Такая смена курса еще раз демонстрирует масштабы произошедших изменений. В целом дипломатия эволюционировала, однако часть ее все равно осталась нетронутой. В попытке научно описать данные процессы использовались различные понятия. Например, были предложены такие термины, как «Новая дипломатия» (англ. New Diplomacy) и «Неодипломатия» (англ. Neo Diplomacy). Тем не менее, значительная часть ученых склоняется к тому, чтобы отказаться от приставок «новая» и «нео», поскольку современная дипломатия, по большому счету, не является обновленной версией предыдущей, а, скорее, ее логическим продолжением. Поэтому предпочтительным становится префикс «пост», означающий «после», как наиболее подходящий в рамках данной концепции. Благодаря этой концептуальной особенности термин «Постдипломатия» (англ. Post-Diplomacy) приобретает различные значения, что затрудняет его понимание в научных кругах. Тем не менее, данную многозначность нельзя рассматривать в отрыве от исторической перспективы и изменений, происходящих в дипломатии. Иначе говоря, «Постдипломатия» как концепция отразила в себе идею трансформации, но не смогла продемонстрировать, что же конкретно изменилось в самой дипломатии. Как следствие, различные научные сообщества признали концепцию «Постдипломатии» и нашли ей наилучшее применение, какое только могли найти.
Во-первых, термин «постдипломатия» применялся «неофициально, но в строгом порядке для описания исторических этапов, последующих формированию Европейского союза, когда традиционные политические вопросы, ранее прорабатывавшиеся в государственных посольствах, перешли в разряд полномочий Европейского парламента, Европейского совета, Совета Европы и Европейской комиссии».[114] В ходе политического объединения стран Евросоюза стали появляться наднациональные политические инстанции, изменившие порядок принятия внешнеполитических решений в каждом из государств. Как результат, данные наднациональные институты получили доступ к обсуждению тех политических проблем, которые прежде обсуждались на более низком уровне. Именно поэтому посольствам стран-членов Евросоюза пришлось разделить часть своих полномочий с этими институтами, и их роль во внешней политике государства стала уже не столь значимой, как это было ранее. С появлением наднациональных институтов послы также утратили свои позиции, поскольку главы государств-членов Европейского союза (ЕС) стали прибегать к помощи собственных представителей в институтах при решении государственных политических вопросов. Иными словами, главы государств, скорее всего, отправлялись на встречу с высокопоставленными представителями, организованную наднациональными институтами с целью обсудить с соседними государствами вопросы национального и регионального характера, оставив в стороне собственные посольства как менее важных участников внешней политики. Политическая значимость послов снизилась еще и с появлением так называемых «секторальных отделов». Они относились к наднациональным институтам и появлялись в различных городах мира, представляя интересы ЕС. С 1979 года «секторальные отделы» начали работать на децентрализованной основе, избрав другой политический курс, что противоречило интересам посольств, расположенных в других частях мира. Противостояние между «отраслевыми ведомствами» и посольствами объяснялось, отчасти, тем, что они находились на разных дипломатических уровнях. В то время как «отраслевым ведомствам» значительные квоты суверенитета предоставлял Евросоюз, посольства их получали от своего государства. Этот дисбаланс обусловил конкуренцию между «отраслевыми ведомствами» и посольствами, поскольку последние не имели такой же политической значимости. Борьба за лидерство началась еще и потому, что посольства осуществляли свою деятельность без непосредственного взаимодействия с «отраслевыми ведомствами», вследствие чего оба института утратили прежнее политическое и административное влияние и исказили «унитарный» образ ЕС. Для решения данной проблемы в 2009 году был исправлен «Лиссабонский договор, вносящий изменения в Договор о Европейском союзе и Договор об учреждении Европейского сообщества»,[115] а также созданы делегации Европейского союза и Европейские посольства, заменившие «отраслевые ведомства» и взявшие на себя ответственность представлять ЕС в странах третьего мира и международных организациях под покровительством «Высокого представителя Европейского союза по вопросам внешних сношений и политики в области безопасности», а также «Европейской службы внешней политики». Вступление в силу данного договора унифицировало систему внешнего представительства ЕС и установило взаимодействие между делегациями Европейского союза и посольствами. Более того, были разграничены сферы деятельности посольств и делегаций Европейского союза. К примеру, делегации Европейского союза стали заниматься организацией и проведением «официальных приемов» высокопоставленных лиц ЕС, в особенности Председателя Европейского совета, членов Европейской комиссии или депутатов Европейского парламента. В свою очередь, посольства продолжали отвечать за организацию и проведение «официальных визитов» глав своих государств и высокопоставленных государственных лиц. Лиссабонский договор разграничил роли обеих инстанций, но, по функциональным причинам делегации Европейского союза обладали некоторым преимуществом (или большей политической значимостью) перед представителями посольствами. Во избежание соперничества между инстанциями появилась необходимость в создании системы иерархии. Таким образом, бюрократические структуры делегаций Европейского союза, включающие в себя Главу делегации и других дипломатов, стали осуществлять деятельность в соответствии с юридическими и политическими механизмами Европейской службы внешней политики; а бюрократические структуры посольств стали действовать под попечительством министерств иностранных дел своих стран. Договор также обеспечил дипломатам ЕС преимущество обсуждать вопросы «высокой политики» с государствами, на территории которых располагались штабы делегаций Европейского союза, оставляя посольства в категории «низкой политики». В итоге, Договор позволил посольствам свободно взаимодействовать с государствами своего местопребывания и обсуждать внешнеполитические цели своего государства, принимая во внимание новые политические ограничения, установленные делегациями Европейского союза.
На первый взгляд изменения, произошедшие в Евросоюзе, отражали переход от старой дипломатической структуры к новой, способствующей необходимому симбиозу внутренней и внешней политики, развивающей идею общей внешней политики и повышающей авторитет ЕС в мире.[116] Однако по мнению научных сообществ, данные изменения не могут расцениваться как финальный этап становления европейской дипломатии. Как раз наоборот – они могут означать лишь еще один пройденный шаг на пути к появлению должности «Исключительного посла»,[117] который бы представлял весь Евросоюз и вел «Безгосударственную дипломатию» (англ. Stateless Diplomacy). Основной чертой безгосударственной дипломатии становится то, что дипломаты отказываются от своего первоначального гражданства, чтобы осуществлять представительство ЕС внутри самого Европейского союза и за его пределами;[118] а система внутренних переговоров носит «постдипломатический» характер, поскольку дипломаты не ограничены рамками государств, к которым они принадлежат.[119] Если расценивать Евросоюз как альтернативу национальному государству или доказательство развития государств,[120] его систематический прогресс в укреплении политической целостности и стремление принимать единоличное участие в политическом сценарии может привести к исчезновению двойственности его дипломатического представительства. По словам Оуэна Джона, исчезновение данной двойственности станет «постдипломатическим» фактором, характерным для интеграционных проектов, достигающих уровня «Единой страны» (исп. País Único),[121] «Многонационального государства» (англ. Plurinational State)[122] или «Наднационального союза» (англ. Supranational Union).[123] На этих уровнях добровольное объединение государств позволяет стирать государственные границы и долю национальной самобытности, чего не происходит в «Федеративном государстве», «Союзном государстве» или «Национальном государстве».
