– Так, – согласился Фред.

– Во-вторых, если оставаться в принятой парадигме «отца и сына»…

– Какие ты слова, оказывается, знаешь! – громко восхитился из своего угла Джордж.

– …То предположение об английской школе вполне логично, – невозмутимо продолжила Синти. – Но не обязательно. Могут быть причины, по которым такой сын ходит в другую школу. Например, у него способности к спорту, музыке или математике. Тогда он может заниматься в специализированных школах иного профиля. Их немного, но они есть, и довольно высокого уровня.

– А это интересно, – оживился Фред, – думала, как достать?

– Да, – сказал Синти, – соревнования, конкурсы, что там у них еще может быть? Надо меня туда подвезти – на уши поглядеть. Возьму фотоаппарат для оперативной съемки… В общем, если увижу, то дело техники.

– Джордж? – Во взгляде резидента прорезался отчетливый интерес.

Оперативник задумчиво почесал небритый кадык.

– Поработаю, – кивнул, – насколько понимаю, у них как раз по весне проводятся итоговые соревнования и олимпиады в масштабах города. Мероприятия открытые…

– Мне только время и место надо, – оживилась Синти, – сделай список, хорошо? Оденем куклу под меня, уйду из машины в отрыв… Вроде Комитет нашего трюка еще не раскусил.

Джордж прикрыл глаза, соглашаясь.

– Дальше. – Фред смотрел на Синти на редкость серьезно.

– Дальше тот переехавший из Москвы мажористый подросток, что мелькал у местных спекулянтов. Надо доработать с ним.

Фред понимающе переглянулся с Карлом.

– Да, мы уже почти готовы. Еще?

– Еще, еще… – забормотала она, растерянно опуская взгляд. – Все! Без новых данных больше никаких возможностей в Ленинграде не вижу.

Резидент разочарованно цыкнул зубом:

– М-да… Вот и я тоже. Парни?

– Согласен, – сказал Карл, – отрабатываем до упора имеющееся и ждем новой активности «Стрелка». Раз начав, он уже не сможет сидеть сложа руки. Эта игра затягивает, по себе знаю.

Суббота 4 марта, вечер

Ленинград, Литейный проспект, Большой дом

Из Москвы приехала обещанная Андроповым группа поддержки – вся сплошь из людей с внимательными, всепонимающими взглядами, – и работа по американской колонии закипела с новой силой. Внешне ничего не изменилось, но теперь сотрудники консульства и русисты, сами того не ведая, продирались на улицах сквозь паутину невесомых взглядов.

– Поведение – это набор кодов, которые можно расшифровать, – пояснил за вечерним чаем москвич-руководитель. – Любой естественный жест – это не только движение тела, но и движение души. Всегда пересчитывает сдачу? Аккуратно раскладывает купюры по номиналу в разные отделы кошелька? Значит, ценит деньги. Засовывает их в задний карман брюк, не утруждая себе пересчетом? Безалаберен. Использовать можно и первое, и второе – нам сгодится все.

Потом пришла очередь проверочных трюков и зондирующих акций. Американцев, словно подопытных крыс, раз за разом прогоняли через незримые лабиринты и били током.

Аккуратно изъять из кармана трамвайный билет и следом напустить энергичного контролера. Ответная агрессия? О-о-о, да он самоуверен. Значит, будет реагировать на недоверие: сказав такому «не может быть», вы получите вал подтверждающей информации.

А этот всегда пересчитывал в магазине сдачу, но промолчал, когда ему недодали пятнадцать копеек? Застенчив. В разговоре с таким лучше не использовать иронии, замкнется. Зато о самом себе будет болтать охотно, а к внимательному слушателю испытает искреннюю симпатию.

День за днем пухли папки с аккуратно расчерченными таблицами, заполнялись итоговые схемы, уходили в Первое главное управление уточняющие запросы.

Наука… Это целая наука, через жест и слово высветить у объекта слабину, а потом отлить «волшебную стрелу» – индивидуальный вербовочный подход, что оставит жертве лишь немного шансов избежать своей участи.

Наконец настал тот день, когда аккуратно подстриженный ноготь постучал по одной из фотографий:

– Вот этот. Первая кандидатура. И самая лучшая. Остальные варианты менее надежны будут.

– Этот… – пробормотал Минцев с ноткой недоверия и наклонился разглядывая.

С листа с дерзким вызовом смотрел смазливый, форсисто одетый красавчик. Жора сразу испытал к нему легкую антипатию.

– Этот, этот, не сомневайтесь. – Полковник-психолог, напротив, смотрел на американца-русиста с отчетливой приязнью. – Самая очевидная цель. Наш золотой стандарт, можно сказать.

Сидящий во главе стола Блеер негромко прокашлялся, привлекая внимание собеседников:

– Вы, Витольд Янович, все же дайте результаты более развернуто. Подпись-то под санкцией мне ставить. Убедите меня.

– Да, конечно. – Психолог бросил еще один почти влюбленный взгляд на фотопортрет и начал излагать: – Вербовочная разработка объекта проводилась по косвенным оценкам, полученным с помощью наружного наблюдения и оперативно-технических средств. Данные из разных источников хорошо коррелируют между собой и создают непротиворечивый психологический портрет объекта. Выявлен ряд доминирующих черт личности: умен, замкнут, догматичен, практичен, эгоистичен, недоверчив, циничен, без чувства юмора, аполитичен. Кроме того, что особо важно для нас, – имеет высокий уровень притязаний и не удовлетворен своим текущим финансовым положением.

– А это откуда следует? – Блеер заинтересованно подался вперед.

– Последнее подтверждается данными, пришедшими по линии первого главного. Так, был произведен негласный осмотр личных вещей, которые он, съехав со съемной квартиры, оставил на хранение своему знакомому: чуть ли не треть от веса составляют журналы и каталоги с люксовыми товарами и дорогой недвижимостью, которые ему явно не по карману. Удалось также посмотреть в его карточку у стоматолога – много проблемных зубов, большие счета, не все зубы, нуждающиеся в лечении, санированы. Интересно, что, находясь у нас, в разговорах проявлял интерес к советской стоматологии. Также отмечены контакты с мелкими фарцовщиками: яростно торгуется и, судя по ассортименту предлагаемых товаров, явно уточнял заранее, на что у нас максимальный спрос. Значит, хочет заработать денег на этой поездке.

– Так, – прищурился Блеер с пониманием, – подходим к нему прямо, под своим флагом?

– Да, – с готовностью согласился Витольд, – именно так. Прямо от нас, в лоб, без прелюдий. Вербовочная основа – сугубо материальная. Говорить в понятных ему терминах: разовый контракт на период пребывания в СССР. Много предлагать не надо, загордится. Думаю, три-пять тысяч долларов, и он наш.

– Почему именно столько?

– Накрыть его ближайшую цель – лечение зубов – плюс немного сверху.

– Вероятность активно-негативной реакции на предложение?

– Низкая, Владлен Николаевич, низкая. – Психолог на миг задумался, потом предложил: – Кстати, можно перед подходом попытаться его правильно настроить.

Блеер молча двинул кустистой бровью, требуя пояснений.

– Дня за два-три, – сказал Витольд, – надо помочь ему «потерять» портмоне.

– Посадить на мель? – усмехнулся Блеер.

– Не совсем так. – В голосе полковника неожиданно прорезался слабый прибалтийский акцент. – Он должен потерять немного. Ровно столько, чтобы продолжать испытывать досаду, тогда наше внезапное предложение будет рассматриваться им как компенсация со стороны судьбы. А вот если мы ему «потеряем» все или много, то он ведь далеко не дурак: сложит одно с другим и обидится.

– Очень разумно, – согласился Блеер и повернулся к своему заму: – Сделаем?

– Проблем не вижу, – бодро ответил тот. – Комара или Канарейку напустим. Они где угодно сработают – и на транспорте, и в театре, и на рынке.

– Хорошо. – Блеер еще немного подумал, потом подвел черту: – Я согласен с подходом. Оформляйте планом и на подпись. Кстати, о рынках… С вице-консулом разобрались? Выяснили, отчего она туда зачастила?

Зам озабоченно поморгал, потом в недоумении развел руками.