В тот год, когда Маргарита Австрийская приезжала в Камбре* по поручению племянника своего, императора, чтобы заключить от его имени мир с христианнейшим королем, которого представляла его мать, Луиза Савойская, в свите Маргариты находилась графиня Эгмонт*, которая слыла первой красавицей во всей Фландрии. После того как это важное поручение было выполнено, графиня Эгмонт направилась к себе домой и, когда наступил Рождественский пост, послала во францисканский монастырь попросить, чтобы оттуда прислали к ней в замок опытного духовника, который мог бы прочесть проповеди и исповедовать ее самое и всех ее домочадцев.

Настоятель монастыря, который получал всегда от Эгмонтов и Фьеннов* большие доходы, постарался выбрать для этой цели достойнейшего из монахов. И так как монастырь этот хотел, чтобы уважение и дружба знатных домов доставались ему, а не другим, в замок был послан самый способный проповедник; в течение всего поста он говорил отличные проповеди, и графиня была им очень довольна. В Рождественскую ночь графиня захотела причаститься и послала за своим духовником. И после того как она исповедалась в часовне, которая была наглухо заперта, чтобы соблюсти полную тайну, на исповедь пришла ее придворная дама, которая затем послала к почтенному духовнику и свою дочь. И когда девушка рассказала ему свою жизнь и святому отцу стали известны кое-какие ее секреты, он возымел желание наложить на нее не совсем обычную епитимью.

– Дочь моя,  – сказал он,  – грехи твои столь велики, что, для того чтобы получить отпущение их, тебе надобно носить мою веревку на голом теле.

Девушка не хотела ослушаться и ответила:

– Дайте мне эту веревку, отец мой, и я обещаю вам, что буду ее носить.

– Дочь моя,  – ответил монах,  – я должен повязать ее тебе сам, своими руками, а потом из этих же рук ты примешь отпущение всех твоих грехов.

Девушка расплакалась и сказала, что не станет этого делать.

– Как,  – воскликнул духовник,  – еретичка ты, что ли, что отказываешься от епитимьи, которую накладывает на тебя Господь и мать наша, Пресвятая церковь?

– Я хожу на исповедь,  – сказала девушка,  – как это велит Церковь, и хочу получить отпущение грехов и для этого исполнить епитимью, но я не хочу, чтобы вы прикасались ко мне руками; в таком случае я отказываюсь от вашей епитимьи.

– Что же, раз так,  – сказал духовник,  – я не могу отпустить тебе грехи.

Девушка поднялась с колен и ушла со смущенной душой. Она была так молода и неопытна, что ее охватил страх и она стала думать, что, может быть, была не права. Наутро, когда окончилась месса и графиня Эгмонт приобщилась Святых Тайн, ее придворная дама собралась последовать ее примеру и спросила дочь, готова ли она. Девушка расплакалась и сказала, что не получила отпущения грехов.

– А что же ты столько времени делала у духовника? – спросила ее мать.

– Ничего,  – ответила дочь,  – когда я отказалась от епитимьи, которую он на меня наложил, он отказал мне в отпущении грехов.

Мать стала осторожно допытываться о причине этого и узнала, какую странную епитимью святой отец хотел наложить на ее дочь. И она послала девушку исповедоваться к другому духовнику, после чего обе они причастились. А когда графиня вернулась из церкви, придворная дама пожаловалась ей на монаха, поступок которого изумил и огорчил графиню, ибо она была о нем очень хорошего мнения. Но в то же время, несмотря на весь свой гнев, она не могла не рассмеяться, услыхав о столь необычной епитимье. Смех этот, впрочем, не помешал ей расправиться с монахом: она велела схватить его, отвести на кухню и там высечь. И, когда его стали сечь, он сам признался во всем.

После этого его связали и отправили к настоятелю монастыря, графиня же попросила настоятеля в следующий раз прислать к ней проповедника более достойного.

– Судите сами, благородные дамы, если даже в столь знатном доме монахи эти не боятся предаваться безумствам, то что же они позволяют себе в жилищах простых людей, куда они приходят собирать на монастырь и где им так легко и удобно творить бесчинства, что просто чудо, если они устоят от искушения! Вот почему я прошу вас, благородные дамы, чтобы осуждение свое вы сменили на сочувствие. Подумайте только, ведь тот, кто ослепляет монахов, не щадит и дам, как только ему представится для этого удобный случай.

– Ну и негодяй же этот францисканец,  – воскликнула Уазиль.  – Быть монахом, священником и проповедником и сотворить такую мерзость в Рождественский сочельник, в церкви, да еще во время исповеди,  – ведь от всего этого грех его становится еще тяжелее!

– Послушать вас, так окажется, что францисканцы должны быть настоящими ангелами или самыми мудрыми из людей! – сказал Иркан.  – Но вы уже слышали о них столько всего дурного, что должны бы считать их еще хуже, чем они есть на самом деле. По-моему, духовника этого можно простить: ведь это же было ночью и он был с глазу на глаз с красивой девушкой.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.