Люциан, обессиленный и обнажённый, почти обмяк на коленях Молоха, когда попробовал поменять позу. У него жутко устали бёдра и колени. Тогда настал черёд главнокомандующего отыгрываться. Он ненадолго отстранился под негромкий облегчённый вздох Люциана, чтобы подхватить его под коленями и продолжить им упиваться уже по-другому. Молох прижал генерала к стенке и с громким хлюпаньем проник в него снова. Люциан вцепился в плечи главнокомандующего и зажмурился, задрожал, умудрившись когтями разодрать мужчине пиджак.

Молох с удвоенной алчностью имел юношу, проходясь по не раз целованной шее, поскольку знал, что теперь Люциан — одна сплошная эрогенная зона. Наэлектризованный и заласканный, генерал был вне себя — покорный и горячий. Каждый секс — как последний.

— Папочка! — громко выпалил Моргенштерн, и Молох стал вгрызаться в его губы, распухшие и расчувствовавшиеся. Влажный от спермы член Люциана скользил по его животу, и это доставляло дополнительное удовольствие. Его мальчик желает его — так почему бы тому не предоставить желаемое? Не заполнить хорошенько спермой, не отыметь до тех пор, пока ноги не начнут отказываться сводиться? Пока Люциан так развратно кричит и то грязно ругается, то шепчет какие-то ласковые слова, Молох готов дать ему это. Замучить до такой степени, что ещё несколько часов Люциан будет сам не свой. Словоохотливый, расслабленный, счастливый, любимый. Любовь заполнит генерала до краев и одурманит не хуже алкоголя. Залюбленный и заласканный, с блестящими глазами и обаятельной улыбкой, он способен покорить любого. Молох каждый раз с удовольствием попадается на этот крючок.

========== Оказия 6: Молодое вино ==========

Молодость Люциана длилась долго, и потому Молоху было достаточно времени, чтобы воплотить все свои фантазии. В прошлом случилось много недомолвок и ошибок, и теперь повторившаяся юность — будто подарок судьбы. Тело податливо и прекрасно, взгляд — не по годам зрелый и задумчивый, брови немного нахмуренные. Таким Молох видит генерала, когда тот о чём-то задумывается.

Погружённый в мысли, Люциан сидел на кровати и пустым взглядом смотрел в телевизор. Он будто пытался разобраться, что за чертовщину там транслируют. Но на самом деле мысли юноши были далеко отсюда. Обстановка спальни до сих пор вызывала отстранение: генерал никак не мог привыкнуть к переезду. Ему казалось, что это какой-то сон. Его омоложение — в том числе.

Молох стоял в дверном проёме, не решаясь нарушать этого вдумчивого состояния, и спокойно пил чай. Отпивал тихо и не отрывал взгляда от Люциана. Когда Моргенштерн думал, то подпирал голову рукой. Сейчас юноша сидел так же — с пультом в руке. Его не волновало, что началась религиозная передача, — Люциан был далеко отсюда. Зато главнокомандующий обитал в реальном мире и посмеивался бородатым священнослужителям в рясах, наставлявших своё стадо.

«Сколько у нас таких… Благодаря им души и не прекращают поступать. А уж когда прилетает такой, с бородой… У него за душой грехов побольше, чем у его овечек. Он же и за них отвечает. Пусть продолжают, получается очень кстати. Перебил бы их только для того, чтобы Люциферу карты спутать», — хмыкнул про себя Молох, подсаживаясь к Люциану.

Главнокомандующий клацнул зубами над ухом генерала, и тот вздрогнул от неожиданности.

— Обалдел что ли! — возмутился Люциан, всплеснув руками.

— Может быть, — лениво согласился Молох. — О чём думал? Только не говори мне, что тебя эта передача увлекла — не поверю.

Генерал нахмурился и опомнился, когда посмотрел в телевизор. Он покачал головой и тут же его выключил.

— Нет… Это ерунда. Нет, — хмыкнул Моргенштерн. — Я о другом думал. Что… Мы, по сути, изгнанники.

— Что-то вроде, — неохотно кивнул главнокомандующий, который явно не хотел называть вещи своими именами.

— И надолго? Люцифер, как и мы, бессмертен. Он не сдвинется с места, — во взгляде юноши явно читалось беспокойство.

Главнокомандующий улыбнулся, допивая чай.

— Воспринимай это как поездку на дачу. Я не совсем отрезан от Ада, пусть и стал нежеланным гостем. Ты не думай, позиции выгодные. Я оставил там Йенса — он знает что делать.

— Но Люцифер…

— Боги, — Молох покачал головой. — Ваше величество, — насмешливо улыбнулся он. — Я понимаю, что вам здесь спится не так прекрасно, как на вашей пуховой перине, но всё же подумайте головой. Кто такой Люцифер? Капризный подросток. Здесь у меня появляется преимущество: многовековой опыт ведения войны. Я закалял свой меч кровью врагов, пока этот сосунок торчал в своей льдине и махал вслед удаляющемуся психическому здоровью. Не знаю, кто сказал, что главным в Аду должен быть он. Скорее всего, это наущения Вельзевула, поставившего во главе угла дерзость юнца. Он превратил его разбитые чувства в жажду отмщения. А что нужно для мести? Сила. У кого сила? И вот мы здесь.

— То есть ты думаешь, всё не так серьёзно? — Люциан склонил голову набок, подобрав ноги под себя.

— Именно, — Молох поставил кружку на прикроватную тумбочку. — Так что расслабься и получай удовольствие, как обычно, — главнокомандующий подмигнул, с прищуром глядя на Люциана.

Моргенштерн усмехнулся, понимая, к чему этот взгляд, и стал медленно подниматься с кровати, чтобы вовремя успеть добежать до двери.

***

— При всём уважении, ты пьян, — с хитрой, но сдержанной улыбкой произнёс Вельзевул, заходя в новенькие покои Люцифера, уютно обосновавшегося во владениях Азазеля.

Падший ангел, сверкая глазами, получше устроился на мягком бархатистом диванчике и кивком головы приказал налить себе ещё вина. Расстёгнутая до середины груди рубашка обнажала гладкую грудь и выступающие ключицы. Брюки приятно облегали худые бёдра и острые колени. Люцифер лежал разутый, с откуда-то взявшимися кольцами на пальцах ног. Камни в них посверкивали в приглушённом свете.

Вельзевул с жадностью рассматривал бледную кожу Люцифера, а когда поднимал глаза, ощущал дрожь — их взгляды встречались. Колючие, сверкающие глаза Денницы, от которых невозможно оторваться. Два гранёных изумруда, очерченных углём длинных чёрных волос. Во взгляде чувствовалась пока ещё не распустившаяся скрытая сила. Это сейчас Люцифер спокоен и игрив, говорили глаза, но стоит разозлить его по-настоящему, и сложно сказать, что случится дальше. Денница красноречиво улыбался, немного закинув голову назад, и будто отдавался алчному взгляду Вельзевула. Он знал, что чувствует советник. И это доставляло ему огромное удовольствие.

— Возможно, — улыбался ангел. — Тогда я должен быть тебе противен. Будешь искать предлог, чтобы уйти?

— Или чтобы остаться, — Вельзевул немного склонил голову. Почему-то ему было жарко.

— Попробуй, — Люцифер ухмыльнулся и склонил бокал так, чтобы немного вина попало на кожу. Бордовые капельки с ключичной ямки побежали под рубашку, оставляя ароматный терпкий след. Вельзевул тут же представил, как с удовольствием слизал бы их с умопомрачительной юношеской груди. Советник воспринял жест как приглашение и провокацию. Ему хотелось в это верить. Вельзевул облизал губы и почувствовал тяжесть ниже пояса. Возможность овладеть Люцифером в тихом и приятном месте ненадолго опьянила его и заставила потерять бдительность. Как он хотел услышать стоны этого очаровательного и хитрого мальчика. Услышать о его желании.

Под лукавым взглядом Денницы Вельзевул опустился на колени, чтобы дальше подползти поближе к низкому диванчику, но почувствовал, как нога Люцифера упёрлась ему в грудь. Он хулигански засмеялся, как ребёнок, шалость которого удалась.

Вельзевул с холодным сожалением посмотрел ангелу в глаза. С тех пор, как Люцифер освободился, он всё больше старался заморозить эту внутреннюю тоску, затаившуюся обиду. Он не находил в себе сил отплачивать тем же и понимал, что вряд ли сможет.

Люцифер умолк и хотел приказать, чтобы тому подали вина, но советник покачал головой.

— Благодарю, но мне ещё работать, — с притворным равнодушием произнёс Вельзевул и поднялся с пола.