Он пытался. И пытался снова, но получалось плохо. Особенно после того, как Аарон попросил помочь Диего во время течки - у того скакала температура, что усугубляло состояние омеги. Когда Аарон возвращался домой и заставал омег на кухне за разговорами, то словно смягчался. Ему явно нравилось, как Мак готовит, всегда просил добавки - именно ПРОСИЛ. И каждый раз хвалил. Сидя рядом с Диего по ночам, Мак сквозь облако феромонов сородича часто улавливал запах Бейли, как будто тот и не уходил никуда, а сидел в гостиной или стоял за дверью, но ни разу не выдал своего присутствия. Что за странный альфа? И почему он навестил его в общаге, когда сам Мак переламывался в особой комнатке? Похоже, что Аарон выучил график его вспышек наизусть, поскольку пришёл проведать именно тогда, когда был перерыв и концентрация выделяемых феромонов на минимуме. Увидев альфу на пороге общей кухни, Мак так удивился, что, когда альфа ушёл, осознал, что именно ему сказал, и едва не взвыл от злости на самого себя. Что Аарон теперь о нём подумает?
Эти полгода стали форменной мукой, и даже медленно зарабатываемое признание со стороны "стариков" было слабым утешением. Мак не ждал взаимности, прекрасно понимая, что это невозможно. Он просто старался хорошо делать свою работу, чтобы быть верным товарищем своему альфе. Надёжной "спиной". Присутствуя на арестах и видя, какими взглядами перебрасываются захваченные пары подпольщиков, Мак отчаянно им завидовал. Выдумки автора омежьего романа оказались не такими уж и выдумками. Скорее красивой сказкой, в которой скрыт намёк. В которую хотелось поверить.
Провальный рейд позволил быть постоянно рядом и помогать всеми силами. Даже перед лицом верной смерти Аарон упорно искал выход и способ выполнить поручение, восхищая Мака, но Гейл Робинсон оказался хитрее. Когда был убит Стинг, Мак закрыл собой бесчувственного Аарона совершенно машинально. Когда их окружили повстанцы, Мак приготовился драться не на жизнь, а насмерть. Биться за своего альфу. Защитить его даже ценой собственной жизни с поистине омежьей самоотверженностью. Как когда-то поступил Френсис, приняв в себя предназначенную Аарону пулю. Парень действительно любил Аарона, иначе бы не стал этого делать. Когда на принятие решения остаются считанные доли секунды, действуешь инстинктивно... Значит, его есть за что любить.
Когда за них вступился мальчишка-омега с двумя пистолетами, Мак понял, что судьба подарила ему редкий шанс, но воспользоваться им он не решался. Кто такой Аарон Бейли и кто он сам? Что у них может быть общего, кроме службы? Что если Аарон отвергнет его? Ухаживая за альфой, таща его к спасительной деревне, Мак держался изо всех сил, не жалея себя, за что то и дело получал отповедь... но Аарон не использовал свою силу, чтобы заставить слушаться. Это только подливало масла в огонь влечения. К тому же приближалась течка. Мак видел, что его присутствие возбуждает Аарона, и гадал, что будет, если его самого накроет прямо посреди степи. Домик пастуха Акселя стал очередным знаком, хотя в знаки судьбы Мак не шибко верил - считал, что они встречаются слишком редко и зачастую проходят мимо вечно занятых обывателей. Выстраивая план, Мак знал, что рано или поздно сорвётся. Это было вопросом времени. И он сорвался, когда Аарон притянул его к себе и поцеловал. Молчание, повисшее потом между ними, было страшным. Чувствуя приближение ночной вспышки, Мак вышел во двор, вдохнул остывающий степной воздух и решился. Пусть будет, как будет. Уж лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано... В крайнем случае с ним останется частичка его альфы. Достойная память о нём.
Было страшно, и Мак сам себя подбадривал. Забираясь на постель, он отрезал себе путь назад. Вдыхая аромат своего альфы, омега забыл обо всём и полностью растворился в нём. Этот аромат гасил страхи, пробуждал доселе неизведанное желание, стремление слиться с этим смуглым альфой в единое целое... Когда их губы вновь слились в поцелуе - Мак знал, что не умеет целоваться - сердце забилось ещё сильнее. Почувствовав ответное движение, омега поплыл. Помня, что Аарон не сможет много сделать из-за переломанной ноги, Мак решительно взялся за дело сам. И был снова потрясён, когда дрожащие горячие руки альфы обвили его, прижимая к груди. Аарон неотрывно смотрел ему в глаза, и от этого взгляда внутри всё таяло. Он словно горел и плавился, ощущая на себе неторопливые бережные касания. Это было так непохоже на боль, пережитую во время изнасилования, и домогательств в училище... Так вот почему на Френсисе не видели ни одного синяка! Боги, неужели альфа способен быть настолько бережным и ласковым?.. Когда Аарон, притянув его к себе, приник губами к груди, Мак не сдержал тихого стона. Он уже тёк вовсю, к анусу жарко приливала кровь, порождая знакомый зуд, но впервые это уже не было противным или страшным. Мак знал, как остановить это, и был готов. Он хотел этого сам. Давно уже хотел.
Оседлав бёдра альфы, Мак неуверенно коснулся отвердевшего члена Аарона, на котором уже начал набухать узел - Мак ясно ощущал его под кожей - потом собственных ягодиц и, набрав на пальцы сочащейся смазки, начал готовиться к самому ответственному моменту в своей жизни - впервые он примет в себя альфу добровольно. Привстав - Аарон подхватил его, придерживая, чтобы было удобнее - он направил член в своё трепещущее тело. В распухшее пульсирующее отверстие, которого уже больше пяти лет не касался член ни альфы ни беты. Долго тянуть Мак не стал, хоть и знал, что не стоит спешить - нетерпение было слишком острым. Он просто в три толчка опустился до самого узла, не сдержав тихого вскрика. Было больно, но недолго. Всё-таки Природа мудро поступила с омегами, дав им возможность быстро приспосабливаться к размерам альф и бет... а затем при родах. Привыкнув к чужому присутствию внутри себя, Мак начал осторожно привставать и опускаться. Зуд, ставший невыносимым, отступил, сменившись голодом, член альфы то и дело задевал простату, вызывая ощущение острого удовольствия, да и сам Аарон ни на секунду не забывал о нём - то и дело останавливал, привлекал к себе, целовал всюду, куда мог достать, ласкал и оглаживал его дрожащее тело. Если Аарон дарил такое же блаженство Френсису, то этот омега умер счастливым... От дикого желания сводило всё, Мак почти терял рассудок, и, когда на самом пике в него вошёл распухший узел альфы, доставляя просто неописуемое удовольствие, с громким стоном выгнулся, запрокидывая голову назад и вцепившись в руки любовника, придерживающие его. Из его собственного окрепшего члена брызнула тонкая струйка безжизненного семени, скопившегося за последние полторы луны. Аарон прижал его к себе, толкнулся в последний раз, и внутрь начала выплёскиваться тёплая сперма. Они сцепились практически намертво и провалились в забытие, заполненное туманом, волнами мелких оргазмов и ощущением изливающихся внутрь новых порций семени.
Очнувшись после первой сцепки, Мак не сразу понял, что лежит на груди Аарона, а сам альфа с полубезумным и блаженным одновременно лицом гладит его по голове и что-то бормочет. С неверием и безумной радостью омега разобрал своё имя. Но не успел он опомниться, как был опрокинут на спину, а альфа бросился целовать его. Он будто окончательно обезумел, забыв про больную ногу. Мак пытался его остановить, но это было всё равно, что остановить танк... под которым хотелось оказаться. Ему хотелось подчиниться. Омега снова начал таять под градом ласки, выгибаясь и подставляясь. Начало нового захода он пропустил, и когда Аарон, перевернув своего омегу на спину, с тихим рычанием впился зубами в его шею, только вздрогнул, вдыхая аромат своего альфы. Когда Аарон снова вошёл в него, Мак не сдержал сладостного выкрика. Страх ушёл с концами. Он подавался навстречу, цеплялся за руку, подхватившую его под живот, молча плакал, чувствуя мощные размашистые толчки. Когда новая порция семени начала заполнять его, Мак всхлипнул и услышал, как Аарон тихо шепчет ему на ухо: "Не плачь, мой милый, не надо... Всё хорошо... Всё хорошо..." Снова забытие сцепки... и новый круг блаженства.
