В конце концов Капитан пробормотал:
– Мы живем в падшем и несовершенном мире, Джеана бет Исхак. Я – человек, который часто убивает, зарабатывая себе на жизнь. Не возьму на себя смелость дать вам ответ. Но у меня есть вопрос. Как вы думаете, что произойдет с киндатами в Аль-Рассане, если придут мувардийцы?
– Мувардийцы уже здесь. Они были сегодня в Фезане. И в этом лагере ночью.
– Наемники, Джеана. Возможно, их тысяч пять на весь полуостров.
Теперь настала ее очередь промолчать. Торговец шелком подошел ближе. Альвар видел, как Джеана взглянула на него, потом снова на Капитана.
– Что вы хотите этим сказать? – спросила она.
Теперь Родриго присел на корточки рядом с Альваром и сорвал несколько стебельков травы, прежде чем ответить.
– Некоторое время назад вы очень откровенно говорили о том, что когда-нибудь мы придем на юг, чтобы захватить Фезану. Как вы думаете, что сделает Альмалик Картадский и другие правители, если увидят, что мы наступаем через земли тагры и осаждаем города ашаритов?
И опять доктор ничего не ответила. Она задумчиво хмурила брови.
– Первыми будут ваджи, – тихо произнес Хусари ибн Муса. – Начнут они, не правители.
Родриго кивнул в знак согласия.
– Полагаю, так и будет.
– Что они начнут? – спросил Альвар.
– Призывать племена из Маджрита, – ответил Капитан. Он мрачно смотрел на Джеану. – Что произойдет с киндатами, если правители городов Аль-Рассана будут побеждены? Если Язир и Галиб переправятся через пролив на север с двадцатью тысячами воинов? Захотят ли воины пустыни сразиться с нами, а потом тихо уйти домой?
Она долго не отвечала, неподвижно сидела в задумчивости, и мужчины вокруг нее тоже молчали, ожидая ответа. За ее спиной, на западе, Альвар видел низко на небе белую луну, словно отдыхающую над бесконечной равниной. Для него это было странное мгновение; потом, оглядываясь назад, он мог сказать, что повзрослел той долгой ночью у Фезаны, что тогда распахнулись двери и окна несложной жизни и скрытая сложность вещей впервые открылась ему. Не ответы, разумеется, всего лишь представление о трудности вопросов.
– Значит, существует выбор? – спросила лекарь Джеана, нарушив молчание. – Всадники с закутанными лицами или всадники Джада? Это уготовано для нас судьбой?
– Нам не суждено снова увидеть расцвет Халифата, – тихо проговорил Хусари ибн Муса, тень на фоне неба. – Дни Рахмана Золотого и его сыновей или даже ибн Заира среди фонтанов Аль-Фонтаны миновали.
Альвар де Пеллино не мог бы объяснить, почему его это так сильно опечалило. Он провел свое детство, играя в победителя злых ашаритов, мечтая о разграблении Силвенеса, страшась сабель и коротких луков Аль-Рассана. Рашид ибн Заир, последний из великих халифов, прошелся по провинциям Эспераньи огнем и мечом, совершая набег за набегом, когда отец Альвара был ребенком, а потом солдатом. Но здесь, под лунами и поздними звездами, печальный, тихий голос торговца шелком вызвал ощущение невообразимой потери.
– Сможет ли Альмалик в Картаде стать достаточно сильным? – Доктор смотрела на купца, и даже Альвар, который ничего не знал о подоплеке этого вопроса, видел, как трудно ей было задать его.
Ибн Муса покачал головой.
– Ему не позволят. – Он показал в сторону сундуков с золотом и мулов, которые привезли дань в лагерь. – Даже со своими наемниками, которым он едва в состоянии платить, он не может избежать уплаты париас. По правде говоря, он не лев. Всего лишь самый сильный из мелких правителей. И он уже нуждается в поддержке мувардийцев, чтобы оставаться таким.
– Значит, то, что вы намереваетесь сделать, что я надеюсь сделать… – это просто ускорит конец Аль-Рассана?
Хусари ибн Муса присел рядом с ними. И мягко улыбнулся.
– Ашар учил, что деяния людей похожи на следы в пустыне. Ты это знаешь.
Она попыталась ответить на его улыбку, но ей это не удалось.
– А киндаты говорят, что ничему под лунами не суждено уцелеть. Что мы, называющие себя странниками, являемся символом жизни всего человечества. – Она секунду помедлила и повернулась к Капитану. – А вы? – спросила она.
И Родриго Бельмонте мягко ответил:
– Даже солнце заходит, моя госпожа. – А потом прибавил: – Вы поедете с нами?
Со странной, неожиданной грустью Альвар увидел, как Джеана медленно покачала головой. Он видел, что несколько прядей ее каштановых волос выбилось из-под накинутой столы. Ему хотелось поправить их как можно нежнее.
– Я даже не могу объяснить вам, почему, – сказала она, – но мне кажется важным поехать на восток. Я бы хотела посетить двор эмира Бадира и поговорить с Мазуром бен Авреном, и погулять под арками дворца Рагозы. Прежде чем эти арки обрушатся, как арки Силвенеса.
– И поэтому вы покинули Фезану? – спросил сэр Родриго. Она снова покачала головой.
– Если это так, то я ничего об этом не знаю. Я здесь потому, что дала клятву, себе и никому другому, когда узнала, что сотворил сегодня Альмалик. – Выражение ее лица изменилось. – И я побьюсь об заклад со своим старым другом Хусари, что расправлюсь с Альмаликом Картадским раньше, чем он.
– Если только кто-нибудь не сделает это раньше нас обоих, – мрачно проронил ибн Муса.
– Кто? – спросил сэр Родриго. Вопрос солдата вывел их из настроения, навеянного печалью и светом звезд. Но купец только покачал головой и ничего не ответил.
– Я должна поспать, – сказала Джеана, – хотя бы для того, чтобы дать передохнуть Веласу. – Она махнула рукой, и Альвар увидел старого слугу, который устало стоял на почтительном расстоянии, там, где свет костра сливался с темнотой.
Вокруг них лагерь затих, так как солдаты уже улеглись. Джеана посмотрела на Родриго.
– Вы говорили, что утром пошлете людей хоронить погибших в Орвилье. Я поеду с ними и сделаю, что смогу, для живых, а потом мы с Веласом отправимся своим путем.
Альвар увидел, как Велас сделал знак Джеане, а потом заметил, где слуга устроил для нее ложе. Она пошла к нему. Альвар, несколько секунд спустя, неловко поклонился ей вслед и пошел в другую сторону, туда, где обычно спал рядом с Мартином и Лудусом, разведчиками. Они уже уснули, завернувшись в свои одеяла.
Он развернул попону и лег. Сон не шел к нему. Слишком много мыслей толпилось в голове юноши. Он вспомнил гордость в голосе матери в тот день, когда она рассказывала подробности о своем первом паломничестве к Святой Васке, чтобы попросить заступничества для своего сына, который покидал дом и вступал на стезю воина. Он вспомнил ее рассказ о том, как мать одолела последнюю часть пути на четвереньках по камням, чтобы поцеловать ноги статуи королевы на ее могиле.
«Животные, на которых следует охотиться и сжигать, чтобы стереть их с лица земли».
Сегодня ночью он впервые убил человека. Хороший удар мечом с коня, разрубивший ключицу бегущего. Это движение он тренировал так много раз, с друзьями или в одиночку, еще ребенком, под присмотром отца, потом его муштровали сержанты короля, грязно ругаясь, на арене для турниров в Эстерене. Точно такое движение, никакой разницы. И тот человек упал на летнюю землю, и жизнь вытекла из него вместе с кровью.
«Деяния человека подобны следам в пустыне».
Сегодня ночью он добыл себе великолепного скакуна и доспехи, намного лучшие, чем его собственные, и получит еще больше. Начало благосостояния, чести солдата, возможно, постоянное членство в отряде Родриго Бельмонте. Он заслужил смех и одобрение человека, который мог действительно стать его Капитаном.
«Ничему под лунами не суждено уцелеть».
Он сидел у костра на темной равнине и слушал речи ашарита и женщины-киндата, чья красота и опыт превосходили весь его опыт и опыт самого сэра Родриго. Они говорили в присутствии Альвара о прошлом и о будущем полуострова.
Этой ночью Альвар де Пеллино принял решение, и оно далось ему легче, чем он мог себе представить. Он лежал под звездами и стал теперь более проницательным человеком, чем был еще этим утром, и он знал, что ему будет позволено это сделать. Только после этого, словно это решение было ключом к двери сна, мысли Альвара замедлили свое вращение и позволили ему отдохнуть. Он видел сны: ему снились Силвенес, где он никогда не был, и Аль-Фонтана в славные дни Халифата, которые закончились еще до его рождения.
