- Так дадите пописать?
- Нет уж, раз продула, так уж проиграла. Спокойной ночи, а мы пошли.
- Но я уже не могу терпеть! И я не проигрывала вчистую.
- Раз отказываешься от игры, значит, проиграла. Вот баночка из-под "Ягуара", отлей в неё. Попадёшь в копеечную дырочку?
Отчаявшись, бедняжка попыталась схватить свою одежду, лежавшую, как на грех, на виду, но не тут-то было.
- Держи её, девки! Ах ты, сука-падла, вон чего захотела. Вяжи её, ребята!
У "арбитров" на этот случай всё готово. Им ведь тоже не поздоровится, выплыви правда наружу.
- Помогите-е! А-а!
- Кляп, кляп давай. Вот так, вот так... Уй-юй-юй, укусила, стерва. Забей ей поглубже, Серый! - Лижет руку. - Только до рвоты не доводи, "ягуар" не расплёскивай, чтоб помучила её тошнота.
Тело извивается, ёкает горлом.
- М-м-м, у-у-у, пи-пи, м-м-м... - И - тишина...
- Ничего, полежишь тут ночку, одумаешься. Не лупи её, Серый, а то ещё при нас опростается. Это и нам вонюче, и ей облегчение слишком быстрое. Пускай изнеможет в борьбе с собой. Девчата, а вы чего ждёте? Надевайте, что сняли. Кто у нас возвращает ключ?
А могло быть и так.
- Проиграла? Снимай трусы!
- Девочки, может, махнёмся, а? Трусы оставляете, но связываете меня по рукам и ногам.
- Как, девки? Это же так прикольно - пролежать тут ночь связанной... Я бы согласилась.
- Нет, ещё давайте кляп всадим. Трусы - это последний рубеж, это дорогого стоит, тем более, при такой груди. Открой рот!
- Погодите, я...
- Вставляй, Серый! Нечего рассусоливать. Вот так, соси теперь. Нет, торг кончился, никаких "погодите".
- М-м-м, у-у-у...
Как же она теперь попросится пи-пи? Эх, сглупила. Потянулась рукой ко рту, а руку перехватили и вяжут. Ножкой взбрыкнула - не помогло. Они считают, что я сопротивляюсь связыванию, а мне всего-то нужно, чтоб договориться о туалете. Не протерплю ведь всю ночь, ужас! И сменки нет.
Вот ещё вариант.
- Девочки, я боюсь играть на лифчик. До этого как на пляже было, будто в бикини мы сидим в тенёчке и в карты играем. А теперь боюсь.
- Договаривались же догола!
- Ну да... но теперь страшновато. Может, как-то переиначим, а?
- Ребята, вы трезвые, сообразите, как переиначить.
- Хм... Сколько в той банке "ягуара"? Половинка, ага. Вот пусть её допьёт, и если проиграет, то лифчик оставляем и играем на трусы. Снова продует - лифчик сымай, а трусы, ладно уж, оставим.
- Но здесь много! Крепкий он, "Ягуар".
- А трусы проигранные оставить - не много? Ну, не хочешь, как хочешь.
- Ладно, давайте. Буль-буль-буль... Э-э, э-э...
- Да ты не рвись, а допивай, допивай.
- Я не нарочно. Буль-буль... Ой, девочки, плохо мне что-то.
- Дайте ей запить. Посиди, оклемайся, мы обождём.
- Ой, нет, давайте играть, а то меня с ног валит. Голова кружится что-то. Это вот какая карта?
И ещё я представил, как она, уже лёжа связанной и закляпленной, терпела. Чувствует, что вот-вот забудется тяжёлым сном, и сопротивляется, по врождённой девичьей чистоплотности. Сжимает кулачки, напрягается всем телом. Ужасается, когда кажется, что всё, радовалась, воспряла духом, когда находились силы ещё терпеть. И снова отчаивалась. "Ягуар" - он жгучий, пойло то ещё. От просто чая так пузырь не схватит.
Но, может, она уснула легко, а обмочилась уже во сне, не чуя себя? Но тогда бы выспалась уже. Значит, или опилась "ягуаром", или терпела чуть не полночи, истратила последние силы и, сдавшись и излившись, успокоилась. Заснула, вспоминая свои младенческие годы и мокрые пелёнки.
А может, и после непоправимого ещё треть ночи переживала, девушка же. Ругала себя, что напросилась на связывание. "Ягуар" "ягуаром", раздеваться помогает, усиливает надежды на выигрыш, а вот когда проигрыш очевиден, даже этот спиртной напиток с сомнительными добавками успокоения не даёт полного.
Замечтавшись, завоображавшись, я пропустил момент, когда девушка открыла глаза. Вдруг смотрю - моргает на меня. Сонное одурение сменяется удивлением, изумлением. Сейчас голова начнёт двигаться, она всё увидит... Правильно я всё-таки кляп оставил на потом.
И ещё, по глазам я вспомнил - это та самая девушка с пышным "бюстом".
Обеими руками пригвождаю её плечи к полу, прижимаю губы к уху и шепчу:
- Родная, умоляю, не бойся и не кричи, там лекция. Кляп сейчас выну, только молчи, тихо, себе не вреди. Паниковать не надо, что-нибудь придумаем, только не испорть всё дело. Лады? Поверни голову, расстегну пряжку.
На затылке была не пряжка, а узел, всё-таки не такие это профи, чтобы кляп бондажный использовать. Да и то, что выслюнилось изо рта, оказалось резиновой медицинской грушей, заполненной пенопластовой крошкой. Она вся утонула во рту, язык-то во сне расслабился. А когда хозяйка начала приводить себя в состояние бодрствования, язык принапрягся и начал выталкивать грушу из ротика.
Интересно, они вымочили её заранее? Резина же горькая. Если нет, то эта горечь тоже мешала заснуть, а сам сон делала горьким.
Я еле успел вынуть кляп... да нет, только развязал, как Ливана (так я её окрестил, для себя - временно, для читателей - навсегда) издала горловое "ах!" и быстро села, подтянула ноги и обхватила коленки руками. Жест стыдливости. Дурочка, всё равно ведь от меня зависишь на все сто. Да и видел я тебя всю, "спящую красавицу", чего уж теперь-то?
После драки кулаками не машут, а после стриптиза - руками не прикрываются.
Но лучше быть такой дурочкой, чем такой умницей, которая мне улыбнётся призывно, сядет, не таясь, а то и полезет обниматься.
- Разожми зубки, открой ротик.
Я осторожно выпростал кляпик. Не присох ли к нему язычок? Во всяком случае, трудновато он вышел.
- Не стыдись, твоей вины нет, ничего не говори пока. Разомни пока губки, подвигай язычком. Слышишь - там ещё лекция. Я найду способ тебя выручить. Ты в "женскую рулетку" играла, да?
Кивок и даже подобие улыбки. Но ручки ещё напрягаются, поджимая ножки к телу, заслоняя грудку. А волосы, вижу, пыльные и местами извозились в грязи.
Случайно взглянул ей меж ступней и обомлел. Не просто нижний мыс, а целое мысище тела продавливается через бёдра, и чем больше ноги к телу прижимаешь, тем сильнее лезет. В трусики с узенькой промежностью, облегают не всё, полосочки остаются неприкрытые... Лучше бы она легла на живот, ей-богу.
Похоже, природа, обделив девушку бюстом, сторицей вознаградила её во втором женском месте. "Ножны" для "меча" знатные. Грудь, в конце концов, для детей в основном, мужчины должны больше ценить "низ".
Похоже, не разогнётся девочка никак. Я отдал ей свою рубашку, она надела, разогнулась и вдруг узрела свои пожелтевшие трусики. Не закрывает их рубашечка-то. Снова зажалась, чуть не взвизгнула. Пришлось заладошить ей рот.
А снаружи всё лилась туфта про Гесса и Кирхгофа, Гиббса и Гельмгольца. Как будто это сейчас для бедняжки главное.
Ну, я велел ей лечь и прикрыл тело ватманом, там пожелтевшие плакаты после былых защит оставались. Объяснил, что её позор для меня - не позор, и я бы на её месте точно так же опростался бы, и даже объёмнее и вонючее. Как мужчина. Шёпотом много не скажешь, но она поняла вроде.
Посмотрел на часы. Лекция ещё даже до пятиминутного внутрипарного перерыва не добралась. Что делать, что делать?
И вдруг меня словно дёрнуло. Ну, конечно же! Перед взбегом по трапу я оставил свою спортивную сумку внизу, чтоб не мешала. А сейчас бы она очень мне помогла. В ней же халат! Не коротенький девчачий, а длинный мужской, без декольте и всего такого. Как раз то, что надо.
Как мы, тогда первокурсники, намучились с этими халатами! От нас их требовали, не допускали без них к занятиям, ругали, выговаривали, даже советовали, как стирать. Один старый профессор даже брызгал на бесхалатников слабой кислотой, чтоб жгло и щипало. Как мы все были недовольны! Но ко второму курсу приучились уже носить халатики, а когда распределимся по кафедрам, будем оставлять их в лабораторных шкафах, давалось такое право. А пока моё учебное облачение лежит, свёрнутое в сумке, и это здорово. Вот только сама сумка внизу, и это уже не столь "гут".
