а из бока чуть ниже ребер вылетел фонтан кровавых брызг и ошметков. Я остолбенела, не зная, что делать и откуда вообще стреляли, до ушей долетел гулкий звук далекого выстрела. А Лева не колебался. Он толкнул меня с такой силой, что я спиной вперед буквально влетела в подъезд и больно упала на пятую точку. Не успела я отползти поглубже, брюнет с продырявленным другом в охапке оказался тут же. Осторожно уложил его, кашляющего кровью, на пол.

— Ты в порядке? — колюче взглянул на меня Лев. Я кивнула, понимая, что это лишь наше огромное везение заставило снайпера выбрать именно эту цель. — Подержи ему голову.

— Да бесполезно, — кашлянул Шура, но покорно позволил уложить свою голову мне на колени, — но напоследок полежать на коленях такой прекрасной девушки не откажусь.

— Заткнись, — бросил Лева, осматривая здоровенную рану, — поставим тебя на ноги.

— Не пизди, — хрипло рассмеялся раненый, — месиво там, да? — крепко сжав челюсти, Лев кивнул. — Ну мне даже и не больно почти, — рукавом утирая кровь с губ, он скосил глаза вниз, — второй раз в жизни вижу собственные кишки, надо же.

— Я тоже второй раз их вижу, — устало улыбнулся брюнет, перебираясь поближе к голове друга.

Видимо, уже ничего нельзя сделать. Рана сквозная через всю брюшную полость, а тут даже аптечки полной нет, не говоря уже об операционной. Надо же, только появился снова в нашей жизни, и опять умирает. За что судьба с ним так?

— Не бросай меня! — с паникой прохрипел наемник, а я только поджимала губы, чтобы не разреветься.

Еще одна бессмысленная смерть человека от рук людей. Просто так. Ни за что.

— Не брошу, — позволив раненому вцепиться в свою руку, Лева крепко сжал ее в ответ, — ни за что не брошу.

— Я… Вить, я всегда правда тебя любил как брата, восхищался тобой, ты мне ближе всех был, — морщась, Шура приподнялся и окровавленной рукой ухватил моего мужа за плечо, — отомсти уебку за меня, ладно?