– Раз, два, три?

Не заметив никакой реакции, он с задумчивым видом почесал затылок, после чего вернулся на свое место и стал терпеливо ждать, когда напарник придет в себя. Тем временем в голове Марка творился настоящий апокалипсис. Он чувствовал, что ответ на вопрос, который он все никак не мог сформулировать, находится прямо перед ним, но у него все не получалось ухватить его за хвост. Скользкий, как слизняк, он постоянно терялся, и мужчине приходилось снова искать его в куче мусора, которым была забита его черепная коробка.

– Морской конек, – говорил ему Лысый, когда им удавалось остаться наедине. – Красивый. Любишь морских коньков?

– Нет, не люблю, – качал головой Марк.

– Если не любишь их, значит, никогда не видел. Только на картинках, верно? Не может быть, чтобы кто-то, кто хоть раз наблюдал за ним, остался бы равнодушным. А самолеты? Любишь самолеты?

– Не люблю.

– Вот, видишь, как все просто. Морских коньков и самолеты ты не любишь, это уже что-то. А компьютеры?

– Фу.

– Великолепно. А что насчет бумаги? Любишь бумагу?

– Бумагу люблю.

– Писать? Или читать? Или просто смотреть?

– Не знаю. Наверное, больше писать. Надо попробовать.

– Очень хорошо. Дам тебе карандаш и ручку – что возьмешь?

– Ручку, конечно. Зачем мне карандаш? Только нужно две.

– Почему именно две?

– Ну, как же. Одна синяя, другая красная.

Раз, два, три. Марк открыл глаза и непонимающим взглядом уставился на Пукана, который, не вытерпев, снова подошел к нему и теперь тыкал соседа пальцем.

– Прекрати.

– Сейчас, сейчас, – толстяк торопливо закончил отбивать какое-то число, как человек, которому необходимо было выговориться, и только после этого с улыбкой выпрямился. – Тебя что, опять пытали?

– Нет, с чего ты взял?

– Вернулся не в себе.

– Может быть, распылили что-нибудь в воздухе. Прикосновение, укол зонтиком, кофе… Хотя, нет, я не пил ничего. Гипноз, может быть. Да мало ли что. Ответь лучше, что ты им сказал.

– Я? – испугался Пукан. – Ничего, честное слово! Я даже не виделся ни с кем.

– Значит, все еще впереди. Вот видишь, как хорошо, что ты ничего не знаешь. А знал бы, мог провалить всю операцию.

– Ты очень предусмотрительный.

– Я знаю. Спать. Нам нужно беречь силы для борьбы. Враги… кругом.

Не дожидаясь ответа, Марк закрыл глаза и, повернувшись лицом к стенке, замолчал. Толстяк еще некоторое время смотрел на него, а потом, зевнув, также принял горизонтальное положение, однако его что-то беспокоило, и он, покряхтев пару минут, снова сел. К тому моменту его сосед уже мирно посапывал, и ему очень не хотелось будить командира. Оглянувшись в поисках чего-то, что могло бы заменить Марка, он опустил взгляд ниже и радостно закудахтал. Наклонившись, Пукан поднял с пола тапок и с нежностью прижал его к себе. Но этого ему показалось мало – распаковав новую пару обуви, он с удовольствием втянул носом запах. Засыпая, толстяк улыбался.

Марку снилось что-то странное. Он находился в незнакомой комнате, в которой, кроме него, был также Лысый. Но тот словно не видел своего старого знакомого – то и дело с силой ударяя себя по голове кулаком, он ждал несколько секунд, чтобы потом повторить процедуру, и снова ждал. Будто прислушивался к чему-то. Но ничего не происходило, и он продолжал избивать себя.

– Зачем? – Марк осторожно приблизился к Лысому и, стараясь не подходить слишком близко, остановился в нескольких шагах от него.

Вместо ответа мужчина отвесил себе такую тяжелую оплеуху, что у него лязгнули зубы, и взглянул на незваного гостя. При этом Марк с ужасом заметил, что его губы были сшиты грубой толстой ниткой. Лысый пытался что-то сказать, но ему не удавалось сделать этого – из натянутой кожи сочилась кровь вперемешку с гноем, однако он не обращал на это внимания. В первый момент Марк хотел как-то помочь своему знакомому и даже стал искать глазами что-нибудь, что можно было бы использовать как тампон, однако ничего подходящего так и не нашел: вокруг были разбросаны тряпки, но все они были измазаны чем-то липким и дурно пахнущим. Наконец, отчаявшись разомкнуть губы, Лысый в отчаянии оглянулся и закрыл лицо руками.

Марк проснулся с тяжелым чувством, какое бывает, когда вспоминаешь о чем-то важном, но понимаешь, что опоздал. С удивлением взглянув на темный квадрат окна, мужчина понял, что на этот раз его внутренний будильник прозвонил слишком рано, и уже приготовился снова заснуть, но что-то не позволило ему сделать это. Пытаясь разобраться в том, что было не так, он вдруг обратил внимание на странную тишину, которая царила в комнате. Пукан никогда не храпел, но из-за лишнего веса издавал во сне смешные булькающие звуки, словно кто-то рядом полоскал горло. Теперь же он этого не делал. Может быть, его куда-то увели? Ранние процедуры? Нет, исключено.

Поднявшись, Марк прищурился и попытался рассмотреть кровать своего соседа. Когда ему удалось, наконец, проникнуть сквозь темноту, он увидел на кровати толстяка привычную тушу, которая лежала на спине. Но что-то в виде Пукана заставило мужчину затаить дыхание. Тело было совершенно неподвижным и больше напоминало кучу тряпья, которой придали нужную форму.

– Пукан! Эй, Пукан, ты спишь? Раздватри, отзовись! – негромко позвал Марк, но толстяк не ответил.

Тогда он поднялся с кровати и, не обнаружив своей обуви, босиком на цыпочках подошел к соседу. Любимым фильмом Марка был «Шерлок Холмс» с Ливановым в главной роли, и он подумал, что атмосфера вокруг идеально соответствовала одной из серий, в которой пламя свечи выхватило из темноты потное лицо мертвеца. Правда, сейчас у него не было свечи, да и доктор Ватсон отсутствовал. В остальное все было так же. Пукан лежал на спине и смотрел в потолок, причем на его лице застыло такое безмятежное выражение, что казалось, будто он мечтает о чем-то светлом и возвышенном. Но все же это была застывшая маска, не более. Опустив взгляд ниже, мужчина увидел, что толстяк обнимал его тапки, как если бы они были куклами, а он – девочкой, обожающей засыпать и просыпаться со своими любимыми игрушками.

Марк не мог сказать с уверенностью, видел ли он когда-либо прежде мертвецов. Подлые недоброжелатели начисто стерли его память, и ему до сих пор так и не удалось восстановить ее полностью. Обрывочные воспоминания то появлялись, то исчезали, не желая складываться в законченную картинку. Впрочем, он не сомневался в том, что рано или поздно его натренированный мозг победит, но пока приходилось обходиться тем, что было в наличии. Поэтому мужчина быстро осмотрел тело, лежавшее перед ним, стараясь при этом не прикасаться к мертвецу. На толстяке не было никаких ран, как не было заметно и следов борьбы. Вообще, создавалось впечатление, что он ушел без чьей-либо помощи. Но Марк прекрасно знал о том, что настоящие профессионалы никогда не оставляют улик после себя, а обставить убийство как несчастный случай или естественную смерть – это вообще было самым обычным делом. Поэтому он ни на секунду не поверил в то, что Пукан умер сам. Более того, у него не возникло сомнений на тот счет, что изначальной целью был он, и никто другой. С сожалением покачав головой, мужчина закрыл глаза толстяку и скорбно склонил голову:

– Спи спокойно, товарищ. Ты будешь отмщен.

После этого Марк вернулся на свою кровать и принялся спокойно ждать, когда в комнате загорится электрический свет – это случалось каждый день в одно и то же время, когда, по мнению администрации клиники, пациентам пора было просыпаться. Он был даже рад этому вынужденному ожиданию – у него было больше часа для того чтобы обдумать все и спланировать свои последующие действия. Враг оказался не таким уж и безобидным и нанес удар первым. Что ж, значит, и он не станет нежничать. Его учили не поддаваться эмоциям и сохранять голову холодной, поэтому он постарался забыть о своем погибшем соратнике и переключиться на более существенные мысли о том, как самому уцелеть в этой войне.

Обо всем по порядку. Марк закрыл глаза и принялся раскладывать фигурки своих союзников и противников по воображаемым полочкам. Нет, полочки не походили – до них приходилось тянуться, к тому же они зачастую скрывали то, что могло ему пригодиться. Шахматная доска. Да, так лучше. Ему всегда нравилось играть черными. Кем был Пукан? Ну, не пешкой – это точно. Пешки всегда на передовой, а толстяк постоянно прятался за его спиной. Значит, он ошибался, когда сравнивал его с этой фигурой. За ошибки приходится платить. Раз, два, три… Эх, друг… Марк грустно вздохнул, вспомнив каждодневный ритуал своего покойного соседа, и подумал, что ему будет недоставать его. Но не время было поддаваться чувствам. Пукан был ладьей. А какова стоимость ладьи? Пять пешек. Много. Или слон и две пешки. Слон стоит столько же, сколько и конь. А если к ладье добавить четыре пешки, получится ферзь.