В этом доме все буквально кричало о порядке. Ни пылинки, ни одной вещи, которая б находилась не на своем месте. Даже огонь в камине вчера подчинялся заданному ритму этого почти армейского порядка. Нарушение правил чужого жилища в глазах Аси выглядело едва ли не святотатством. Может, уже тогда она почувствовала что-то? Интуиция способна не только нашептывать, но и намеренно моделировать ситуации. Хотя бы для того, чтобы предостеречь. Но Евтеев летала так высоко, куда обычному голосу рассудка сейчас было не добраться никакими чартерами.
Она осмотрелась по сторонам. Дубовые панели навесных шкафчиков. Ни одной лишней детали. Даже, черт возьми, кухонной губки возле мойки! Жилище холостяка не могло выглядеть столь идеально. Но в то же время присутствие женской руки в нем тоже не ощущалось. Сухой, как закон чисел, порядок. Наверное, и постель застилается под линеечку, а трава на газонах окрашивается из пульверизатора. Конечно, это утрированные шутки относительно бывших военных, но все же стоит восстановить здесь изначальный порядок, тем более что она вторглась в эту область без спросу.
Евтеева действовала наобум и совсем не ожидала, чем закончится рейд по поиску тряпок или губки для ликвидации следов пролитой кофейной пены. Шкафчики были заполнены посудой, емкостями с сыпучими продуктами... и, как казалось, сувенирами. Да кто хранит подобное на кухне? Ася и не обратила бы внимания на эту тарелку с арабской вязью по бортику, если бы не фотоизображение посередине.
Семья. Трое улыбающихся людей. Соколов и эффектная темноволосая женщина демонстрируют белозубые улыбки на камеру, обнимая девушку лет пятнадцати, которая с вызовом смотрит в объектив, но очаровательная улыбка сглаживает неприятное впечатление от ее надменного взгляда. Она безумно похожа на Юрия, но, несмотря на это, прижимается к матери, пусть неосознанно, но тем самым словно поясняя, кого больше любит.
- А кто это настолько смелый, что не стал дожидаться меня в постели?
Ася испуганно подпрыгнула на месте. Пусть в голосе Юрия проскользнули веселые, даже довольные нотки, по ее позвоночнику пробежала волна неконтролируемого страха. Жаркая, опаляющая, лишающая сил. Девушка чудом удержала тарелку в руках - упади она на керамогранитный пол, неминуемо бы раскололась вдребезги.
- Я… просто… на работу пора…
Как у нее еще нашлись силы это проговорить и не провалиться сквозь землю от страха и стыда? Ася действительно чувствовала себя малолетней воровкой, застигнутой на месте преступления.
Штейр замер в дверях на какое-то мгновение, разглядывая напряженную спину девушки в черном пуловере, который был ей велик и в то же время очень шел.
- Никогда так впредь не делай. Надеюсь, мы договорились?
Ася зажмурилась, когда он приблизился и положил руки на ее плечи. Дыхание мужчины опалило затылок, а страх вновь вступил в симбиоз с острым удовольствием, побежавшим по венам от одного его прикосновения. Легко, словно пёрышком, коснувшись пробора губами, мужчина наклонился к ее уху.
- А теперь осторожно поставь на место то, что у тебя в руках, и закрой шкафчик. Давай, не расстраивай меня.
Ласковый шепот прошел навылет, осязаемо сдавил грудную клетку предчувствием чего-то непонятного, пугающего и манящего одновременно. И все равно Ася едва не рванула прочь с желанием укрыться от этого безжалостного проявления чужого диктата. Не повышая голос и не угрожая, Штейр умудрился дезориентировать ее настолько, что Ася захлебнулась в смешанных ощущениях. Он дал понять ей одно: есть территория, на которую заходить не стоит. Колючая проволока под высоким напряжением, за ней - минное поле. И похоже, карта давно потеряна даже самим хозяином этого полигона.
«Кто она?» - хотелось спросить. Только Ася не знала, чего больше боится: гнева Соколова или ответа, который может отличаться от ожидаемого. Не оставалось сомнений, что девочка - общий ребёнок Юрия и этой эффектной черноволосой красотки. То, что он не носил обручального кольца и в доме не наблюдалось следов присутствия женщин, могло не значить ничего. Неужели она связалась с женатым мужчиной? И как выяснить правду? Не у Никеи же спрашивать?
- Мы давно развелись. Я редко вижу дочь.
Чувствуя себя как пристыженная подобными мыслями школьница, Ася вернула злополучную тарелку на место. Юрий так и не убрал ладони с ее плеч. Закрыв дверцу, Ася замерла, прислушиваясь к себе и не понимая, откуда такое странное желание расплакаться и уткнуться ему в плечо. Этот мужчина управлял ее эмоциями, словно пультом дистанционного управления.
- Ну, что такое? Моя девочка решила приготовить мне кофе?
Ася все-таки уткнулась ему в плечо, и готовые пролиться слезы моментально отступили, дав дорогу приятному теплу от ноток нежности в его голосе.
- Сомневаюсь, что у меня получилось…
- А вот это уже позволь мне решать. - Штейр ласково отстранил ее и слегка коснулся губами переносицы девушки. - Почему ты босиком?
Ответить Ася не успела. Испуганно ойкнула, когда сильные мужские руки переместились на ее талию и крепко сжали, приподняв над полом.
Их глаза оказались на одном уровне.
Жаркий лед. Холодное пламя. Натянувшая стальную тетиву стрела с титановым наконечником. Приготовившийся к прыжку дикий зверь. Евтеева и сама не могла для себя сформулировать, что именно в них увидела, но кровь вскипела за считанные секунды. Пока его руки вжимались в ее плоть, глаза прорезали сознание, вскрывали сущность до каждого нерва, оставляя чувство беззащитности и ошеломительного счастья - тонуть в бездне этого пронизывающего взгляда. Устоять было невозможно, как и разорвать зрительный контакт. С каким-то обреченным, но умиротворением Ася осознала, почему Соколов так часто заставлял ее смотреть в свои глаза. Чтобы управлять, подобно искусному кукловоду.
Вот и сейчас острые стилеты чужого диктата вошли, не встретив на своем пути никаких препятствий. Поймали на острие отблеск уязвимой женственности и желание покориться абсолютной силе. А сам обладатель этого взгляда как будто ждал подтверждения своим догадкам. Лишних слов не понадобилось. Ася лишь вздрогнула, ощутив обнаженной кожей поверхность лаковой прохладной столешницы.
Поза была неудобной, а о ее развратности даже думать не хотелось. Впрочем, никто и не дал ей времени на размышления. Ася уже в который раз испуганно вскрикнула, на миг потеряв равновесие, когда руки Штейра переместились на ее икры, без особой нежности впились в кожу, принуждая развести ноги в стороны. Девушка едва успела найти устойчивое положение с упором на локтевые суставы и крестец, как ее щиколотки буквально впечатались в ключицы Соколова, а пятки уткнулись в трапециевидную мышцу.
Это было так внезапно и так ошеломительно, что даже румянец не успел раскрасить ее щеки автографом смущения. А может, Ася уже понимала, что следует как можно скорее разучиться краснеть и смущаться. Потому что происходящее сейчас на уютной кухне загородного дома было всего лишь прелюдией к тому, что ее ждет впереди, в оковах его темной сущности. Его Тьмы.
- Ассаи… мое неконтролируемое безумие! - буквально прохрипел Соколов, рывком развязывая шнуровку домашних брюк.
Его слова прошили насквозь глубоким первобытным эротизмом, припечатали своей одержимостью, которая, взорвав сознание, побежала волной по всему телу, сосредоточившись в одной точке, между широко раздвинутых ног Аси. Девушка ощутила, как ее желание, вспыхнувшее подобно бикфордову шнуру, оросило влагой пульсирующую киску, завибрировало сводящим с ума битом страсти по венам, застыв эпицентром в офигевшем от обилия новых впечатлений сердце. А ведь все, что он пока что сделал, - просто заговорил! Назвал ее снова этим уже таким родным восточным именем и, по сути, признался в своих чувствах.
Она сводила его с ума? А разве не это она видела в его глазах каждую секунду, если не с первой встречи, то со второй точно? Безумие, которое пугало и завораживало. Он хотел ее до потери рассудка. Уже одним этим его одержимость была для нее родной и желанной.
