Хозяин таверны, уперев руки в бока, стоял на пороге своего заведения, когда перед ним остановился фургон Слогуна и оттуда вышли Кристис и Альберт.

— Вы уже собрались уезжать? — спросил прозорливый Валтар с сожалением в голосе. Доктор Кристис был выгодным для него клиентом.

— Нет, уезжает только господин Альберт, — успокоил Валтара доктор. — Я ещё задержусь у вас.

Альберт быстро вошёл в таверну, прошёл в свой "номер", взял сумку, повесил её на плечо и, ещё раз оглядев комнату, проверяя, не забыто ли что, вышел в коридор, заперев за собой дверь.

Валтар разговаривал с Кристисом, когда Альберт вышел из таверны и, протянув хозяину ключ, сказал:

— Спасибо за гостеприимство, господин Валтар. Хотя комната могла бы быть и попросторнее. Но пиво у вас, в "Рыбьей голове", просто отличное. До свиданья!

— Подождите, господин Альберт, — Валтар снял со своего пояса кошелёк с деньгами. — Вот. Держите. Здесь десять каблов. Берите, берите! Валтар добро помнит. Если бы не вы, то этой ночью проклятые моряки-бандиты переломали бы мне все кости! И теперь, если вы вновь окажетесь в Бруксе, помните, что в моей таверне для вас всё бесплатно! — добавил Валтар, улыбаясь, и осторожно потрогал своё, распухшее после ночной драки, ухо.

Альберт, немного помедлив, взял деньги. "В конечном счёте, — подумал он, — я честно заработал их. Моряки б изувечили этого толстяка, не подоспей я вовремя".

Он поблагодарил Валтара и, прощаясь, они крепко пожали друг другу руки.

Альберт, а вслед за ним и Кристис, которому уже пора было навестить Эльву, разместились в фургоне и Слогун, тронув поводья, направил лошадей по ухабистой улочке, залитой светом весеннего солнца.

Пока Альберт собирал вещи, доктор Кристис успел написать короткое сопроводительное письмо и сейчас он передал его своему новому другу, настоятельно рекомендуя хранить этот документ "пуще собственного глаза". Альберт же, в свою очередь, отдал Кристису необходимые для лечения Эльвы лекарства, но саму аптечку оставил у себя, сказал доктору:

— Кто знает, с какими ещё болезнями мне придётся столкнуться в вашей варварской Мазергале.

У хижины Дунгара фургон остановился и доктор Кристис, спрыгнув на землю, сказал:

— Ну что ж, господин Альберт, до свидания. Спасибо вам за помощь. В особенности за книги и лекарства. Я уверен, что вам повезёт в поисках вашего друга. Да, когда будете в Зирдене, скажите старосте, что я задержусь в Бруксе. И если кому-то понадобится моя помощь, пусть ищут меня здесь.

— Обязательно передам, — пообещал Альберт. — До свидания, господин доктор. Когда я найду своего друга, то, надеюсь, вы ещё будете в Бруксе, и мы заедем попрощаться!

— И я очень на это надеюсь, — промолвил Кристис, — так как если не встретите его в Зирдене, то вам придётся отправиться в Ваах, к Грознику. Только этот Белый Маг может отыскать любого человека, затерявшегося в Мазергале... У меня такое предчувствие... — сказал он, заметно погрустнев, и тут же осёкся. — Впрочем, не важно. Трогайте, Слогун! Счастливого вам пути!

Повозка сдвинулась с места, но доктор Кристис не торопился войти в хижину Дунгара. Он стоял на тихой убогой улочке и смотрел вслед удалявшемуся фургону, пока тот не скрылся из вида.

"Как нелепо смотрится этот пакет из моего мира в руке Кристиса, — вдруг подумал Альберт. — Словно фантазия циничного художника, решившего написать картину из прошлого, но в последний момент, ради шутки, "влепившего" в своё творение деталь современного прогресса...".

Слогуну не терпелось поговорить с Альбертом, которого он всё же считал волшебником, несмотря на то, что доктор Кристис уверял его в обратном. Извозчик завёл разговор о ночном происшествии у таверны (об этом говорили все жители Бруксы), всячески восхваляя Альберта и удивляясь, по его словам, той "колдовской лёгкости", с которой "господин Альберт изволил расправиться с этими пьянчугами-матросами".

Альберт отшутился, сказав, что "тут колдовства и в помине нет, а надо лишь знать некоторые приёмы борьбы и держать себя в форме".

Но, упрямый, как и все простолюдины, Слогун, похоже, не поверил Альберту. Извозчик надолго замолчал, неотрывно глядя на дорогу. Он видимо подумал, что Альберт, как и все волшебники, хитёр и изворотлив.

Впрочем, Альберту было всё равно, что думает о нём Слогун. Его заботило сейчас лишь одно — он мечтал благополучно добраться до Зирдена и разыскать там Георгия, которому может в этот самый момент как раз и не хватает самого главного — поддержки друга. Но, как Вы уже знаете, уважаемый читатель, Георгий в это время лежал с пробитым плечом в хижине Ниры и никаким образом не мог оказаться в Зирдене...

Тиркская пустошь закончилась и, вызывавшая невольную дремоту равнина сменилась чередующимися лощинами и холмами. На дне оврагов ещё лежал почерневший снег, до которого не дотягивались вездесущие солнечные лучи и, проезжая такие места, фургон грозился накрепко застрять в грязи низин. Пару раз Альберту и Слогуну приходилось вылезать из повозки, чтобы помочь лошадям преодолеть весеннюю распутицу.

Выехав из очередной такой лощины, лошади на мгновение остановились, и Альберт увидел вдалеке зелёную стену леса. Слогун сказал:

— До Зирдена осталось всего ничего.

Солнце стояло в зените, и Альберт сдвинул шапку на затылок, так как воздух прогрелся настолько, что ему даже стало немного жарко.

Альберт был немного зол на Георгия, но понимал, что окажись он на месте своего друга, то поступил бы точно так же.

Однако непредвиденная задержка в Мазергале имела и свои "плюсы". Альберту льстило то, что почти все здесь обращались к нему не иначе, как "господин". В России никому бы не пришло в голову прибавить к его имени подобное слово. В России он был всего лишь фельдшером "скорой". Профессия конечно уважаемая, но... Доктором там его не называл никто, даже по ошибке. А здесь сразу же, можно сказать повезло в том, что удалось проявить свои способности.

Фургон медленно поднимался на вершину высокого холма и Альберт в этот момент почему-то подумал о том, что вот так же, как эта дорога, тянется жизнь человека; падения и взлёты, быстрый спуск и медленный трудный подъём, за которым неизвестно ещё — что ожидает тебя; спокойная тихая равнина или бесчисленное множество лощин и холмов, грязи, ухабов и ям...

С вершины этого холма взорам Альберта и Слогуна открылся вид на лежащий внизу, как на ладони, Зирден. Этот посёлок разительно отличался от Бруксы. Здесь даже были двухэтажные дома, гавань с пристанью для кораблей; у пристани, покачиваясь на волнах, стояли, привязанные канатами к столбам, две небольшие одномачтовые лодки. Вплотную к посёлку подступал лес из сосен-исполинов, высота которых изумила Альберта. Песчаный берег широкой жёлтой полосой тянулся в обе стороны от посёлка. На улицах Зирдена росли деревья — карликовые собратья великанов из леса. Сверху также была видна вымощенная камнями маленькая площадь, где находились четыре двухэтажных дома. Судя по рассказу доктора Кристиса, именно на этой площади, в одном из этих домов и жил староста со странным именем — Хлопунг.

— Вот поднакоплю ещё деньжонок, — заговорил Слогун, тоже залюбовавшийся посёлком. — И построю здесь домик. Зирден — моя мечта.

Альберт молчал. "Этот извозчик абсолютно прав. Здесь уже заметны зачатки, какой-никакой цивилизации", — подумал он и достал пачку сигарет из кармана, чтобы закурить самому и угостить Слогуна. — "Будь я на его месте — желал бы того же самого".

Фургон спустился с холма и проехал по крепкому деревянному мосту, выстроенному над узенькой речушкой, вода в которой была прозрачна, как слеза младенца. Прямо за мостом стоял, вбитый в землю, хорошо отёсанный, деревянный столб с приколоченной к нему доской, на которой, чёрной краской было аккуратно выведено одно-единственное слово — "Зирден".