Но сейчас Штейр ловит себя на мысли, что этой девочке до безумия идут стальные цепи. Не веревки, не пластиковые стяжки, не ремни и не кожаные рукава. Только цепи. Обманчиво тонкие и легкие, те самые, что все еще беззвучно раскачиваются в воздухе. И вместо кляпа с резиновым шариком будет более утонченное украшение.
Так и будет. Никто и ничто сейчас не заставит его рассматривать иной вариант.
Ася робко поднимает глаза, обхватывая себя руками. Замерзла. Это психологический холод. Хочется ее обнять, но сейчас просто необходимо выдержать дистанцию, раскачать маятник "близко-далеко". Игра началась. И Соколову мало просто подчинить. Она сама должна прийти с добровольной капитуляцией. А он - насладиться первым этапом игры.
- Укройся!
Черный плед с логотипом клуба - цепь, обвивающая стебель розы с острыми шипами, - просто ложится на подлокотник. Как бы ни хотелось ее укутать, обнять и поцеловать в переносицу, сейчас такой ход нарушит всю выработанную стратегию.
Она растерянна. Удивление и легкая обида в глазах гаснут, сменившись равнодушием, - Ассаи давно привыкла к подобному отчуждению. Но эффект новизны зажигает в светлых глазах шальные огни. Раньше никто не вел ее путем контрастов.
Начало положено. Теперь она будет долго думать, что же сделала не так. Прокручивать сегодняшний день в своей голове и не находить ответа. Пока еще не созревший протест недостаточно силен, чтобы свернуть с пути, ведущего в западню. Она будет идти на свет, который окажется всего лишь маяком.
Ассаи так его завела, что хотелось погасить пожар во всем теле. Вылить на голову ведро ледяной воды. Не ждать, пока доберется домой и растопит баню, а именно сейчас и здесь. Увы, Анубис не предусмотрел в своем клубе такой изысканной экзотической пытки.
- Я не собираюсь вносить изменения в заранее оговоренный план. - Соколов запустил руку в волосы, слегка натягивая их у корней. Может, хоть эта отрезвляющая боль сможет выбить из головы непозволительные мысли о том, что можно сделать с этой соблазнительной зверушкой прямо здесь и сейчас.
Зверушка. Удивился сам себе, как легко слетело с языка это определение. Не "шлюха", "рабыня" или другое условное нарицательное, а именно это. Она умела будить в нем звериные инстинкты, которые сейчас вопили во всю глотку, буквально сотрясая стены с готическими символами.
Ассаи вскинула голову, словно зверек, ощутивший опасность. Чувство самоуничижения, недоумения и готовности слепо следовать чужим словам в ее глазах на миг сменил проблеск тревоги.
Правильно, моя девочка. Сама понимаешь, на чье поле зашла и чем это для тебя чревато. Сейчас ты думаешь, что сбежала, что от тебя ненавязчиво избавились, и в глубине души вздохнула с облегчением. Тяжело, когда тебе буквально вложили в руки надежду на то, что жизнь изменится, прекратится унылое существование... и тут же показали, что милости не безграничны. Пока ты размышляешь, взять их или пройти мимо от греха подальше, утекут, как песок сквозь пальцы.
За это придется заплатить высокую цену. Достаточно ли она высока за право познать саму себя?
Он чувствовал кожей, как Ася смотрит ему в спину с немой надеждой на то, что сейчас отчуждение растает, ее вновь погладят и приласкают. Увы, не в этот раз. Он готов отдать весь мир, положить его к ее ногам, но при этом не стоит рассчитывать на его снисхождение и доброту. Это не те качества, которые он привык в себе развивать.
- Можешь возвращаться в офис. Ах да, попроси Яночку приготовить сладкий кофе. Ты переволновалась.
Холодный сухой тон, хотя сердце таранит грудную клетку, словно хочет наказать своего обладателя за подобную жестокость. Оно не поддается самообману, который так неистово демонстрирует сам Штейр. Оно готово перестать биться, только бы не вздрагивать от боли обиды и непонимания в глазах Аси. Ее ментальные стенания буквально прошивают навылет. Не понимает, за что ей такие страшные психологические качели. Наверняка уже пришла к выводу, что все из-за внешности и неумения преподнести себя.
- А вы... вы не выпьете со мной кофе?
Ее голос дрожит, сама Евтеева стягивает на груди плед и пытается расправить плечи. Как тяжело терять то, что почти уместилось в ладонях, а именно право на счастье, которого ее так часто лишали...
Я выпью с тобой не только кофе. Я выпью твою волю через поцелуи. Твою покорность через подушечки пальцев. Твое безумное доверие через боль, которую причиню тебе сам. Твою слабость, с которой ты так отчаянно сражаешься в неравном бою и проигрываешь всякий раз. Выпью тебя до дна, без остатка, чтобы так же, не выпуская из рук, однажды напоить тебя хмельным эликсиром под названием Счастье...
Знала бы она, как его сейчас торкает от одного этого умоляющего бесхитростного взгляда! Да ему хочется растерзать ее в буквальном смысле, только не отпускать, не отдавать никому! Он сам ходит по краю, по стальным ребрам оков собственного безумия! В шаге от того, чтобы угодить в собственную западню, в эти прочные силки, которые сам с завидной тщательностью расставлял для робкой Ассаи!
Эти игры придуманы не им. Но за право заполучить женщину, которая пробудила в нем зверя и смогла найти к этому внутреннему хищнику подход, он готов играть в них до полного изнеможения.
Соколов не обернулся. Только приказал себе не замечать, как сжались кулаки и заходили желваки на скулах, а сердце сорвалось с орбиты, когда Ася за его спиной с тихим вздохом поднялась с кресла. Нерешительно замерла, все еще с надеждой глядя ему в спину, ожидая хотя бы слова или жеста, который ее остановит.
Беги, девочка, беги. Ты не представляешь, на каком тонком волоске сейчас висит моя выдержка. И как жестоко я тебе отомщу, если не удержусь и позволю тебе лицезреть собственную слабость...
Штейр все же не удержался. Боковым зрением заметил, как Ася непроизвольно тянет руку, не решаясь его коснуться. Прилив жара, переходящий в леденящий озноб, выбил приступ испарины на лбу.
-Мой ответ... - прошелестел дрожащий голосок Аси.
Повисла тяжелая пауза, нарушаемая скрипом все еще раскачивающейся цепи и переплетением хриплого дыхания с учащенным. Невидимые нити ловушки с каждой секундой повисшего молчания впивались в нервные волокна. Несмотря на то, что Соколов уже давно все для себя решил и ее ответ не имел никакого значения, едва не зарычал от переполнивших его чувств.
- Я... я согласна продолжать. Только мне страшно.
От этого бесхитростного признания по телу разлилась приятная истома. А притаившееся эго тотчас поспешило взять реванш за долгое ожидание.
- Страх - совершенно нормальная реакция. Я бы даже сказал, необхоЮрикя. Но у меня нет полной уверенности в том, что эти слова говоришь ты.
Он повернулся к Ассаи, надеясь, что сумел погасить блеск в собственных глазах. Встретился с ее недоуменным взглядом и криво улыбнулся. От такой улыбки у его врагов стыла в жилах кровь. Ася вздрогнула и непроизвольно отступила назад, но тут же взяла себя в руки и гордо вскинула голову.
А он не ошибся. В ней есть сила. Даже больше, чем ожидалось.
- Именно ты, а не твой страх остаться одной и вновь существовать, а не жить.
- Я сказала! Я согласна!
В этом поспешном заверении было так много всего. Обреченность, решительность, беспечность, тревога, любопытство и ожидание чего-то грандиозного. Штейр помимо воли испытал восхищение. Смотрел в ее глаза, сверкающие в полумраке бликами в кристаллах горного хрусталя, и буйство эмоций со всеми нюансами безумия потихоньку подчинялась его стальной воле. Он не имел права рубить с плеча, словно обезумевший неврастеник.
- Ты понимаешь, на что соглашаешься, Настя? Я доходчиво тебе это пояснил?
Она кивнула. Вряд ли доходчиво, вернее, она мало что сама запомнила из их беседы. Рискуя оборвать все в шаге от осуществления мечты, Соколов заговорил. Спокойно, уверенно, погасив дрожь и желание сорваться на хриплый шепот.
- Ты подчинишься мне во всем. Сама, добровольно. Забудешь, как тебя звали раньше и чем ты жила, убивая в себе силы изо дня в день. Такое понятие, как скрыться, спрятать свои чувства и мысли, для тебя перестанет существовать. Ты будешь у меня как на ладони. Я в свою очередь сделаю все, чтобы не разрушить твое доверие, но не обольщайся. Легко не будет.
