"Этот шут просто в "рубашке" родился! — сказал Георгий Альберту в тот день, когда услышал рассказ Тисандра. — Мне, например, никогда так не везло!".

***

Георгий тщательно побрился, причесался, надел самый модный мазергалийский костюм и критически оглядев свое отражение в большом зеркале, усмехнулся, так как в этом наряде, того же покроя, что и костюм Альберта, только синего цвета, в широкополой шляпе, он напомнил сам себе героя из "Трех мушкетеров". Но, так как в Мазергале, как и в России, бытовала поговорка: "Встречают по одежке — провожают по уму", он глубоко вдохнул воздух, наполненный ароматом самого лучшего ваахского одеколона, и, решив отныне перестать мыслить стереотипами, помахал своему отражению рукой и вышел из комнаты, полностью готовый к тому, что сегодня его, наравне с другими воинами короля, будут чествовать, как героя. Что говорить, роль героя — приятная во всех отношениях роль.

К завтраку Георгий опоздал, чем вызвал насмешки со стороны Альберта, который, войдя во вкус ваахской жизни, сидел на диване, вальяжно развалившись, и одной рукой прижимал к себе Ниру. Их отношения уже не были ни для кого секретом.

— Вы пропустили самое интересное, господин Георгий, — лукаво улыбаясь, сказал Грозник. — Ваш друг, господин Альберт, только что сделал госпоже Нире предложение стать его женой, и она согласилась. Так что сегодня у них двойной праздник! Народ Вааха будет оповещен об этом событии, и их будут чествовать на площади Избавления, как молодоженов, по всем обычаям и правилам Мазергалы! Я, в качестве подарка, решил исполнить их самое большое желание. И знаете, что они пожелали? — Грозник сделал паузу, многозначительно посмотрев на Георгия. — Они пожелали вместе отправиться в Россию! И, знаете, какое совпадение? Господин Забредягин хочет навсегда остаться в Мазергале! — сидевший в стороне Александр Григорьевич медленно кивнул головой. Грозник продолжал:

— Я немного подумал, заглянул в парочку своих книг и решил исполнить желание "молодых", потому что не вижу здесь никакого нарушения равновесия! Три человека пришли — три человека уйдут! Все просто! — высоко подняв голову и вытянув указательный палец вверх, закончил Грозник.

— Поздравляю, дружище! Поздравляю, Нира! — искренне воскликнул Георгий, подошел к дивану и обнял своих друзей. — Ну, что ж, по этому поводу надо выпить!

— Не обессудьте, господин Георгий, но вам придется немного потерпеть! — сказал Белый Маг. — Вы сами виноваты в том, что опоздали к завтраку! Праздник на площади вот-вот начнется! Нам нельзя опаздывать! Мы выходим немедленно! Ничего, ничего, вы молоды и сможете немного потерпеть. Столы на площади накрыты так, что вы напьетесь и наедитесь до отвала! Но, прошу вас, не переберите лишнего. Завтра утром мы с вами, господин Георгий, вылетаем к Примским Горам! Сначала, если вы помните, я хотел отправить первым господина Альберта, но, в связи с его свадьбой, изменил свое решение. Мне захотелось, чтобы "молодые" провели в Мазергале лишних пару дней.

Георгий не поверил своим ушам. Слова Белого Мага оказались для него неожиданностью. Он думал, что пройдет еще пара недель, прежде чем Грозник наконец-то займется ими — пришельцами. Георгий уже смирился с этой своей мыслью и потому слова Грозника заставили его сердце забиться сильнее. Георгий обрадовался и одновременно удивился. И лишь когда все присутствующие вышли в холл, Георгий, очнувшись, вспомнил, что нужно спешить на праздник, и быстрыми шагами вышел из комнаты и нагнал своих друзей только на выходе из дома.

Весна в Ваахе прямо-таки буйствовала. В последние дни все деревья, будто сговорившись, принялись цвести, источая тонкие разнообразные ароматы, которые легкий ветерок разносил по улицам, будто для того, чтобы специально поднять настроение жителям города, которые и без того несказанно радовались вновь наступившей мирной жизни.

Город был расцвечен гирляндами пестрых флагов. По чисто выметенным улицам шли нарядно одетые горожане, которые, завидев Грозника и сопровождающих его людей, кричали: "Ура!", подбрасывая вверх свои шляпы, или просто подбегали и кланялись, "рассыпая" благодарственные слова.

Отовсюду, с переулков и улиц, дворов — "карманов", слышалось разноголосое пение. Музыканты, да и все, кто умел хоть как-нибудь "бренчать" на незнакомых для землян, музыкальных инструментах, извлекали из них мажорные звуки, и все это вместе составляло веселую какофонию, какая и должна быть атрибутом любого большого праздника.

Тисандр, в качестве нового слуги, сопровождал Грозника, шагая рядом с ним, и исполняя при этом на новой лютне, одну за другой, все девять хвалебных песен, которые он специально написал к празднику.

Солнце, начавшее свой ежедневный подъем к зениту, сделало утро теплым и приветливым, оно словно помогало ваахцам всю полноту торжественности этого замечательного дня.

Несмотря на то, что во время боя погибло множество людей, нигде не было слышно ни стонов, ни плача. Погибших схоронили еще в середине недели, а оптимисты-ваахцы не ныли по целому году над своими умершими близкими. Они рассуждали просто: "Мертвое — мертвым, живое — живым", и, устроив после похорон День Траурного Молчания, этим и ограничились, что очень понравилось Георгию, ведь в России, из такого факта, как смерть многие делают самое настоящее театральное представление, пытаясь выставить свои чувства напоказ окружающим.

Ваахцы знали, что король Аллоклий заплатит семьям погибших столько, что не будут испытывать нужду до конца своих дней и потому сейчас даже те, кто лишился своих мужей, отцов или братьев, тоже улыбались и пели, чтобы не портить своим соотечественникам праздника. Да и потом, слезами горю не поможешь...

Показалась площадь Избавления, где, уже накануне были расставлены непомерной длины столы, чтобы вместить, как можно больше желающих повеселиться.

Во главе центрального стола стоял высокий трон, на котором уже восседал король Аллоклий в золотой мантии. Голову его венчала корона, точная копия которой была изображена на мазергалийском гербе. Правая рука короля, согнутая в локте, была подвешена на перевязи, что придавало этому старику чрезвычайно героический вид.

Справа и слева от его трона были установлены кресла для Грозника и всех членов королевской семьи.

Когда Белый Маг вступил на мостовую площади, поднялся такой радостный шум, что распорядителям пира, которые сновали туда-сюда, одетые в красные сюртуки, пришлось вмешаться, призывая население к порядку.

Грозник провел своих друзей прямо к трону Аллоклия, где и представил их, каждого по отдельности, упомянув, что Альберт — это тот самый человек, который разрушил Талисман Воина, который находился в руках у Дастиана, а после этого пристрелил и самого "Великого" Пирата.

Король Аллоклий встал, поклонился и, протянув "здоровую" ладонь, крепко пожал руку каждому из гостей Белого Мага со словами благодарности, после чего пригласил их присесть за стол, начинавшийся прямо от подножия его трона, а заканчивающийся на противоположной стороне площади.

Все столы были прямо-таки завалены различной снедью и, казалось, что стоит положить сверху еще немного еды, и они, затрещав, рассыплются под тяжестью всего этого изобилия.

У Георгия, который утром не успел позавтракать, при виде всех этих яств, рот сам собой наполнился слюной, и он, в отличие от сидевшего рядом Альберта, который только и делал, что "ворковал" с Нирой, желал сейчас только одного — чтобы этот пир начался поскорее.

Как только все места за столами были заняты, громко и неожиданно "запели" фанфары, возвещая о начале праздника.

Король Аллоклий вновь поднялся во весь рост и произнес короткую торжественную речь, после чего возвестил о начале пира. Высоко подняв свой кубок, он предложил всем выпить первый бокал за героически погибших воинов.

На площади воцарилась тишина. Люди, молча, один за другим вставали, до дна осушали свои бокалы, и вновь усаживались на свои места, с задумчивыми лицами.