Недавно я сидел на скамеечке у моря и никого не трогал, даже в мыслях.

Подсаживается ко мне женщина старше бальзаковского возраста, в красной панаме, на которой уже отражались блики закатного солнца. На здоровье, пусть сидит, тем более скамеечка общественная, кто успел тот и сел.

«Надо уходить», – вздохнул я. У некоторых людей аллергия на цветочную пыльцу, а у меня на сильный запах сладковато-приторных духов.

А дама смотрит на меня так пристально и, можно сказать, дерзко.

Только собрался валить, как она спрашивает:

– Вы Рами Юдовин?

Удивился.

– Допустим. А что?

– Я читаю в интернете все ваши статейки и рассказики, – недовольно произносит мадам, как будто я ее заставляю это делать.

«Опаньки, – думаю. – Вот она – слава, хоть и очень подозрительная».

– Вы не обязаны читать, – я приготовился к обороне.

– Нет уж. Антисемитов надо знать, особенно тех, кто живет в нашей стране.

– Почему вы решили, что я антисемит? – спросил я, преодолевая рвотный рефлекс от эфирного масла с сильным запахом муската.

– Вы пишете гадости о раввинах, вы высмеиваете наши еврейские праздники, обычаи и традиции.

Удивляюсь еще больше. Но интересно послушать. Обычно женщины с запахом цветочных духов упрекали меня совсем в другом: что я первым не звоню, мусор не вовремя выношу, посуду за собой не мою, мало зарабатываю, но в антисемитизме обвинений не было. Может, потому что мои подруги были не совсем иудейками, но зато они тоже быстро кончали. Нет, не потому что страстные, как еврейки, а потому что русским бабам жаль мужиков. Впрочем, извините, отвлекся.

– Я вообще-то еврей, – заявляю твердо и по старой советской привычке оглядываюсь.

– Еврей? Вы наверно не галактический еврей!

Именно так она и сказала: «галактический» вместо «галахический».

– Вполне галактический, – отвечаю. – Даже можно сказать, космический.

– Не морочьте мне голову! – рассердилась дама. – Лучше поезжайте в Иерусалим, сходите к Плачущей Стене, и вы сразу поймете, что значит быть евреем.

– Плачущей? – я рассмеялся. – А ведь верно. Трамп недавно ходил к Стене, так ее после этого переименовали из «Стены Плача» в «Плачущую Стену».

– Почему? – настала очередь удивляться женщине.

– Видели записочку, которую Трамп вложил? Так это был счет за его визит. «Стена» теперь не плачет, а рыдает. Хотите автограф?

– Селфи! – угрожающе сказала мадам.

– Хорошо, – согласился я.

Главное, в этот момент не дышать. Ничего, выдержу.

Май 2007 год. Таиланд. Провинция Чонбури.

Тренировочный лагерь по изучению боевых искусств был огорожен двухметровой красно-коричневой сеткой Рабица.

Морос стоял у ворот, в глаза бросилось изображение морды настороженного питбуля, готового к атаке.

Несмотря на 30-градусную жару, накрапывал дождь, густые тучи плотной завесой прятали небо.

Было немного тревожно, но отступать – не в правилах человека, решившего испытать себя, и он позвонил.

Дверь открыл приветливый охранник. Боец смешанного стиля протянул приглашение. Страж кивнул и указал, куда идти.

С двух сторон от чистеньких дорожек росли ярко-красные цветы, веерные листья пальм свисали над головой, ровно подстриженные газоны автоматически орошались круговыми дождевателями. Лишь издалека доносившиеся звуки от ударов по боксерским грушам нарушали идиллию.

У входа в главный офис сидел обнажённый Будда, то ли приветливо, то ли предупреждающе приподняв руку. Рядом с ним кто-то поставил стакан с водой, чтобы водичка зарядилась энергией воздуха, солнца и бронзового изваяния.

«Две недели на подготовку, потом бой! Тренировки два раза в день по три часа. Жестко работать со спарринг-партнёрами – запрещено. За любые конфликты, драки – мы прогоняем спортсмена. Съёмка – запрещена. Проживание, питание, тренировки – бесплатно! Сегодня отдых, завтра с утра приступаете к занятиям».

Комната была выкрашена в раздражающий жёлтый цвет. Обстановка спартанская, с потолка свисал огромный вентилятор. Морос принял освежающий душ и лёг на кровать.

Он приехал не за деньгами. Даже если и выиграет бой, гонорар лишь окупит дорогу из Израиля в Таиланд.

Израильтянин нуждался в перезагрузке и встряске. Он не знал, как выйти из тупика, в который его загнала жизнь, вернее смерть, которую он «приносил» безнадёжным.

Немало онкологических больных на последней стадии не желают умирать в хосписе среди чужих людей. Они хотят видеть только близких перед смертью.

Морос приходил к ним домой, подключал капельницу с жидкостью через катетер не к руке, а к животу, чтобы не вызвать оттека легких.

Тем, кто уже не мог выносить страданий, он давал заряженный морфием «дроппер» и предупреждал: «В случае сильных болей нажимать один раз на кнопочку, но ни в коем случае не двадцать раз. Иначе вы уснёте, хоть и безболезненно, но навсегда».

Больные намёк понимали и уходили в мир, в котором хотя бы нет боли. Сдавались не все. Вначале человек не верит, что всё кончено, продолжает цепляться за жизнь, да и перед родственниками неудобно. Они ведь переживают, подбадривают и борются вместе с обречённым, который уже не может терпеть боль.

Друг Мороса умирал от удушья, вызванного раком лёгких последней стадии. Наступала мучительная смерть. Больной судорожно пытался набрать воздуха, кислородная маска не помогала, морфий тоже. Он просил помочь, но Морос не смог. Однако всё объяснил.

Человек позвал жену и детей, подержал их за руки и попросил выйти из комнаты.

После похорон Морос решил, что не готов быть ангелом, пусть лёгкой, но смерти…

Завтрак в лагере состоял из ломтиков варёной курицы с овощами. Фрукты, соки, кофе – в неограниченных количествах.

И вот первая тренировка. Сначала отработка боксерской техники. В ринге несколько пар, возможные конкуренты недружелюбны, но сдержанны. Участники соревнования  сосредоточенно работают с бойцами-волонтёрами, которым позволено бесплатно жить и тренироваться на базе при условии, что им придётся побыть спарринг-партнёрами. Тренеры – местные таиландцы, бывшие чемпионы по муай тай, они внимательно следили за процессом, иногда давали советы, кое-что показывали, корректировали.

Израильтянин самозабвенно бил по лапам, тяжелым грушам, боксировал со сменяющимися волонтёрами, потом переходил в зал для борцов. Боец, чтобы выжить на чемпионате по боям без правил, обязан владеть всевозможными техниками.

Инструктор из академии Грейси провёл семинар по бразильскому джиу-джитсу и вале тудо.  Если первая дисциплина из-за отсутствия постоянных активных действий перестаёт пользоваться успехом на ММА, то вторую часто применяют. Толпа требует зрелищ, за это она готова платить деньги и делать ставки на тотализаторе.

После тяжелейших физических нагрузок мрачные мысли и сомнения перестали мучить Мороса. Вот только нехорошие предчувствия его любимой женщины немного мешали. Она была категорически против авантюры, которую затеял уже относительно немолодой человек.

«Ничего! Только один бой! И сразу домой!»

Зал, примерно на двести мест, был переполнен. После объявления перечня достижений бойцов можно было делать ставки. По рядам пробегали букмекеры, собирали деньги и бумажки с именами.

Противник израильтянина был титулованным американским борцом вольного стиля. Выше ростом примерно на голову и весом на 25 килограмм больше. Ограничений по весу на полулегальных коммерческих боях нет.

Вольник пытался применить свои навыки, постоянно шёл на сближение в надежде сократить дистанцию. Несмотря на вес и мощные мышцы, удары его были недостаточно профессиональны.  Израильтянин отстреливался боковыми свингами и уходил в сторону.

Американец пошёл вперёд, пропустил встречный удар, рассечение, рассвирепел и снова бросился в атаку, сбив Мороса с ног.  Однако тот успел уйти в бок и не позволил вольнику подмять себя. Израильтянин обрабатывал его чувствительными ударами, пытаясь освободиться от захвата. Через 30 секунд, видя, что нет активных действий, судья поднял участников турнира.