Когда Мак с сыном вернулся домой, Аарон неожиданно столкнулся с омежьим заговором и безжалостной дискриминацией. Поучаствовав в рождении сына на свет, альфа искренне считал, что он имеет полное право ухаживать за ребёнком, но уже в первый же вечер ему было заявлено и в крайне жёсткой форме, что не альфье это дело. Что в доме целых двое омег, и что его помощь им не нужна. Аарон попытался возразить, что это нечестно. Что он, как отец, имеет право знать, как растёт и развивается его сын, что надо будет сделать, если... Мак при поддержке Диего попросту вытолкал его из комнаты и пригрозил, что если наглый альфа снова сунет свой горбатый нос не в своё дело, то будет и вовсе отлучён от ребёнка до самого детского сада. После чего просто захлопнул перед ним дверь. Так Аарон столкнулся с непонятным и неистребимым родительским инстинктом омег нос к носу.
Все последующие попытки добиться своего ждал сокрушительный провал. Как бы он не старался, не караулил подходящий момент, на первый же писк Льюиса успевали примчаться именно его омеги. Аарон ворчал, обижался, спорил, приводил доводы, но оба парня как будто не слышали. Они сговорились так легко, что без колебаний выступали против альфы единым фронтом. Диего - подлый предатель! - в конце концов заявил, что альфа, как добытчик, о прокорме семьи и должен думать в первую очередь. Что у него на базе целая орава озабоченных бойцов, из которых надо склепать боеспособный слаженный отряд, вот пусть об этом и думает. И что он, Диего, вообще работает за еду и жильё, так что пусть дорогой друг его куском не попрекает - знал, кого в дом тащит и зачем. Да ещё по пьяни. Через две луны пришли к скудному компромиссу - Аарон не лезет со своей помощью, а ему позволяют видеть сына, держать его на руках и присутствовать при кормлении и купании. И это было совсем не то, на что надеялся альфа, в ожидании ребёнка читавший пособия для будущих папочек.
То, что из супружеской постели его не выгнали, тоже было слабым утешением. Аарон знал, что в ближайшие несколько лун омеге противопоказан секс, чтобы его организм восстановился после родов полностью, но разве это отменяет ласки, поцелуи и просто объятия? Да, Мак не досыпает - кормления строго по расписанию, стирка и глажка увеличилась в разы, он то и дело просыпался среди ночи и кидался к ребёнку, чтобы убедиться, что малыш в порядке, иногда даже брал его к себе и отворачивался от мужа, оберегая мальчика - и если бы не Диего, который помогал с готовкой и стиркой, то замотанному на службе альфе пришлось бы самому готовить себе завтраки и ужины, но почему нельзя отдыхать, привалившись к законному супругу? Почему нельзя позволить помогать мыться? Одеваться? Что такого у омеги могло появиться после родов, чего стоило бы стесняться? Разве что растяжки на животе, но это же потом пройдёт... Разве это покусительство на свободу и самостоятельность? Элементарная забота, чтобы одежда не была наизнанку, все пуговицы попали в свои петельки, а носки не были слишком заношенными... Нет же, альфа ещё и постоянно слышал упрёки в своей озабоченности, которая переходит все границы. Самые несправедливые упрёки, какие только Аарон слышал в свой адрес! После того, как Мак родил, Аарон почти не мучился от сексуальной неудовлетворённости - вполне можно было разобраться с проблемой вручную. Он всего лишь хотел сделать приятное своему омеге, позаботиться о нём и убедиться, что с рождением сына ничего не изменится... а тут... Не выдержав, через четыре луны после рождения сына Аарон, выбравшись из дома после очередного скандала во двор, пожаловался одинокому старичку-омеге, живущему на первом этаже, на что тот только рассмеялся и всё объяснил. Оказалось, что после рождения первого ребёнка родительские инстинкты омег пробуждаются в полную силу. Они неосознанно стремятся защитить своё дитя от потенциальной угрозы, даже если она мнимая. И себя заодно, иначе ребёнок останется без защиты и заботы. Со временем, накапливая опыт, омеги учатся это контролировать, но в первый год лучше не соваться со своим уставом в чужой монастырь. Остаётся только смириться. Но Аарон смиряться не хотел. Ведь Мак, забирая сына к себе в постель, не спихивает его самого на пол... Значит, раз словами добиться чего-то нереально, пойдём другим путём. Только подождать надо чуток, чтобы улеглись первые страсти.
Когда Льюис начал переходить на прикорм, альфу снова начали выгонять из комнаты, чтобы не портил ребёнку аппетит и не отвлекал его своими габаритами. Тут уж несчастный отец сорвался - дождался полноценного выходного, встал спозаранку, тихонько оделся, собрал проснувшегося малыша, прихватил кое-что и ушёл гулять с сыном в ближайший парк. Через час его нашли, отобрали ребёнка и набросились с отборной руганью. Все попытки объяснить, что он всё делал по правилам, даже прихватил еду и питьё, в очередной раз не вразумили обезумевших омег. Вернувшись домой, Мак и Диего долго осматривали Льюиса, которого еле успокоили - мальчик перепугался и заревел - после чего не разговаривали с Аароном почти два дня. Кормить впрочем не перестали. Потом альфе был выставлен очередной ультиматум. Если он, забирая ребёнка на прогулку, не будет предупреждать заранее и собирать его у них на глазах, то перейдёт на сухой паёк и казённые обеды. Представив себе, как будет давиться в столовой, зная, что вкусного домашнего уже не будет, альфа содрогнулся и пообещал. С тех пор ему начали давать кое-какие послабления.
К концу первого года Аарон так измучился и разобиделся, что замыслил коварную месть. Льюис уже делал первые шаги, когда у Мака случилась первая после родов течка. Не без труда придавив восставшие инстинкты, Аарон дождался второй ночной вспышки и отвёл душу. Разумеется безо всякой контрацепции, как они, собственно, договаривались раньше. Мак, охваченный инстинктом, даже не заметил, что альфа бросает распечатанные презервативы под кровать... Когда очистка не настала, Мак, поняв, что его подло обманули и когда именно, высказал коварному альфе всё, что думает о его умственных и репродуктивных способностях, на что получил огорошивший его ответ:
- Так тебе и надо, собственник! Может, хоть теперь я смогу быть с детьми столько, сколько хочу, когда их станет больше?
Мак, уже строивший планы по возвращению на службу и начавший навёрстывать боевую форму, не разговаривал с мужем до первого токсикоза, после чего они помирились. Вернер появился на свет в срок, в приличной больничной палате, в присутствии отца и знакомого санитара Дея, который обрадовался им как родным. Диего вместе с Льюисом сидел в коридоре и ждал. По возвращению домой Аарона ждал серьёзный разговор. Омеги согласились сесть за стол переговоров, и достойный компромисс наконец был достигнут. Альфа получил полный доступ к обоим детям, но только под суровым омежьим контролем. Ухаживая за сыновьями, Аарон видел, как пристально за ним наблюдают, но упрямо шёл к цели. Пусть видят, что малышам ничего не грозит. Он даже попросил Диего сшить специальную переноску под его размер, чтобы можно было освободить руки во время прогулок с детьми, и с гордостью учился правильно сажать в неё малыша. Его первая прогулка в парке с Вернером на груди стала настоящим родительским триумфом альфы.
Во время одной из таких семейных прогулок в парке Аарон столкнулся со своими сослуживцами. Те были потрясены обликом своего командира, но не посмели выдать ни одного комментария. Аарон, согласно сценарию, тут же сменил нейтральный тон на суровый и потребовал отдать ему Льюиса. Мак безропотно подчинился, но при этом царапнул ладонь мужа ногтем, выражая недовольство. Короткий разговор развеял сомнения штурмовиков и сержанта.
- Может, для альфы считается ненормальным возиться с детьми - это чисто омежье дело - но я хочу быть уверен, что мои дети растут здоровыми, и намерен держать это под личным контролем. Пусть привыкают к отцу сразу.
- А как же все эти... проблемы, сэр? - скривился сержант, намекая на возню с подгузниками и прочими детскими причиндалами.
