— Верно.

Рядом встал Гирн, слегка смущенный, таким количеством проявленых приятных эмоций живых. И присоединился к разговору. — Пусть убирают трупы. Пусть знают, что свою вину они смогут загладить только работой и трудом. И приглядывайте за ними, пока нас не будет.

Короткий кивок в знак согласия.

Из дома вышел Тарт в сопровождение молчаливой Ралы. Сам отец не видел, как его сын гордый приближается к ним. Он объяснял отщепенки, что от нее требуется, и только сделав это, увидел своего сына сжимающего руку Арнога. На глазах что повидали много горя и счастья появились слезы гордости. — Берегите его — выдавил старик из себя дрогнувшим голосом.

— Он вернется целым и невредимым — пообещал Арног, и проводив женщину что пошла вперед на несгибаемых ногах. Ее глаза не отрывались от земли. Казалось, после разговора с Аграконом ее остатки смелости совсем испарились, и теперь она была готова ко всему. — Слишком поздно люди понимают что творят.

Русич двинулся следом за обреченной. За ним последовал Гирн и попрощавшись со всеми Тарт.

Видимо Роствуд и Скор закончили. Потому что они встретили возвращающихся мужиков обратно. Что помогали в воплощение странной задумке англичанина. Издали не сразу было понятно, что родилось в голове бывшего раба. На долю которого выпало то, что не выдержит каждый взрослый. Но приблизившись все остановились. Остатки тела дезертира после ярости русича были нанизаны на доску, закопанную в землю. Дерево пронзило пса в пах и вышло через шею. От чего его голова, на которой остался след от стали Арнога теперь всегда будет опущена. Опорой же такого шеста служили трупы нападавших сложенны по кругу и привязанные к друг другу травой.

— И не мерзко тебе было пачкаться этим? — В упор спросил Гирн у Роствуда, разглядывая мясо.

— Да я уже помыться успел. Жаль рыбы помрут, если примут грязь за еду. И попробуют яд этих ублюдков.

Арног стоял рядом со Скором и оба молчали. — Поверь, я сам был в шоке. Но раз уж вызвался помочь. — Шептал шестирукий гигант.

Тарт во все глаза смотрел на ужасающие и устрашающие воображение, своих спасителей. Такого ему еще не приходилось видеть и вряд ли придется столкнуться вновь.

— Это будет знак всем. Пусть видят и помнят, чем оборачивается сила, используемая во зло своему же народу — закончил свое творение словами и плевком на трупы.

— Нам пора — поторопил всех русич, отрывая на созерцания мертвых. И рывком поднял на ноги проводницу, которая при виде этого ужаса опустилась на траву и рыдала. Теперь же ощущая за спиной этих страшных чужаков покорна, шла вперед. Не зная, что ее ждет в конце пути.

— Это внушает страх и остается в памяти. Но теперь рыжий мой друг я начинаю волноваться за состояние твоего рассудка.

— А — махнул рукой творческий человек. — Мы все не много того уже — улыбался он на слова Арнога. Идя следом за всеми.

После увиденного, Тарт все время шел молча. Угрюмый, но полный решимости идя за друзьями. Их поглотил лес уже давно, и они все шли и шли. Идущие за обречённой женщиной. Которая вела по узкой тропе, петляющей между деревьями. Чем дальше они уходили вглубь леса, тем темнее становилось вокруг. Солнце редкими лучами пробивалось сквозь плотную листву дикого леса. Становилось прохладно, не смотря на разгар дня. Сильно ощущалось влажность.

Хранившиеся все это время молчание было нарушено Гирном.

— Ведет верно. Следы крови нет, нет, но попадаются. Значит, мародёры проходили этим же путем. Странно, что она не пытается выкинуть какой-нибудь фокус.

— Лучше не расслабляться. То, что она покорна, еще не значит, что не сможет, что то предпринять — отвечал на раздумья друга Арног, идя прямо за обреченной. — Уж нам-то известно, что может натворить человек загнанный в угол — после этих слов все хищно заулыбались. Тарту оставалось лишь бегать взглядом по фигурам и хранить молчания.

Звуки леса ни чем не нарушались. Даже шедшие старались особо не шуметь, проходя сквозь молодые деревья и кустарники. Но постепенно к звукам природы стали добавляться людские. Голоса. Затем все больше голосов. Гул нарастал. И всем становилось ясно, что цель уже близко.

— Ты посмотри, гулдят, как бабы на базаре — рассмеялся Роствуд, не боясь, что его услышат. — Видимо их этот урок ни чему не научил.

— Может они наоборот гудят от страха. Может, спорят, что им делать — рассуждал Скор. — Я знаю одно. Совсем, через какие то мгновения они будут вопить от боли.

— Я вижу их — перебил всех Арног. Стоянка ублюдков уже виднелась впереди сквозь деревья и заросли. Даже силуэты становились различаемы. Подходя ближе, он схватил девушку за руку и заставил ее идти медленнее. Чем ближе подходили, тем отчетливее становились слышны крики и вопли. Читая по эмоциям кричавших, было понятно, что сброд разделен. Страх, злость и растерянность все перемешалось.

Они остановились. Скрываясь среди зарослей. Поляна, на которой расположились бандиты, виднелась как на ладони. Пустые фляги из шкур животных. Пьяные люди, валяющиеся на земле. Но большая часть бодрствовала и разбившись на кучки спорили между собой. Обреченная сделала свой ход. Вырвавшись с трудом, она с криками побежала к сброду.

— Черт — выругался Арног. Но было уже поздно. Ее увидели. В следующий миг точный бросок Гирна успокоил предательницу. Копье ударило в спину. Бросок повалил ее на землю. Но эффект внезапности был утерян. И скрываться больше не было смысла.

— Крепись! — Бросил Скор, Тарту сжимавшему свое костяное копье. И шестирукий гигант, раздвигая ветки руками выходя вслед за друзьями. Туда где уже царил хаос. — Время полной мести выродки! — Ругался Арног и зашагал навстречу смельчакам, бегущим к ним.

Когда то цветущая поляна была покрыта ковром цветов. Свет солнца наполнял ее сквозь небольшое окошко в листве зеленных гигантов. При лунном свете происходили пляски ночных светлячков.

Потом пришли люди. Вытоптали цветы. Сожгли траву. Повалили деревья. Оставаясь тут и днем, и ночью. Втаптывая всю красоту в грязь.

За ними пришли другие люди и принесли шум, разогнавший всех животных еще дальше от некогда цветущей поляны. Заставив их забыть дорогу сюда. Они окрасили землю в красный цвет, увлажняя ее, от чего она превращалась в грязь и слякоть. Но пришедшие и погубившие цветы вернулись в землю, и станут новым началом будущей красоты. Пока новые люди не придут и не сделают все по-своему.

— Вот и все! — Выдохнул Скор, вонзая копье в сердце последнего раненого. Выдергивая наконечник вытирая кровь об одежду убитого только что. — Теперь смело можно сказать все.

Тяжело дыша, он огляделся. Поляна была усеяна трупами. Первые моменты боя были самыми жаркими. В его воспоминаниях еще жила картина как живая волна желавших оставить за собой право судить чужие жизни накатилась на них. Как им в очередной раз пришлось стоять плечом к плечу и прикрывать спину. Даже Тарт не сплоховал. Видимо вся злость и из него полезла наружу. Парень не давал зайти им в спину. Найдя его взглядом эпскотец улыбнулся.

После того как смелость покинула этот сброд сын старейшины потерялся. А сами друзья работали как мясники. Рубя, разбегающихся в разные стороны. Теперь молодой парень познавший кровь своего врага блювал вдали от этой картины. Остальные поравнялись со Скором.

— Теперь я думаю они запомнят это на долго.

— Думаю это место обретет свое имя. Не хорошее — добавлял Роствуд, поддерживая Арнога.

— Надо найти Тарта и думаю можно собираться обратно.

— Да вон он освобождает свой желудок после крещение — улыбался Скор. — По-моему ему надо еще время.

— Ладно, пусть отходит. Дадим немного времени и возвращаемся — все согласились с русичом.

— Пора собираться — обронил Гирн, подходя к другим. Все снова собрались вместе вокруг хаоса смерти. Оружие верой и посланником смерти, служившие им уже долгое время, было очищенно от грязи и крови. И снова спокойно отдыхало в ножнах. — Парень, увидел многое за этот день. Многое такое ни когда не увидят. Но все же надо привести его в чувство и убираться от сюда — Гирн осматривал поляну, и найдя свое копье подошел к нему. Уперся ногой в мертвую женщину и выдернул его.