В прошедшую ночь зарезали Джингера. Колени подгибаются при мысли, что в то время, как я спал, не помня себя от глубины сна, Джингер кричал от боли. Возможно, и не кричал, хотя, как мне кажется, под ножом все бы орали как резаные, ведь действительно — резаные.

Если бы не пришедшие с утра пораньше копы, никто в нашем коллективе и не знал бы. Я стоял на кассе, и сразу стал недоумевать: зачем два жирдяя в полицейской форме зашли в нашу забегаловку, если у них в руках уже есть по стаканчику кофе.

Не стараясь быть скрытными и не вызывать подозрений, тот, что потолще, в лоб задал вопрос: «Какие у вас были отношения с Джингером Лонгелло?»

Я немного растерялся, потому что не знал, что мне сделать в первую очередь: сказать, что нормальные, или поправить Лонгелло на Лонгфелло? Ведь у Джингера фамилия именно Лонгфелло. Была.

— Сэм, — выручил меня его напарник, — он ЛонгФелло.

— Да какая разница к ебеням, — отмахнулся Сэм пухлой ручонкой, — парниша и так понял, про кого я.

Я, ну, то есть «парниша», закивал, в уме прикидывая, что же случилось. Если честно, то в первую очередь я подумал, что Джингера сбила машина. Сам не знаю почему. Воображение нарисовало, как Джингер покидает клуб в полупьяном виде и, матюкнувшись под нос, выходит на дорогу, где — «Ба-бах!» — и всё, больница, сломанная нога, сотрясение мозга какой-то там степени и… два копа с кофе, желающих выяснить по долгу службы, кто был за рулём и был ли мотив.

— Нормальные отношения, а что, что-то случилось? — стараясь быть естественным, я немного подался вперёд и нахмурился.

У напарника Сэма зазвонил телефон и, взяв трубку, он отошёл от нас подальше, чтобы поболтать.

— Да, случилось восемнадцать ножевых ранений, — Сэм похлопал себя по пузу. — У вас есть пончики в шоколадной глазури?

В нашей забегаловке мы торгуем картошкой, салатами, сэндвичами, колой, кофе… да много чем, но не пончиками, и, пожалуй, я ещё никогда так не жалел, что у нас нет пончиков в шоколадной глазури. Мне хотелось угодить, а угодить я не мог.

— Нет, извините, — промямлил я и заметил, что Роза, протиравшая столы, то и дело бросала на меня и копа косые взгляды. — А уже есть подозреваемые? Убийца оставил следы?

Сэм прищурился и усмехнулся, но ничего не успел ответить, потому что его напарник, закончивший болтать, вернулся и хлопнул его по плечу.

Они ушли, но обещали вернуться.

Как только зазвонили дверные колокольчики, оповещающие о закрывающейся за копами двери, в зал вышел Тренк. Тренк Уоллс, хозяин нашей дрянной забегаловки на самой окраине этого дрянного города.

— Где этот чёртов управляющий?! — Тренк был недоволен и, конечно же, искал Джингера.

Не то чтобы раньше Джингер приходил всегда вовремя на работу. Он частенько опаздывал утром, а в ночную смену позволял себе даже уйти. Клуб, который он любит… любил, находится всего в десяти минутах отсюда на такси. Я так подозреваю, что Тренк знал об этом, но почему-то молчал или всё же делал выговоры, просто я не слышал.

— И где Стюарт?! — Тренк всё негодовал, правда уже по уборщику. — Почему Роза вытирает столы вместо этого лентяя?!

— Мистер Уоллс, — обратил я на себя внимание босса. — Приходили полицейские, сказали, Джингера убили этой ночью.

Тренк изменился в лице, набирающая силы ярость слетела сразу, и оголилось что-то болезненное. Быть может, такой же налет внезапной печали был у меня на лице, а, быть может, и нет. Босс открыл было рот, чтобы ответить мне, но сразу же закрыл, как рыбка, и ушёл. Скорее всего, он побежал к себе в кабинет, и, возможно, даже выпил.

— Оу, — Роза остановилась и кинула тряпку в стол, будто хотела его сбить, — Джингер, ну ты и сволочь.

Она горько усмехнулась и снова взялась за тряпку, чтобы протереть последний стол. А я подумал: могла ли она его убить? У них всегда были непростые отношения, хотя у Джингера, кажется, со всеми они были такие.

Посетителей было мало, и я прошёл через кухню в коридор для персонала. Всего семь дверей: кабинет Тренка, кабинет Джингера, уборная, раздевалка, подсобка, кухня, чёрный (задний) выход.

Мне захотелось покурить. Сигарет в карманах давно не было, да и зажигалки тоже, поэтому пришлось зайти в раздевалку и стащить их с верха шкафчиков. Не знаю, кто их там вечно держит, но где-то полгода назад я их там обнаружил, и запас вечно пополняется.

Вышел через заднюю дверь и закурил первую сигарету в этом году. Я ведь в прошлом бросил курить.

Так и получилось, что сейчас и здесь у меня подкашиваются колени при мысли, что в то время, как я спал, не помня себя от глубины сна, Джингер кричал от боли.

Тушу окурок об облезлую стену и прикидываю, каковы шансы, что копы всё-таки вернутся. Они ведь наверняка уже знают, что Джингер был геем, поэтому я могу представить слова в их головах: «Педики вечно друг другу сосут, ничего им не мешает друг друга резать». Быть может, даже Сэм и его напарник обрадовались, что на одного гея в этом забытом Богом городе стало меньше. Так каковы шансы, что они вернутся и будут расследовать дело?

И где, чёрт возьми, Стюарт?

Закуриваю вторую сигарету.

Мог ли малыш Стю убить Джингера? Они ненавидели друг друга. Джингер то и дело штрафовал Стюарта, а тот, в свою очередь, писал «Джингер-говнюк» в уборной на зеркале, правда сам же потом и стирал, но делал это только после того, как туалет посещал управляющий.

Не знаю, с чего зародилась эта ненависть, как они стали врагами. Вообще не знаю, почему у Джингера тут со всеми нелады, потому что я в этом коллективе самый новенький, хоть и пришёл почти семь месяцев назад. Да и никогда не интересовался, с чего это с Джингером все «не друзья». Если говорить про меня и него, то…

— Эй, Стив!

Морин быстро припарковывает свою развалюху на стоянке и уже улыбаясь идёт ко мне.

— Привет, — киваю ему и, когда он оказывается рядом со мной, мы пожимаем друг другу руки, словно приятели. Хотя, быть может, мы и приятели.

— А говорил, бросил, — он смеётся, глядя на сигарету в моих пальцах. — Да ещё и джингеровские куришь, узнает, что ты стащил, — шкуру сдерёт, ну или, как минимум, штрафанёт.

Мне не хочется говорить ему, что Джингера больше здесь не будет, стрёмно, ведь Морин может ещё раз засмеяться. Морин и Джингер — они же ненавидели друг друга.

Просто усмехаюсь и решаю подождать, когда Морин провалит сам собой. Зайдёт в раздевалку и, напялив форму, встанет возле кассы. А там уже Роза ему всё сообщит.

Долго ждать не приходится, и Морин, прищурившись, бросает взгляд на солнце, прежде чем войти в кафе через чёрный ход.

Так вот, если говорить про меня и Джингера, то мы тоже фигово ладили. Но, возможно, он считал иначе.

Помню, как впервые открыл дверь этой закусочной и спросил у парня с большой головой, не нужны ли тут сотрудники. Это был Стюарт, и он сказал мне подождать, в то время как сам открыл дверь «Для персонала» и пропал. Через пару минут он правда вернулся, чтобы проводить за эту дверь меня.

Стюарт отвел меня в кабинет Джингера.

Хозяин кабинета мне показался привлекательным и презентабельным. Я даже подумал, что это он — владелец забегаловки и что, раз она ему досталась от дядюшки, в память о нём он не хочет её продавать. А так у него несколько магазинов, ресторанов… но, конечно же, это было ложное представление. В свои тридцать три Джингер имел только эту работу, на которую оплачивал съёмную квартиру не в лучшем районе и свои походы по клубам.

Но, как я уже сказал, он показался мне привлекательным и презентабельным, быть может, поэтому я сам виноват в том, как всё пошло дальше. Быть может, Джингер уличил в моём лице зародившуюся симпатию и просто взял своё.

После нескольких вопросов о моей бывшей работе, которой не существовало, и о моей учёбе, а также почему я переехал в этот город, он меня раскрутил на секс.

Уперевшись в стол и терпя сквозь зубы болезненность проникновения Джингера, я сакрально размышлял: «Ёбля — это обязательное условие принятия на работу? Или мне не повезло?»