Надо сразу вколачивать в эти головы, что нынче вам не там. И горе, потери не у одной тебя, возомнившей, что ее горе горше прочих. Поворачиваюсь и начинаю движение. Метров через двадцать оборачиваюсь. Идет. Плачет, но идет. Ну и то хлеб. Я не нянька, мне бы свои проблемы разгрести.
Глава 4
А в магазинчик, что стоял на пятаке, неподалеку от торца нашего дома, мы таки зашли. У меня воды в гараже оставалось немного. После банного дня литров пятьдесят на дне подвесного бака плескалось. На ораву из десяти человек баб с детишками это как капля в море. Так что надо было об этом подумать. Консервов-то у меня много, на всех хватит. Магазинчик этот, кстати, очень неплохой был. Начинался с обычного ларька. Его азербайджанец держал. Что-то типа семейного бизнеса. Тяжело поднимались. В девяностых их ларек, наверное, раз десять горел, а потом уже и магазин два раза красного петуха видел. Но хозяин мужик упорный оказался. Каждый раз заново отстраивался. Вот чем и кому мешали люди? Хорошая семья. Жена у прилавка стоит, всегда приветливая, улыбчивая, муж товар возит. И ведь товар хороший был и цены нормальные. Честно торговали, не обманывали. А какой лаваш вкуснейший продавали? М-м-м! Очень четко отслеживали конъюнктуру местных потребностей. Там всегда было то, что требовалось дома. Потом, видимо, наладил отношения с каким-то фермером. Стали продавать домашнее молоко, сметану, масло. Мясо свежее. Всегда только высшего качества. Вот кому мешали? Ну, живут люди, работают на совесть, не паленой же водкой торгуют, зачем гадить? Ведь нам же самим жизнь упрощают и делают ее лучше. Так нет, вот вам пожарчик, чтобы жизнь медом не казалась. Зависть? Наверное.
Магазин был вскрыт. Кто-то до нас успел подломить. Вряд ли Виктор. Видимо, его прямо у порога на выходе сцапала та сладкая парочка. Да потом ниже, к железным коробкам гаражей утащили. Но товара пока хватало. Людей выжило мало, а мертвым еда ни к чему. Хотя хрен его знает. Нынче мертвец бодрый пошел, может, и не брезгуют человеческой пищей. Кто их разберет, зомбей этих? Я себе только килограмма на полтора шмат сала соленого оттопырил в дорогу, удачно подвернувшийся и сохранившийся, а вот воды взяли много. Сколько могли унести. Каждой бабе, у кого дети своими ногами топали, по пятилитровке в каждую руку вручили, да и дети, кто постарше был, по полторашке «монастырки» несли. Сами же с Виталей налегке шли. Дискриминация, думаете? А вот нисколько. Для начала, они сами же для себя воду и несут. Мне бы и той, что оставалась в гараже, для сборов в дорогу хватило. Плюс ко всему и что важнее всего, защитниками, как ни крути, а токмо мы с Виталей и были. Негоже, когда защитник тот тащит на себе груз. А ну как опасность? Пока сбросишь, пока оружие схватишь… короче, не катит такой вариант. Испокон веку так было. Мужики с оружием, бабы скарб тащат. История, она такая история. Это было не мужское бахвальство, по праву сильного, а реальная необходимость. Вот и теперь прут. Деваться-то некуда. Времена нынче лихие наступили, тут уже не до равноправия и прочей толерастии. Ну и что с того, что с меня, да и с Витали, те еще защитники? Какие есть. Женщины и того не сделают.
А я вроде как ветеран даже. Уже двух дохляков бегающих отправил туда, где им давно следовало быть. Правда, до сих пор потряхивает.
Но ничего. Дошли. Без приключений, слава богу. В гараже стало тесно сразу. Так-то он у меня приличных размеров. Больше стандартного. Кооператив же. За свои деньги народ строил. Сами землю выбивали, сами проект составляли, сами практически и строили. Так что гаражи просторные получились, если стандартный брать как бокс на одну машину, то тут получалось на полторы с запасом. Однако двенадцать человек это даже для такого помещения многовато. Выручил подвал. Теперь-то там сухо и вентиляция нормально работает. Пришлось дербанить стопку пенопластовых листов. Хотел в будущем ворота утеплять, но чего уж там, не на голый же бетонный пол людей класть. Детей-то маленьких на диване разместили, который пришлось разложить. Уж и не помню, когда я его последний раз раскладывал. Думал даже, что и не разложим, не доломав. Нет. Вполне получилось. Без особого комфорта разместились, короче, так я и не обещал. Безопасность гарантирую, а за комфортом в отель, если такой найдете поблизости. Достал газовую плитку и баллончики газовые к ней. Сковороду большую, тарелки, вилки, ложки. На всех не хватило, но ничего. Уж как-нибудь по очереди поедим. Выставил ящик консервов, с рисовой кашей, и бутылку подсолнечного масла. Сахар и чай с собой из магазина прихватили. У меня мало было, да и не особый я питок по чаю-кофе. Последнее время я больше что покрепче употреблял. Но, походу, баста. Не до алкоголя мне теперь. Мне б вот эту ораву на руки сдать да за дочерью отправляться. Нужен я ей. А значит, снова есть цель и смысл жить. Вот не поверите, от такого чувства аж плечи развернулись… хотел еще соврать, что пузо втянулось, но нет. Пузо на месте, чтоб его. Однако, когда есть уверенность, что ты кому-то нужен, совсем по-другому себя чувствуешь. Тому не понять, кто не ощущал на себе одиночество, находясь при этом среди живых людей.
Однако женщины есть женщины. Вот же ж Евино племя. Вот как у них это получается? Возьмем, к примеру, квартиру, где одинокий мужик живет. Что бы он ни делал, какой бы дорогой и модной мебелью не обставлял жилплощадь, какую бы дорогую, ультрасовременную технику или утварь не завозил в дом, жилье так и останется просто берлогой холостяка. Но если вдруг появляется женщина, то вроде бы ничего и не изменилось, тем не менее жилье сразу становится как-то уютней. Если и меняется что, то, как правило, практически незаметные штрихи. Так и у меня в гараже вышло. Часу не прошло, а вроде и жилой вид мастерская приняла. Вот умеют женщины, что не отнять, то не отнять.
Меня, после того как вернулись, колотить еще сильнее начало. Видимо, откат словил. Как представил, что бы было, если б не отмахался топором от первого злыдня, а потом от Светика-семицветика… Бр-р-р. В озноб так и бросает. Сижу. Колбасит. Руки трясутся. Зинаида Павловна, пожилая женщина лет шестидесяти, что на третьем этаже жила, а теперь вот с тремя внуками на руках осталась, увидев, как меня трясет, потрогала лоб.
– Да ты горишь, Сережа. Тебе к врачу надо.
Ну, блин! Тоже мне новость. К врачу мне надо было две с половиной недели назад. А раз до сих пор копыта при мне, то теперь уже точно не отброшу. Да и где те врачи теперь?
– Да нормально все, Зинаида Павловна, – отвечаю. – Это меня отпускает, после стычки с… ну, вы понимаете. А температура эта отголоски только. Основное я уже переболел. До конца, правда, еще не оклемался, да и перенапрягся сегодня. Ну и струхнул маленько, тварей этих увидев, – признаюсь напоследок.
– Все бы так боялись, так и тварей бы меньше стало. – Грустно улыбается женщина. – Нагляделась я из окна, как они живых гоняли. Ой, сколько народу пожрали в первые-то дни. – Закрывает лицо ладонями. Плечи вздрагивают. Однако берет себя в руки. – Если бы не Виталий с Виктором, да вот ты теперь, и нас бы заели. Жаль Витеньку. – Снова всхлипывает.
– Теперь все нормально будет, – ободряюще так говорю, а сам-то и не уверен вовсе. Еще ведь дойти надо. А по дороге всякое может произойти. Да и на месте, когда придем, что еще будет?
– Ты так считаешь? – с надеждой смотрит на меня. Вот что мне ей сказать? Я ведь ни в чем теперь не уверен. Хрен его знает, как оно там будет дальше. Но сказать что-то все равно необходимо.
– Уверен, Зинаида Павловна. Как раньше, может, уже не будет, конечно, но жить-то дальше надо. Вон, – указываю взглядом на детей, – ради них хотя бы.
Женщина смотрит задумчиво. В глазах стоят слезы. Вдруг она спохватывается:
– Тебе бы отдохнуть, Сереженька. И медикаментов каких принять. У тебя жаропонижающего нет?
– Кроме цитрамона, ничего. Я его глотаю, когда голова трещать на погоду начинает.
– Это у тебя давление. К врачам ходил? А вообще, похудеть бы тебе. Раньше-то, помню, какой мужчина был статный. Все девки в округе Любке твоей завидовали. А как ушел из семьи, запустил себя. В квашню превращаться начал. – Укоризненно так смотрит.
