Солнце парой лучиков робко постучалось в старенькие деревянные окна исследовательской лаборатории в промышленном районе города. С невыносимым скрипом открыв дверь, на которой уже давно потрескалась и облезла краска, внутрь вошёл бледнокожий молодой человек в белом медицинском халате. На внешнем грудном кармане униформы учёного висел бейдж с инициалами «О.А. Перевозников» и фотографией профессора в цвете. Олег громко зевнул, неохотно закрывая рот рукавом, тем самым отдав дань правилам этикета, после чего пошёл к высокотемпературным тигельным печам, друг за другом стоящим на керамической платформе. «Ага, термическое разложение гексанитробензола идёт по плану. Эксперимент влияния высоких температур на октанитрокубан, 451 градус по фаренгейту, всё в норме, остальные – учёный прикоснулся к металлическим корпусам других установок, предварительно по старинке смочив палец слюной – холодные, отлично». Олег работал заведующим лабораторией в институте органической химии и биологии имени В.В. Меньшикова. Путь профессора по карьерной лестнице больше напоминал шоссе в ад, к которому последний так стремился, нежели возвышение к научному раю с постижением всех секретов и тонкостей ремесла по дороге. Сначала королём немытых пробирок и потерянных реактивов, именуемым лаборантом. В сложившихся реалиях деньги нужны каждому, и после учебного дня начать рабочий в этом же ВУЗе выглядело не самой плохой перспективой. Потом заместителем завлаба всё на том же месте. Тогда Олегу впервые доверили действительно важное дело, а именно использовать аналитические весы для измерения массы различных дорогостоящих веществ, суммарным достоинством до половины грамма. Владимир Владимирович никогда не отличался простым характером, и порой говорить с ним о ходе исследований становилось немного невозможно, но никто не мог отрицать его вклад в химию. Больше пятидесяти лет своей жизни он посвятил этой науке, отдав ей почти всего себя, а именно: душу, сердце и кисть левой руки, но даже к великим войнам органики, повидавшим сотни опытов и тысячи реакций, рано или поздно приходит пора уйти на пенсию, оставив углеродный трон правителя четырёх основополагающих макроэлементов молодому поколению приемников, среди которых Олег Анатольевич не имел даже намёков на конкуренцию. Сейчас же учёный в самом расцвете сил заведует не только лабораторией, но и кафедрой, проводя свой курс лекций по синтетическим биополимерам, на который приходили даже те, чьих направлений эта тема не касается. Как говорил сам Олег: «Лекцию можно просто прочитать, а можно проникнуться темой, и погрузить своих учеников в безграничный океан знаний, открыв путь к постижению его глубин». По сосудам профессора гемоглобин переносил не только кислород, но и талант к объяснению материала даже самым непонимающим предмет студентам. Преподавателя всегда беспокоил тот факт, что его дар присущ не всем учителям его Родины, а в некоторых особо запущенных случаях, даже вводил в приступы меланхолии. «Так, перегонка нефти с использованием микро сетчатых платиновых фильтров, посмотри-ка, даже колба Эрленмейера не треснула, замечательно, надо бы снять результаты» – в мыслях говорил Олег Анатольевич, присматриваясь к лично собранному аппарату, занимавшему почти весь демонстрационный стол. После нажатия кнопки включения питания костлявым длинным пальцем профессора, старый системник зашумел органами охлаждения, раскручивая свои пыльные вентиляторы. Компьютер принялся к запуску операционной системы. После ввода логина и пароля пользователя на помутневший со временем экран был выведен рабочий стол. «Презентация моносахариды», «Презентация 1», «Новая папка 4», «Доклад нуклеиновые кислоты часть 3/4» и ещё множество разных файлов и документов с названиями, понятными только Олегу. Открыв текстовый редактор, учёный начал патрулировать маршрут от ЭВМ до перегоночного устройства, делая пометки на бумаге и записывая неисчислимое количество данных в виртуальную строку. Спустя пять переходов, он застыл у окна, смотря на происходящее за ним. Импульсивно задёрнув местами порванные тканевые шторки, Олег Анатольевич буркнул: «Опять свои учения проводят, уже честному учёному поработать спокойно не дают». Стеклянные колбы всех объёмов и форм начали оглушительно лопаться, создавая резонирующих гул в лаборатории. Олег лишь успел рефлекторно упасть на пол, закрыв уши руками.

Глава 2

«Восстать из пепла»

Открыв глаза, Дмитрий оказался в объятиях сковывающей темноты, не выдающей внутри себя ни единого очертания предмета. Он мгновенно предпринял попытку подняться с сырого бетонного пола, немного холодного на ощупь. Ни одного источника света, кроме скромного лучика, пробивающегося сквозь небольшую щель, участковый не увидел. Осторожно шаг за шагом Дима продвигался по направлению к ней, выставив руки вперёд, во избежание неожиданной встречи с препятствием. Дойдя до цели, он аккуратно осмотрел объект руками. Непродолжительное исследование показало, что перед ним стояла монолитная железная дверь, чуть тёплая изнутри. Вскоре Дмитрий нашёл рычаговую ручку, и медленно опустил её вниз, открывая путь на свободу. Солнце ударило по непривыкшим глазам, заставив сомкнуть веки и заслонить рукой хрупкий зрачок. Через какое-то время орган зрения смирился с условиями окружающей среды и позволил Диме осмотреть местность. Плавный поворот на 360 градусов вокруг своей оси дал примерную картину происходящего. За спиной расположился подвал какого-то учебного заведения, носившего гордое название «Лицей» и номер 97. Такое предположение Дима сделал, ориентируясь на чудом сохранившуюся вывеску, держащуюся на последнем из предусмотренных проектировщиками креплений. «Знакомое место…» – подумал он, вспоминая давно прошедшие школьные времена. Одна из стен главного корпуса находилось в не лучшем состоянии, во всяком случае, не в таком, какой её запомнил Дмитрий. Каркас здания претерпел значительные изменения в конструкции, носящие в большинстве своём деструктивный характер. Ровный забор, ограждающий внутренний двор, превратился в самый страшный ночной кошмар любого впечатлительного ребёнка. Металлические перекладины загнулись и проржавели, напоминая многочисленные пальцы ужасного чудовища, пытающегося выбраться из-под земли. Все окна разбились, щедро одарив мелкими осколками растрескавшийся асфальт. Свинцово-серые тучи добивали и без того угнетающую обстановку, нагоняя отчаяние. Дима подошёл к одной из уцелевших стен на углу лицея, вальяжно расстегнул ширинку на удивление не слишком потрепанных джинс, и полил остатки произрастающей флоры азотными удобрениями. На плиточной окантовке фундамента кто-то постарался и написал: «Лицейские пи…», остальное Дмитрий к его глубочайшему сожалению прочитать не смог, так как конец цитаты не перенёс сокрушительный удар времени. Под высокопарным изречением стояла подпись автора: «Витя». «Витя? Хм, чё-то знакомое… А, вспомнил, как-то сидел у меня в КПЗ один Витя пятнадцать суток за пьяный дебош на улице. Интересно, и где он сейчас?» – подумал Дима после прочтения древнего послания на родном языке. «Так, ладно, надо бы вспомнить, как это я умудрился пойти на работу и очутиться в полуразрушенном подвале своей школы? Ничё не помню, башка трещит, это похоже на первое января или конец света, снега я не вижу, значит, последнее более вероятно. Нил Армстронг был первым человеком на Луне, а я, наверное, буду первым человеком, отлившим на руины мёртвой цивилизации» – иронично посмеялся над собой Дмитрий. «Опа, как там говорили на уроках ОБЖ? Меры предосторожности лишними не бывают!» – с этими словами он взял лежащую рядом небольшую монтировку с характерным изгибом гвоздодера на одном из концов. Инструмент изрядно покрылся оранжевыми окислами железа, осыпающимися при малейшем контакте с поверхностью, но до сих пор мог выполнять свои основные функции и как переносной рычаг, и как оружие, возлюбленное Гордоном Фрименом. «Надо бы заглянуть домой, если не найду там ответ на вопрос: «Какого хрена здесь происходит?», то хотя бы крыша над головой мне обеспечена… Наверное» – размышлял Дима о своих планах и перспективах на ближайшее будущее. Десятки панельных домов, в которых казалось ещё несколько часов назад кипела жизнь, превратились в навязчивые декорации апокалипсиса. По бокам главной дороги, которую выбрал в качестве маршрута до дома Дмитрий, были высажены лиственные деревья, запомнившиеся ему прекрасными зелёными исполинами с пышными кронами, но сейчас они больше напоминали потаенные в глубине пошатнувшегося сознания страхи шизофреника. «Ни одного звука… Только тишина… Тебя пугает не сама тишина, а то, что в ней скрыто. Ведь там может быть что угодно, ну прямо совсем любое событие! Это может быть псих, мечтающий всадить тебе нож под рёбра, или… Или рыжеволосая красавица с третьим размером, с желанием заключить тебя в объятия и согреть своей любовью, но на последнее, если честно, рассчитывать не стоит» – размышлял Дмитрий, успокаивая себя внутренним диалогом, но его философские думы, как и тишину вокруг, прервали звуки словесной перепалки, яростного рычания, и дробления плотных хрящей. Кто-то неистово ругался матом и наносил отмашестые удары, преодолевая характерную отдышку. Дима незамедлительно проследовал за угол дома, откуда открывался прекрасный вид на сражение. Такая ситуация была редкостным зрелищем даже для бывшего участкового. Рослый мужчина в белом плаще отбивался катаной от чего-то отдалённо напоминающего гигантскую сколопендру. «Ого, а вот такого я ещё не видел, вроде и червяк обычный, да метров пять в длину будет. Весь покрыт каким-то панцирем, и свет отражает не хуже зеркала. А морда-то у него…» – звучало в голове Дмитрия, пока он медленно подкрадывался к месту стычки. Незнакомец неплохо оборонялся, отрубая конечности многоножке, как будто пришедшей из каменноугольного периода, когда планетой правили гигантские членистоногие, но последняя никак не сдавалась отчаянному самураю, бросаясь на него широкой пастью с четырьмя смыкающимися воедино хелицерами, по остроте, явно, не уступающими мечу оппонента. Три пустых чёрных глаза по обе стороны головной пластины жадно смотрели на добычу, но вскоре охотник и сам стал жертвой. Дима подоспел на помощь одинокому войну, и, что было силы, всадил закруглённый конец монтировки по правый бок от оси симметрии твари. Металл прошёл сквозь хитиновую броню, оставив в ней обширное доказательство удачного нападения. Далее он всем своим весом совершил попытку повалить бестию, выведя последнюю из равновесия. Чудовище, пришедшее из кошмаров арахнофобов, рухнуло за землю, подняв слой пыли, лежавшей до этого на асфальте. Оно пробовало снова принять атакующую стойку, но отсутствие множества цепких ножек не давало ни единого шанса ужасному антагонисту. Второй участник сражения за место на вершине пищевой цепи, быстро среагировал на ситуацию и отрубил голову на мягком стыке сегментов тела до этого не виданного существа. После отсечения искалеченное тело вяло уползало с поле боя, а голова никак не могла отказаться от желания отведать человеческой плоти, издавая визжащие звуки и жадно смотря на победителей. Молодые люди отошли к стене высотного дома, и без единого слова рухнули на тротуар. Они прижались спиной к бетонной стене, и сквозь отдышку посмотрели друг на друга, когда парень с катаной сказал: