— Вы думаете, громозека через главный вход сбежал? — звонко рассмеялась Алена, поправляя солнцезащитные очки и шарф крупной вязки, в два слоя обматывающий нижнюю часть ее лица.

Антон остановился, осматриваясь. Прошло сорок лет, все засыпано снегом, но расположение деревьев он узнал.

— Здесь, — он поправил жену на плечах, — вентиляционная шахта, которая была рядом с твоей палатой.

— Ага-ага, — пробормотала девушка, положив ладони на разогретую специально для нее макушку, сопоставляя план комплекса и карту местности, — полкилометра на зюйд-зюйд-вест! — указав направление, она наклонилась вперед и вверх ногами поцеловала андроида. — Люблю тебя, но зря мы это делаем.

— И я тебя люблю, — предпочел ответить только на одну часть он.

По мере приближения к нужному месту становилось более ветрено, брюнет еще на пять градусов поднял температуру своего тела, чтобы греть что-то просматривающую в его коммуникаторе блондинку. Проблем при взаимодействии с прибором она не испытывала даже в толстых перчатках ─ Антон не мог пользоваться тепловым сенсором, поэтому к аппарату прилагался стилус.

Значительных размеров естественная на первый взгляд поляна с нетронутым снегом не походила на вход в секретный исследовательский комплекс, но датчики андроида показали, что на глубине примерно полуметра есть что-то металлическое.

─ И как сюда техника тогда добиралась? ─ поинтересовался Леонид, оглядывая стену леса, плотно окружающую поляну. ─ Не могла же просека за сорок лет зарасти так плотно.

─ Не могла, ─ кивнула девушка, которую проваливающийся в снег почти до самой земли тяжеловес пересадил на освободившийся снегоход, ─ они ее очень часто засадили, прижились и пережили первые зимы около сорока процентов деревьев. Почти все это редколесье искусственное.

Десяток мужчин взяли привезенные с собой широкие лопаты и начали расчищать снег. Короткий день подходил к концу, поэтому на небольшом расчищенном пятачке установили генератор, от него запитали два прожектора и небольшую тепловую пушку, чтобы не мерзла единственная оставшаяся без дела программистка. От непростой работы всем быстро стало жарко, они поснимали альпинистские куртки, оставшись в свитерах. Даже Антон оголил торс, чтобы легкий свитер не мешал рассеиваться теплу от его синтетических мышц. Систему охлаждения он по большей части отключил, предоставив эту работу морозу.

Алене быстро наскучило сидеть, новости в ленте закончились, так что она занялась любимым делом ─ пристала с разговорами к мужу, который один работал как половина команды. Потом девушка взялась лепить снежки и пыталась попасть ими в андроида, но это было не столько ради самого попадания, сколько ради проверки работы его рефлексов и камер. Камеры высокого разрешения стояли у него только в глазницах, защищенные силиконовыми армированными тонкой проволокой веками, снаружи покрытыми все той же резиной, как и вся голова, но на висках, макушке и затылке у него между волос были спрятаны еще четыре камеры, чтобы постоянно держать искусственный интеллект в курсе о том, что происходит вокруг на все триста шестьдесят градусов. После того, как один из снежков угодил в шею Леониду и почти весь высыпался ему за шиворот, после его грозного рыка и затрещавшего черенка в руках Антона, она была отправлена обратно сидеть на снегоходе и не мешать работать. Обиженно надув губы и бурча под нос, что всякие самодовольные мужики, ничего не понимающие в веселье, будут сами взламывать все системы, девушка выполнила распоряжение и села набрасывать алгоритмы обхода протоколов, чтобы потом не тратить на это время и просто дописать их.

Расчистив снег, все ожидали увидеть вход, но увидели только ровную плотно утрамбованную землю, как будто тут и не было никогда ничего. Закутавшись в одежду, разгоряченные и разочарованные мужчины достали привезенные с собой дрова, чтобы погреть еду на перекус и просто немного отдохнуть.

Антон же молча взял лом и штыковую лопату. Пусть только декабрь, вечную мерзлоту и месяц морозов никто не отменял, как и то, что до входа еще почти метр копать. Пока народ ужинал, Алена перебралась поближе к мужу. Поставив на землю контейнер с бутербродами, она присела рядом на корточки, грея руки о большую алюминиевую кружку с чаем, и забалтывала своего любимого человека, чтобы ему не было скучно.

За полчаса брюнет очертил прямоугольник примерно три на два метра, зная точное расположение гермозатвора, и углубился по всей площади по середину голени, сформировав внушительную кучу мерзлой земли рядом. Блондинка же умудрилась ни разу не сделать паузу дольше двадцати секунд, при этом съев три бутерброда и не поперхнувшись.

— Интересно вот, — начал один из сидящих у костра мужчин, — как у них вообще секс происходит?

— Смотри, чтобы ревнивая железка тебя не услышала, — мрачно хмыкнул Леонид, придвигая ноги поближе к костерку.

— Не знаю, о чем вы там говорите, — задорно крикнула Алена, — но громозека сказал, что никак и за продолжение этого разговора покалечит вас! — и уже немного тише заканючила: — Ну скажи-и! Почему не скажешь? Какая еще ерунда? Явно не ерунда. Ну скажи-и… Я тебя тоже, но ты меня так не отвлечешь!

Страстно желая вздохнуть как можно более глубоко и жалобно, Антон бросил немного погнутый лом и присел на край ямы, затащив жену к себе на колени. Она все же притихла и прижалась покрепче к стремительно нагревающемуся для нее металлу. Каждый раз, когда ее так нежно обнимают эти ужасно сильные руки, ее модифицированное сердце на миг сладко замирает в клетке хрупких ребер. Точно так же ее обнимали руки из плоти и крови, тоже очень сильные. Вздохнув, девушка прикрыла глаза, тихонько мурлыча:

— Иногда я благодарна проекту, — брюнет чуть наклонил голову, заглядывая ей в глаза, подернутые мечтательной дымкой, — благодаря ему мы смогли быть вместе так долго. И у нас столько всего впереди…

— Да, — улыбнулся он, прижимаясь лбом к ее высокому ясному лбу, — люблю тебя.

Вместо ответа она мягко прикоснулась к его губам, обвивая руками покрытую резиной шею, и уткнулась носом под ухо, зная, что ему пришлось отключить очень чувствительный микрофон из-за сопения.

Леонид наблюдал за странной парочкой, мирно воркующей на пороге места, где им сломали жизни, и никак не мог понять, как могла женщина привыкнуть прикасаться к металлу, как могла променять по-настоящему теплого и куда более мягкого мужчину на ходячую железку. Как она могла не приказывать ему, не пользоваться своей властью. С ним она вполне могла захватить мир, пусть даже его теневую сторону с правящей элитой. Он непобедим, ему нужно прямое попадание снаряда из гаубицы, чтобы быть уничтоженным. С ее-то мозгами… “Может, как раз потому не пользуется и не захватила, что умнее меня?” — невесело усмехнулся мыслям оборонник, тяжело поднимаясь:

— Давайте, за работу, тут ночевать негде, в город обратно не поедем.

С помощью людей дело продвигалось не намного быстрее, но, по крайней мере, андроид не тратил время на выбрасывание комьев земли из раскопа. Куски промерзшей почвы постукивали и шуршали друг о друга, как каменные, да и на ощупь были такими же. Но уже через час воткнутый в мерзлоту лом глухо зазвенел, как камертон.

— Наконец-то, — проворчал Леонид, потирая друг о друга ноющие ладони.

— Как ты думаешь, лифт поднят? — чтобы не мерзнуть, Алена приплясывала кругами вокруг ямы.

Покачав головой, Антон не остановился ни на мгновение. Температура опустилась на пять градусов, перспектива была еще менее радужной, и он хотел поскорее оказаться пусть в холодном, но сухом и закрытом от ветра помещении, чтобы его жена не окоченела совсем.

Расчищенная дверь внушала уважение. Створки, плотно подогнанные к металлической раме, каждая были два на полтора метра. Открывались они только наружу, благодаря такому строению по ним мог и танк проехать и не провалиться. Пульт управления находился внизу, за ними — бункер совершенно неприступен здесь.

— И как мы туда попадем? — недовольно поинтересовался Леонид, выслушав эту рекламу советской инженерной мысли.