Моргенштерну будто до сих пор чудятся эти непривычно лёгкие и мягкие поцелуи. Мыслей становится всё больше — и сигаретного дыма в квартире тоже. Генерал жалеет, что не взял с собой сигары главнокомандующего. Было бы не так одиноко.

Анри, мать Люциана, приехала, насколько это стало возможно.

— Здесь хоть топор вешай, сынок, — покачала головой женщина. — И когда ты здесь в последний раз убирался?

Генерал лежал, завернувшись в простыню, и что-то бубнил в ответ. Если бы не сбитые костяшки, он бы пошёл искать себе приключений внизу. Полупьяный, он забыл о разбитом носе. Анри не стоило труда заставить сына повернуться, а потом ловко вправить кость обратно.

— Ты как хочешь, но чтобы через двадцать минут ты был на кухне, — мать погладила сына по голове и вышла.

Моргенштерн усмехнулся. Пожалуй, стоит встать. Если этого не сделать, Анри притащит его на кухню вместе с диваном, а перестановку генерал пока не планировал.

Люциан пришёл вместе с простыней, будто та стала его надёжным и верным товарищем. Бутылку только не взял — предал старого друга. Ну да ладно, никуда не денется.

— Мам, объясни мне, почему я в такой жопе, — пробормотал генерал, заметив, что у него ужасно кружится голова. Сидеть ему было сложно.

— А ты думал, в сказку попадёшь, когда женишься? — весело хмыкнула Анри. — Ещё чего. Думал, увезут его в закат, а дальше только «долго и счастливо». Нет. Фраза про «долго и счастливо» — самый лучший маркетинговый ход в мире бракосочетаний. С неё-то и начинается весь кошмар. Ты купился. Я купилась. И вот мы здесь. Правда, судьба меня избавила от твоего отца. Легион с возу — кобыле легче, — мать похлопала генерала по плечу и поставила перед ним кружку с чаем. — Выпей. Всяко лучше этой бурды, которой заставлена твоя гостиная.

— Я думал, он изменится со временем… Или я изменюсь. Словом, что-нибудь пойдёт иначе, — Люциан прижался головой к стене и с удовольствием отметил, какая она прохладная.

Анри открыла окно и впустила свежий воздух. Наружу стал активно выходить дым и запах перегара. Женщина вдохнула сладкий кислород и повеселела.

— Самая большая ошибка всех влюблённых — ждать, что что-то изменится. Нет, милый, — она села напротив мужчины и погладила его по рукам. — Каждый раз, когда ты так думаешь, в мире умирает один енотик. Пожалей енотиков — не совершай ошибок.

Генерал с недоумением посмотрел на мать и тихо посмеялся. Ему казалось, что его мать — просто большой ребёнок.

— Почему я влюбился в самого сумасшедшего демона на свете… Мог бы выбрать себе какую-нибудь женщину, завести семью и спокойно прожить вечность в каком-нибудь поместье на отшибе. Нет — мне понадобилось найти себе незабываемое приключение. Американские горки длинною в жизнь, — ворчал Моргенштерн.

— Мог бы, — мягко согласилась Анри. — Вот только вряд ли ты бы так переживал о своей жене где-то на краю света так, как сейчас — о Молохе. Я ведь вижу, как тебе тяжело. Правильно сделала, что позвонила тебе. Сам бы ты меня к себе ни за что не позвал. Ох уж эта мужская гордость и стремление всё решить самостоятельно! Да вы без женского совета никуда! Вот не было меня рядом — и что произошло? Опять вы оба в разъезде. Всё-таки вам не хватает чего-то, что сглаживало ваши конфликты.

— Я сглаживаю их, насколько это возможно с Мо, мама, — вздохнул генерал. — Проблема изначально в том, что я за влюблённостью не видел всей этой… огромной болезни на почве власти.

— Это у нас в крови, — понимающе закивала мать. — Тянуться к сильным мира сего. Насколько я знаю, раньше он убивал не колеблясь. Но сейчас! Сейчас ты сделал его намного мягче! Он сохранил жизнь и тебе, и этой… беременной девушке. Не помню, как там её. Просто вам обоим нужно время. Не всё ж вам вместе обжиматься где ни попадя, а, — шутливо заметила Анри и улыбнулась, когда сын приободрился.

— Ещё скажи, что главное — чтобы мы любили друг друга, а всё остальное придёт со временем, — сыронизировал Моргенштерн.

Анри захлопала в ладоши.

— Ну, разве ты не умница! С языка сорвал!

— Ма-а-ам, — протянул Люциан и закатил глаза.

— Ты и сам не заметишь, как вы помиритесь, — заверила его мать. — И как приятно вам будет вновь воссоединиться.

— Ты случайно женские романы не пишешь? — хмыкнул демон. — А то у тебя все задатки.

— Есть парочка, — будто по секрету прошептала Анри, прикрыв рот ладонью. — Хорошо продаются.

Моргенштерн засмеялся и всплеснул руками, мол, как это я так угадал — и залпом выпил подостывший чай, ощутив ужасную жажду. Анри, конечно, была права, но лишь отчасти. Вопрос в том, хватит ли любви на то, чтобы однажды предотвратить смерть генерала от рук Молоха. Люциан понимал, что рано или поздно это может случиться. Не по одному поводу, так — по другому. Либо же свершится чудо — и Молох перестанет ставить власть выше отношений.

— Кстати, сынок, у тебя довольно странный потолок, — произнесла Анри. — Посмотри, у люстры всё как будто чешуёй пошло. И кто так только побелку наносит — руки оторвать.

Генерал нахмурился. Совсем едва-едва заметно потолок будто покрылся сеткой трещин, похожих на чешую. Мужчина поднялся со стула.

— Отойди-ка в коридор, — мрачно попросил он мать и взял нож.

Люциану не понравилась полупрозрачная дымка — явно кто-то маскировался, чтобы следить за ним. Хорошо, что от хозяйского взора Анри это не ушло. Может, кто-то собирался прикончить Моргенштерна, воспользовавшись положением?

Генерал ткнул ножом в подозрительное место, и с потолка тут же рухнуло нечто крепкое. Анри закричала, спрятавшись за сына, на что Моргенштерн лишь хмыкнул и отбросил нож в сторону.

— Неплохо, Слайз, теперь научись и мою мать обводить вокруг пальца.

Секретарь поднялся с пола, ощупывая спину и чувствуя небольшое кровотечение. Он присел на табуретку, сопровождаемый шокированным взглядом Анри.

— Ты сам знаешь, по какой причине я здесь, — сердито ответил Слайз. — Я запомню этот тычок, Люциан.

— Паршиво ты совмещаешь дружбу и работу, — заметил генерал. — На правах друга мог бы и ослушаться Молоха и не следить за мной. Я могу о себе позаботиться.

— Да, когда Дымов тебя похитил, ты прекрасно себя защитил, — едко парировал секретарь.

Генерал вздохнул и потёр виски.

— Ты здесь с самого начала, да?

Слайз кивнул и осторожно взял печеньку из вазочки. Анри хотела ударить его по руке, ведь они к чаю, но сдержалась и тихо села напротив.

— Прекрасно, — вспылил Люциан. — Значит, ты передашь ему всё, что я тут говорил, на правах шпиона? Как удобно быть двойным агентом.

— Не злись, это всё для вашего же блага, — ответил ящер, уминая и вторую печеньку. — К тому же двойное агентство подразумевает, что и ты можешь что-нибудь узнать. Как раз таки потому, что мы с тобой друзья. Я знаю, что ты спросишь. Да, ему тоже без тебя паршиво и, как всегда, он не гордится тем, что сделал.

— Ещё бы, — мрачно согласился Люциан. — Мне бы хотелось его увидеть. Не встретиться, а просто увидеть.

— Почему бы вам не пойти вместе куда-нибудь и пообщаться? — встряла Анри. — Я знаю прекрасный ресторан.

Моргенштерн закрыл лицо руками под смех Слайза.

— Давай, Люциан, позови его на свидание! — утирая слезу, прохохотал секретарь, представляя, как примерно может всё пойти.

— Ты думаешь, я не смогу? — с вызовом хмыкнул Люциан. — Позову. И всё пройдёт не так, как ты себе представил.

— В таком случае почаще оглядывайся, дружище, — похлопал его по плечу Слайз, выходя из кухни с печеньками в карманах. — Потому что я буду внимательно за вами присматривать.

— Иди уже! — вспылил генерал, окончательно прогоняя секретаря.

Теперь оставалось самое сложное.

========== Мы ==========

Молох вышел из дома на террасу, чтобы подышать и полюбоваться снежным пейзажем. Вышел в одних брюках, источая пар и заставляя выпавший снег таять под ногами. Он взял с собой несколько сигарет и раскурил одну из них. Дым, который он выдыхал, заставлял снег над головой становиться сначала серым, затем — чёрным.