— Рад слышать, — вяло согласился Моргенштерн. — Жаль, что для того, чтобы ты задумался, мне пришлось поступить… так.

— Война сделала меня параноиком, это правда, — медленно кивнул Молох — вино постепенно окутывало мозг сладкой дымкой. — Иногда это оправданно.

— Да, — с нажимом произнёс Люциан, — когда опасность реально существующая.

— Она реальна! — резко возразил главком.

— Хорошо, — примирительно вздохнул генерал. — Главное, что ты теперь никого не убьёшь. Я приберёг десерт.

Молох хотел съязвить про какую-нибудь сладость, соотносимую по уровню гейскости с вином, но проглотил язык, когда Люциан начал расстёгивать рубашку. Расстегнул. Обнажил красивое гибкое тело. Сбросил рубашку на пол. Брюки пошли следом. На генерале остались тёмные чулки с поясом. Он подошёл к мужчине и наклонился. Коснулся его галстука.

— Я надел то, что ты так любишь. Вижу, ты сделал для меня то же самое. В кои-то веки ты послушал Слайза, — с лукавой улыбкой прошептал Люциан.

— Ты играешь с огнём. Ещё движение, и я возьму тебя прямо здесь, — воспламеняясь, нетерпеливо прошептал Молох в ответ.

Моргенштерн засмеялся и поднял брови, притворно удивляясь.

— И не дотерпишь до спальни, в которой остался твой таинственный кейс?

Молох хмыкнул и покачал головой.

— Ты заметил.

— Может, я наивный и доверчивый, но… не слепой, — мягко возразил Люциан и опустился к мужчине на колени, всё ещё придерживая за галстук. — Не пойми меня неправильно, но я чувствую себя шлюхой.

— Моей шлюхой? — ухмыльнулся Молох и наклонился, чтобы поцеловать генерала. Руки уже покоились на упругих бёдрах. Но Люциан приложил к губам главкома пальцы.

— Откушу, — нетерпеливо рыкнул тот.

— В спальню, — настойчиво заявил Моргенштерн.

— Ну и разделся бы там, чёрт тебя возьми, — с наигранным раздражением пробубнил Молох и взял демона на руки. — Как будто так сложно держать себя в штанах в моём присутствии.

— Непросто, — хитро согласился генерал. — Да и мы бы туда попали гораздо позже, если бы я медлил, и… Ты поосторожнее со словами. Вдруг правда какой чёрт заберёт. Я же такой доверчивый.

— Я всегда знал, что ты хочешь этого не меньше моего, — с победой в голосе прошептал главнокомандующий, плечом открывая дверь в спальню.

Он бросил генерала на постель и избавился от всей верхней одежды. Люциана накрыло запахом ментолового одеколона. Пальцами мужчина чувствовал гладкие щёки Молоха и ощутил себя польщённым. Главнокомандующий был при параде. И он тому виной. Все мысли о том, что Молох мог бы его убить, улетучились прочь — правда, обещая вернуться.

Ладони вновь почувствовали крепкие плечи. На Молохе не было и следа чужого пребывания. Он пах так же, как и прежде. Моргенштерн зажмурился и прижался к его лбу своим, запустив пальцы в волосы. Молох не вытерпел и наконец поцеловал его, и они оба опьянели сильнее, чем от вина. Со словами «к чёрту прелюдии» Люциан расстегнул брюки на мужчине. Запахло сладким лубрикантом. Генерал потерял самообладание, когда вцепился в плечи главнокомандующего и почувствовал разряд, прошедший по телу.

Молох с неистовым желанием касался губами шеи и плеча генерала, наслаждаясь дивным терпким запахом, в то время как Люциан с такой же страстью объезжал его. Моргенштерн ретиво седлал бёдра главнокомандующего и ловил частое дыхание мужчины губами. Молох закрывал глаза и стискивал зубы, насаживая Люциана сильнее и быстрее. Мужчина чувствовал, как тесный любовник сжимает его член. И как усиливается пульсация.

Колени генерала сдавливали рёбра главнокомандующего. Откинувшись немного назад и упираясь локтями в постель, Люциан продолжал двигать бёдрами и опьянённо смотреть любимому мужчине в глаза. Непонятно, какая искра проскочила, но Молох вдруг отстранился. Генерал встревожился — и потерял самообладание, когда почувствовал прикосновение горячего языка к члену. Люциан зажал себе рот обеими ладонями и обнял Молоха ногами за шею. Членом он чувствовал горячий рот — и голова кружилась. Сердце неистовствовало и сумасшедшей птицей билось в груди. Моргенштерн двигал бёдрами под руководящими движениями рук главкома. Реальность растворялась, будто кто-то старательно ретушировал краски.

Люциан казался Молоху в этот момент ужасно трогательным и вкусным. Как забавно вздрагивает генерал, как он напрягается всем телом, стоит ему опуститься ниже пояса и немного поразвлечься с молодым мужчиной. Сразу видно, что Моргенштерн очень обделён такого рода ласками — и каждая из них уникальна.

Стоило прибавить к минету пальцы — как Люциан задрожал и тихо забормотал о том, как ему хорошо. Руками стал собирать простынь и шире раздвигать ноги, кусая губы. Начал звать Молоха. Просить ещё. Ругаться. Грязно ругаться.

— Я скучал, — почти простонав, выпалил Моргенштерн и выгнулся в спине. — Ублюдок…

Молох усмехнулся и с прищуром приподнялся. Больно укусил Люциана, заставив его взвыть.

— Следи за речью, — жестко произнёс он и вновь устроился между ног генерала.

Вид трепещущего от удовольствия Моргенштерна сильно раззадорил его — и хватило пары толчков, чтобы Молох кончил. Люциан бы мог с разочарованием подумать, что на этом конец. Однако это оказалось самым началом. Ведь только сейчас щёлкнули замки на кейсе.

— Хочешь наверстать упущенное? — на выдохе произнёс Люциан.

Молоху не составило труда хорошенько связать его. Завести руки за спину. Заставить встать на колени и выпятить задницу. С поцелуем он надел на Люциана повязку на глаза. Добавил кляп. Моргенштерн ёрзал, но неохотно, потому что соскучился по всему этому. Когда он шевелился, то веревки мягко тёрли чувствительные места на его теле. Скользили по соскам. Генерал двигался — и тут же рвано выдыхал от удовольствия. За таким сладким пряником должен последовать очень жёсткий кнут.

Когда Молох достал его, то удара не последовало. Наоборот, рукоятью мужчина поводил по кольцу мышц генерала, — и надавил. Люциан рвано выдохнул от проникновения и потёрся щекой о простынь. Молох имел его рукоятью, внимательно наблюдая за реакцией, и вновь возбуждающимся членом потирался о бедро. Гораздо тверже его член стал после того, как на бедре Люциана осталось множество красных следов от ударов кнутом. Каждый щелчок орудия сопровождался напряжённым мычанием Моргенштерна.

Второму бедру досталось сильнее. Молох бил чуть ближе к члену, заставляя демона дёргаться от боли. Кнут оставлял красные следы — и тонкие царапины, настолько много прикладывал сил главнокомандующий. Чем мучительнее это было для Моргенштерна, тем сильнее становилось возбуждение мужчины.

Но кнут Молоху быстро наскучил. Он решил попробовать нечто новое: главком делал надрезы на теле Люциана. Небольшие, едва заметные. Генерал подумал, что понял замысел Молоха. Боль пронзала его сильнее, чем обычно. Он закусил кляп и почувствовал влагу на глазах, когда главнокомандующий стал раздвигать края раны и заливать туда припасённый алкоголь. Генерал дёргался и выл, стараясь сдерживаться. Молох слушал жалобные звуки и упивался ими. Наслаждался своей властью. Его сперма текла по бедру Люциана.

На вершине блаженства, главнокомандующий опустился и языком коснулся кольца мышц, начав ритмично проникать в партнёра. Молох почти потерял самообладание, когда услышал, как чувственно Люциан застонал. Стало понятно, что он выплюнул кляп, чтобы облегчить частое дыхание. Моргенштерн задрожал в оргазме, когда осознал, что его ласкает один из самых могущественных, безумных и неконтролируемых демонов в Аду. Такое даже в эротических фантазиях редко приходило на ум. Генерал дрожал в оргазме, и верёвки сильнее давили на соски и яички. Молох глубже проникал языком, упиваясь рваными ритмичными вздохами. Слабый, обездвиженный, замученный, беспомощный, чувственный, изворотливый, умелый, головокружительный Люциан — весь его.

Молох звонко шлёпнул расслабившегося генерала по ягодице, и тот резко выгнулся в спине. Веревки сдавили чувствительные места сильнее, и Люциан вскрикнул.