Затягиваюсь. Складываю ее вещи в аккуратную стопку на половине стола Алисы. Разглядываю содержимое сумки. Из Алисиных запасов мое внимание привлекает только косяк с травой забвения.

– Косяк?

– У Алисы проблемы с этим делом. Она не слишком устойчива, – поясняет Рене.

– А у тебя?

– Со мной все в порядке. Кроме того, что я нахожусь не в своем теле. Даже волосы не могу остричь до нужной длины.

У меня получилось ее разговорить? Бинго.

– Тут есть резинка. Перевяжешь волосы, и они не будут мешать, окей?

– Ладно, – она продолжает одеваться.

Вещи Рене я рассматриваю более подробно. Спички Гроннинг. У меня такие же. Их мало кто любит, но лично мне они нравятся, потому что горят красиво. Парочка мятных конфет. Какой-то ключ. Салфетки. Бинт. Мыслепортер. Жвачка. Карманный нож. И книжка. «Эра» Густава Лозэ.

– Это твоя книга? Не ее?

– Моя. Что-то не нравится?

– Просто… Просто это моя любимая книга, – затягиваюсь, – о ней мало кто знает на самом деле. Я не так много читал, но когда-то давно прочел «Эру». Можно сказать, она помогла мне выжить.

– Слишком сопливо, – обрывает меня Рене, когда я легонько провожу пальцем по книжному корешку.

– Согласен.

Не оборачиваясь, я протягиваю ей резинку из вещей Алисы.

– У тебя даже зеркала нет, – говорит Рене и берет резинку. Затягиваюсь и выдыхаю. Оборачиваюсь. Рене стоит прямо передо мной, скрестив руки. Рубашка ей идет, на самом деле. Особенно то, как ее поднимает напряженная от волшебства Валеи грудь Рене.

– Покрутись. Только сначала отойди чуть подальше, – говорю и занимаю свое прежнее место у комода. Рене делает шаг назад и несколько раз медленно поворачивается вокруг своей оси.

Затягиваюсь и выдыхаю. Бросаю сигарету в пепельницу и достаю новую. Пепельницы у меня по всей комнате расставлены, поэтому моя вредная привычка не вызывает дополнительных усилий. Да и бросать я не собираюсь. Менять привычки и самого себя не в моих правилах. Только постоянство поможет выжить в этом дерьме. Делаю шаг к Рене, останавливаясь совсем близко. Рене смотрит на меня, презирает. Не боится. Я подношу два пальца к ее шее. Она немного дергается. Ее пульс бешено стучит.

– Как ты сопротивляешься чарам Валеи?

– Я представляю, что она наведены не на меня, а на Алису. Мое тело другое. Мы отличаемся. Это мерзко, смотреть на себя, но себя не видеть.

Ее глаза блестят. Дыхание тяжелое. Наверное, совсем тяжело сдерживаться, когда я стою совсем рядом. Рене – боец. Настоящий боец. Я не имею права, морального права, как-то навредить ей.

Рене так напоминает мне меня, когда я только начал свой путь с Валеей. Тонна амбиций не давала мне покоя, но ответственность за себя, за Валею, за группу и за наше будущее не давала мне пожить в полную силу. А потом я смирился с этими рамками, подстроив их под себя. Даже птицы живут в клетке. Привыкают.

– У тебя уже были мужчины? – спрашиваю и затягиваюсь.

– Да. У меня были. У Алисы нет. Но не суть, тело же одно и то же.

– Алиса может появиться вместо тебя сейчас?

– Может. Но не захочет, я думаю. Пока я сама не уступлю ей место.

– Тогда не делай этого.

– Не собираюсь. Она не выдержит.

Рене как-то неловко тянет пальцами рукав рубашки вниз. Я хватаю ее за руку и закатываю рукав. Шрамы на запястье. Затягиваюсь.

– Это она сделала?

– Да. Я же говорила, что она не устойчива.

– Какая у тебя способность?

Она ухмыляется. В следующую секунду Рене уже смотрит на меня из другого конца комнаты, стоя у окна.

– Вид так себе. Как и сама комната.

– Мне многого не нужно.

– Когда ты уже прекратишь нести всякую чушь и ускоришь процесс? Когда ты уже меня трахнешь, и мы освободимся? Я так на работу опоздаю.

– Ты сегодня туда не пойдешь. Валея решит этот вопрос. А денег мы тебе также выдадим, – затягиваюсь, – не все так сложно. Валея может решить абсолютно любую проблему. Ты себе не представляешь, сколько людей во всяких министерствах туда попали только лишь благодаря их пребываю в этих стенах. Я с Валеей почти с самого начала, многих повидал.

– А почему ты остался здесь? Не пошел в министерства эти?

– Зачем? Я работаю на Валею. Ее правая рука. Жизнь меня устраивает.

– Ты называешь существование в таких условиях жизнью? – Рене обводит взглядом комнату. – Это же ужасно.

– Заткнись, – затягиваюсь, – не тебе обо всем судить. Ты здесь впервые. Вернемся к той фразе, которую ты сказала. Ты правда хочешь, чтобы я тебя именно трахнул?

– А в чем проблема?

– За годы здесь я научился называть это разными словами. Трахнуть, отыметь, заняться сексом. Заняться любовью, наконец. По моей градации ты просишь поиграть с тобой в унизительную игру «всунь-высунь», которая не должна принести тебе абсолютно ничего хорошего. Мне лично уже все приелось. Удовольствие мне приносит только Валея, если использует свои чары, – затягиваюсь. – За все время здесь я повидал многих. Юных парней, которые из-за волшебства Валеи извивались по полу, умоляя присунуть им в зад. Девушек, которые запрыгивали на меня как обезумевшие, потому что после чар Валеи правила им диктовали уже не мозги и даже не сердце. Я имел дело с привилегированными. Например, твоя знакомая Алия. Она пришла на прошлой неделе. Валея устроила для нее не просто инициацию, а групповую оргию, так как что-то помягче ее бы не испугало из-за ее рода деятельности. Ты же знаешь, что она шлюха, да? – затягиваюсь. – И даже ее я не трахал. С ней я занялся сексом. И она была хороша. Пока не закончилась моя очередь, – улыбаюсь и затягиваюсь. – И тут ты, Рене. Стоишь, как-то держишься, пытаешься воспламенить меня взглядом. Ты безумна. Но я не хочу обижать тебя, – затягиваюсь. – Валея дала тебе хороший подарок – возбуждение. Попытайся расслабиться. Не бойся меня, – затягиваюсь. Я подхожу к Рене и продолжаю: – постарайся просто получить удовольствие.

Она стоит, опустив голову. Руки безвольно висят. Я зажимаю сигарету в зубах и начинаю расстегивать на ней рубашку. Рене не сопротивляется. Рубашка падает на пол. Расстегиваю штаны. Они тоже падают. Даю Рене руку. Она делает шаг вперед, оставляя штаны на полу. Затягиваюсь. Поднимаю одежду с пола, возвращаюсь к столу, складываю все на половину с вещами Рене.

– Когда выйдем отсюда, оденешься в эту одежду, а не в Алисину, – говорю и затягиваюсь. – Ложись.

– А ты?

– Что я?

– Ты не будешь раздеваться?

Рене подходит ко мне. Я снова затягиваюсь и разглядываю ее.

– Я снимаю одежду только с Валеей. Профессиональная привычка.

– Прошу, – говорит Рене и начинает расстегивать пуговицы на моей рубашке. Потом она отбирает у меня сигарету и бросает ее в пепельницу, стоящую на столе.

– Так много пепельниц, но все почти пустые.

– Я слежу за чистотой, – отвечаю и складываю свою рубашку на стул.

– Это заметно, – улыбается Рене. Замечаю, что она дышит слишком часто, когда она становится на цыпочки, чтобы аккуратно снять с меня кепку. Да, я на голову ее выше. Но лишиться кепки совсем неожиданно и как будто даже физически больно. Тут Рене замечает у меня татуировку на ребрах. Одергивает мою руку, рассматривает фиолетовую букву “V”, аккуратно трогает пальцами. – Как будто пометка для скота.

– Неправда. Я горд иметь этот знак.

– Ну конечно, – огрызается Рене и расстегивает мои штаны.

– Я сам, – говорю. Хочу затянуться, но вспоминаю, что сигареты нет. Валея никогда не просила ее потушить, а никто другой не смел даже. Пока я снимаю остатки своей одежды и складываю на стул, то пытаюсь вспомнить лицо Рене, которое нам показал ним в зале. Острые скулы, колючий взгляд, маленький вздернутый нос. Короткие волосы, зачесанные назад. Перед собой я вижу другого человека, но понимаю, что Рене где-то там, внутри. Как бы я хотел видеть ее, видеть ее настоящую перед собой…

– Как отличаются ваши с Алисой тела?

– У меня грудь меньше, – говорит Рене, придерживая свою грудь руками. Смотрит на себя оценивающе, будто бы впервые видит. – Я более худенькая. Если бы Алиса сутками напролет не драматизировала и не курила, то я бы тренировалась. А так она запустила это тело, вот тут кожа немного висит…