Нидри полюбил травницу. Вместе они организовали свою лавку снадобий. Нидри принимал пациентов и делал снадобье. Жена его выращивала в оранжереях разные растения и ухаживала за ними. Семейное дело процветало уже почти десяток лет. Со временем их дом наполнили детские голоса, в каштановых волосах Нидри появилась проседь, но глаза все так же искрятся счастьем, год за годом. Меня это несказанно радует.

Чувствую, что капсула останавливается. То выходит. Через несколько минут возвращается, но не один.

– Ты брюшко отпустил, – говорю я.

Нидри, а этот широкоплечий здоровяк – именно он, хохочет. Насмеявшись вдоволь, он подает мне руку. Я выхожу, одной рукой удерживаясь за То, второй – за Нидри.

Мы заходим в лавку, Нидри запирает двери. Здесь царит полумрак. Первое, что бросается в глаза – это массивный дубовый прилавок, на котором разложены какие-то бумаги. Стены помещения полностью закрыты большими стеллажами, на которых стоит бессчетное множество всяких баночек-скляночек с ингредиентами.

– Прошу в комнату, где я принимаю пациентов. То мне рассказал, в чем проблема. Я проверю еще раз и быстренько изготовлю снадобье. Сейчас мы тебя подлатаем. В любом случае, не стоит в твоем возрасте мешать алкоголь и телепортацию. Тебе от нее всегда плохо было. Даже тогда, когда ты была резва, как маленькая молоденькая козочка.

– Я все еще молоденькая.

– Но уже не козочка?

– Я думаю, лучше начать ее лечить, а потом вы уже пообщаетесь. На свежую голову, – недовольно говорит То. Нидри постоянно меня поддевает, а То не выносит, когда кто-то покушается на его идеалы.

Вход в комнату для приема располагается между полками и прилавком. Нидри открывает передо мной дверь, придерживая, ждет, пока я пройду. В отличие от самой лавки, эта комната светлая и небольшая. Обставлена она просто: два стула, стоящих напротив друг друга, койка с белоснежной простыней и столик в углу. В памяти всплывают воспоминания об интерьерах академии лечебников, так мною и не законченной. Типичная чистота.

Присаживаюсь на стул. То останавливается у дверей, как обычно. Нидри садится на стул напротив, стягивает мою перчатку и сосредотачивается на изучении проблем с самочувствием. Несколько минут мы сидим в тишине.

– Все ясно. Мне нужно десять минут. Сделаю снадобье, но в нем будет трава забвения. Тебе нужно поспать. Примерно два с половиной – три часа. Мы отведем тебя наверх, а потом То может отправиться по делам, а забрать тебя позже.

– А кто будет ее охранять? – спрашивает То. Очевидно, идея ему пришлась не по вкусу.

– Дружок, не забывай, кто я. Пусть я старше тебя, но есть еще порох в пороховницах. Пусть кто-нибудь попробует сунуться!

Нидри уверен в том, что он говорит. Я тоже в нем уверена.

– Мы это обсудим. Поспеши, пожалуйста. Я сейчас умру, как мне кажется.

– Конечно, я тороплюсь. Я сказал, десять минут. Обычно я делаю это зелье час, дорогая.

Нидри вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. То опустился на стул передо мной.

– И куда это ты собралась меня отправлять?

– Что ты чувствовал? – пытаюсь уйти от его недовольства.

– Когда?

– Ты все понял, не задавай лишних вопросов. У меня все перед глазами и так плывет. Избавь меня от расплывчатых ответов, будь добр.

То откидывается на спинку стула. Собирается с мыслями.

– Что я чувствовал? Сложно сказать. Да, Лений меня оставил, сбежал, мешал нам проводить операции. После его самодеятельности у нас было столько проблем, тяжело припомнить все. Но Лений все-таки был моим другом. Надеюсь, что у него были свои причины так поступать. В любом случае, то, что с ним сделали, нельзя назвать человечным. Нельзя назвать гуманным. И никак нельзя назвать справедливым.

– Ты простил его?

– Как я мог простить его, если я с ним не общался? Я не знаю его мотивов. Знаю лишь, что Лений не заслужил того, что получил. Ясно? Теперь все будут считать его уродом. Как физически, так и морально. Он всего-то запутавшийся мальчишка! Сколько ему было лет, когда он ушел от нас? Двадцать? В его голове еще не было устоев и принципов, которые бы могли удержать его безумные юношеские порывы.

То постоянно прерывается. Когда То взволнован, он говорит с чувством, выпаливает предложения, которые приходят на ум, а после молчит несколько секунд, собирает воедино новые мысли, чтобы снова быстро с ними разделаться. Сейчас пауза затягивается. Но То все же прерывает ее.

– А еще этот Лиас! Такого отвратительного типа и Высшая Сила не пошлет встретить! А как он к тебе отнесся? Это не идет ни в какие рамки! Он – животное. Саблезубый тигр, готов сожрать тебя без остатка за каждое неверное слово. И косточки не оставит!

– Ты ревнуешь! – говорю и улыбаюсь. Это льстит.

– О какой ревности может идти речь, когда этот сопляк ставит себя выше тебя?!

– Что вы так расшумелись? То! Валее нужен покой!

В комнату входит Нидри, неся в руке кубок со снадобьем. Он с укором смотрит на То. То отвечает ему тем же. Но через несколько секунд вскакивает со стула, занимает свое место у двери и говорит, потупив взгляд:

– Простите.

– Этот мальчишка всегда знает свое место. За это ты его и любишь, верно? – спрашивает Нидри, протягивая мне кубок.

– Нидри! Не переходи на личности, – возмущаюсь я и отпиваю первый глоток. Напиток горчит. Нидри всегда называл То мальчишкой, когда хотел его немного пожурить. Раньше это происходило очень часто.

– Значит, верно. Ничего, что вкус такой. Зато действенно. Допивай, и мы проводим тебя наверх.

– Хорошо. Чудовищное варево, – отвечаю и выпиваю залпом снадобье.

Нидри хохочет, когда я морщусь и закрываю рот рукой. Он забирает кубок и уходит.

– То. Отправляйся в город и узнай, что за это время сделали с Лением. Узнай, где он будет заточен. Посмотри, кто из филлеров там работает. Свяжись с Ваном, узнай насчет Лиаса. И забери меня не раньше, чем через три часа. Понял?

– Да, – отвечает То.

– Идем, красотка? – говорит Нидри, вернувшись.

– Разумеется!

Они подхватывают меня под локти, потому что ногами я уже еле двигаю: трава забвенья начинает действовать незамедлительно. Мужчины приносят меня в гостевую спальню Нидри, укладывают на кровать. Последнее, что я запомнила перед тем, какотключиться: То накрывает меня пледом. Очень нежно и аккуратно.

***

Не знаю, сколько времени я спала. Когда я просыпаюсь, то комнату освещают лучи заката.

Нидри не поскупился на обстановку гостевой комнаты. Не знаю, кто наносит ему визиты, но чему-то полезному он научился за время, проведенное в моем замке: важно не то, что ты думаешь о себе сам, а то, что думают о тебе другие. Какая разница, сколько позолоты и черного дерева в хозяйской спальне, если гостям предлагают переночевать на раскладушке.

Лежу еще несколько минут, после чего неспешно встаю с шелковых простыней, неживших мое тело, и спускаюсь. Чувствую себя гораздо лучше.

В лавке, за прилавком, на маленьком стульчике сидит недовольный То. Он окружен детьми Нидри, которые всеми силами пытаются уговорить его поиграть с ними. Особенно старается девочка, которую, очевидно, покорили бездонные голубые глаза То. Он так действует на всех женщин, но редко этим пользуется.

Оба ребенка Нидри были похожи на их мать и унаследовали ее способность. В доме талантливого лечебника росли юные травники. Хорошее сочетание. Осталось только найти им достойное место обучения. Возможно, после школы травников, их удастся пристроить в академию лечебников. Тогда они смогут работать в той же сфере, где и их родители. Да, в академии лечебников не очень любят тех, кто приходит туда обучаться, не обладая необходимой способностью. Но это те сложности, которые возможно пережить, чтобы обеспечить достойный уровень жизни в будущем. Надеюсь, Нидри сможет до этого додуматься.

Я замираю, чтобы понаблюдать немного на такую необычную картину – То и детишки.

Девчушка, совсем еще дитя, протягивает То свою игрушку, небольшую куклу в пышном розовом платье, и говорит: