– Именно. Только вот какого бармаглота я не должна никому открывать?

– Хочешь повторения ситуации с Ваном?

– Ладно-ладно. Уяснила. К окнам не подхожу, на прохожих лаять не буду. Смиренно сижу и жду тебя, То.

– Отлично.

Толковая она все-таки. Если бы только не взгляд, которым она меня проводила из дома, то я бы может быть и поверил в искренность ее обещаний.

***

Дверь дома я закрыл на ключ, так что пустить она никого не сможет. Конечно, если ключ один. А если пустит – это будут ее проблемы. Мое дело – предложить посильную помощь.

В небольшом магазине неподалеку набираю целую гору продуктов. Все списывают на счет Валеи без лишних вопросов. Быть ее правой рукой удобно, как ни крути. Валея позволяет нам тратить сколько угодно много, если мы считаем это нужным. Ее доверие своим приближенным почти безгранично. Я не устаю ее в этом упрекать, потому что боюсь, что однажды в ее изящную спину кто-то всадит стальной кинжал предательства, но Валее плевать на мои предостережения. Такова ее политика.

Возвращаюсь к дому Рене. Сигарету выбрасываю еще на подходе, тушу носком ботинка и спихиваю на дорогу. Уберут. Надеюсь. Открываю дверь ключом и сразу понимаю, что что-то не так. В доме раздаются голоса.

Аккуратно закрываю дверь, крадучись иду на кухню, откуда и раздается приглушенный разговор. Голос Рене спокойный и ровный. Вроде бы беды ничего не предвещает. Второй голос тонкий и высокий. Девчачий. Что это значит? Вхожу.

– Привет! – говорит мне девчонка, усевшаяся напротив Рене за кухонным столом. Она держит в своих тонких птичьих ручках огромную чашку с бурым напитком.

– Сервкурка? Что это значит? Я же ясно выразился: никого не пускать!

Рене даже голову не поворачивает, она что-то пишет, только бросает отстраненно:

– Я пустила ее через заднюю дверь. Она от Ления. Я должна написать ему ответ.

Общение с этой девчонкой до добра не доведет. Бросаю продукты на стол, закуриваю, останавливаюсь на спиной Рене и читаю написанное ею:

– «Лений! Сегодня я была у Валеи. До сих пор не пойму, почему ты меня к ней отправил и как она может помочь. Да, она довольно властная дама, но я все равно не могу додуматься, как же она сможет тебя вызволить. Еще, старикан, она разгадала загадку мою и Алисы…», – останавливаюсь. Делаю несколько затяжек. Почему севкурка не начала разбирать пакеты? Говорю: – Рене. Мне неловко говорить, но Лений вовсе не старикан.

Рене отрывается от письма.

– В смысле? Он мой отец. Мне 27 лет. Значит, ему что-то около пятидесяти…

– Нет, – говорит сервкурка, отрываясь от своего напитка, – он прав. Лению двадцать три.

– Чего-о-о?! – вскрикивает Рене и резко оборачивается в мою сторону. – Почему я узнаю об этом только сейчас?

– А почему сервкурка до сих пор не разобралась с едой? Я как-то непрозрачно намекнул…

– Я на вас не работаю, – отвечает девчонка своим писклявым голоском, сосредоточенно глядя мне в глаза.

– Она работает только на Ления. Ты ее не заставишь, – поясняет Рене. – Почему вы оба мне ничего не сказали об этом? Это как-никак важно! И вообще! Быть такого не может!

– Может. Если ты забыла, то Лений умеет перемещаться во времени, – затягиваюсь, – так что его сейчас просто поймали. А так я вместе с ним начинал у Валеи…

– Бармаглот вас раздери! – Рене вскакивает и направляется к выходу из комнаты. – Мне нужно это обдумать!

– Кстати, а почему бы тебе не переместиться прямо к нему и не спросить все? Магическая защита вроде бы пропускает звуки.

– Стоп! Почему об этом я узнаю только сейчас?

– Защита опознает посторонних, если они пробудут рядом дольше пяти минут, и оповестит кого надо, – говорит сервкурка крайне безэмоционально, после чего снова принимается пить чай, иногда бросая на нас косые взгляды. Слишком уж она невоспитанная и дерзкая. Сервкуры должны знать свое место. И не хамить таким, как я. Но ситуация сейчас явно не предполагает того, чтобы я начал ей объяснять устройство этого мира.

– Тогда давайте это проверим! К черту письмо! – Рене резко останавливается и бросает на меня вопросительный взгляд. Похоже, она действительно загорелась этой идеей.

– Если ты считаешь, что это действительно нужно…

– Естественно, дубина!

Рене подбегает ко мне, хватает за руку, второй рукой дотрагивается до девчонки. И нас окутывает пелена…

***

Мы оказываемся перед домом Ления. Я был здесь давно, когда его только сюда поместили. Следил за его безучастным взглядом, когда он, полуживой, сидел на крыльце, а вокруг дома возводили магическую защиту. В его глазах была такая безнадега, что я было начал ему сопереживать, но тот факт, что он предал Валею, быстро заставил меня забыть о всех сожалениях по отношению к бывшему товарищу.

– Стойте тут, – говорит нам сервкурка и, пройдя через защитный купол, направляется к дому.

– Дай пиджак, – говорит мне Рене, резко развернувшись.

– Зачем?

– Если ты не заметил, то я по-прежнему только в одной просвечивающей рубашке. Не лучший вид для знакомства с отцом, каким бы он ни был.

Послушно снимаю пиджак и передаю его в руки Рене. Не хватало мне еще разборки тут с ней устраивать.

– Спасибо, – говорит она и снова поворачивается по направлению к дому.

Проходит несколько секунд, и Рене снова резко разворачивается ко мне. Я не вижу в ее глазах прежнего огня решимости разметать все и всех на своем пути.

– Если появится Алиса, немедленно выруби меня и верни домой. Улицу и номер дома запомнил? Обещай.

– Обещаю. Запомнил. Ключи до сих пор в моем кармане, – говорю я и закуриваю очередную сигарету.

Рене подходит вплотную к магической стене, а я отхожу чуть назад. Через секунду на противоположную сторону защиты перемещается Лений. Он абсолютно не изменился со времен моей молодости, даже любовь к красным клетчатым рубашкам его не покинула.

Они смотрят друг на друга пристально. Рене начинает что-то говорить, с каждой минутой распыляясь все больше и больше. Лений так же эмоционально ей отвечает. Я целенаправленно не прислушиваюсь, чтобы не лезть в их личные дела. Судя по всему, Рене не особо нравится Лений, и она не горит желанием помогать ему, в отличие от Алисы. Мне очень хочется понять, что их отличает, но я до сих пор не слишком хорошо умещаю в голове все их различия.

Вдруг я вижу, как Рене падает, приземляется на колени. Лений машет мне руками, чтобы я подбежал.

– Что с ней? – спрашиваю у Ления, еще находясь в паре метров от них.

– Она просто говорила и упала, – отвечает Лений. Выглядит он ошарашенным и обеспокоенным. Еще бы. Увидеть свою дочь, у которой не все в порядке с головой, и которая отчитывает тебя за все грехи, даже за те, что ты не совершал, – врагу не пожелаешь, как говорится.

Рене неуверенно садится на землю и медленно поднимает голову, глядит на Ления и выдает:

– Кто ты?

– Я Лений. Твой отец.

– Лений…

– А ты Алиса?

– Да, я… Отец…

Точно! Припоминаю просьбу Рене, быстро снимаю перчатку и касаюсь рукой обнаженной тонкой шеи девушки. Она теряет сознание, и я аккуратно ловлю ее безжизненное тело и поднимаю на руки.

– Я обещал Рене так сделать. Алиса пребывает сейчас немного в странном состоянии. Мне нужно отнести их домой, – говорю я Лению, разворачиваюсь и делаю пару шагов прочь.

– То? Постой! Прошу! – его слова ударяются о мою спину, как какие-то брошенные с силой булыжники.

– Что? – останавливаюсь и бросаю ему через плечо.

– Прошу, присмотри за ними! Помнишь, мы были друзьями? Помнишь, я помог тебе? Сделай то же и для меня, пожалуйста.

– Ладно.

– Что?

– Я обещаю присмотреть за ними, – отвечаю я Лению, уже развернувшись и глядя в глаза. – А теперь нам нужно идти.

– Спасибо… – отвечает Лений.

Удивительно. Он так же молод, как и двадцать лет назад. А я? А я уже нет. Время для всех идет по-разному. Время – сломанная игрушка Высшей Силы, которая только и может, что причинять боль заблудшим душам.