Время будто застыло, превратившись в вязкую субстанцию, подло замедлившую все движения. Все в Майкле сжалось в ожидании выстрела, а его все не было. Старик уже обрадовался, что удача и на этот раз на его стороне, но тут что-то больно, без предупреждения, впилось под лопатку, и на боку старика взбух надутый кровавыми брызгами пузырь рубашки, лопнул, выпустив розовый пар через пробитое пулей отверстие, и неопрятно обвис окровавленной дырой. Удар пули толкнул Майкла вперед, одновременно разворачивая вокруг оси. Старик упал и покатился по склону. Вторую впившуюся в плечо пулю он уже не почувствовал. Уже без сознания он катился, как куль с песком с безвольно дрягающимися руками и ногами вниз по склону холма.

В чувство его привел прохладный ветер. Грудь горела, будто всю левую сторону ошпарили кипятком. При каждом вдохе легкие прорезала острая боль. Такая, что дышать не хотелось вовсе, но организм все равно через силу заставлял делать вдох, когда не дышать было уже просто невозможно. Правую руку он не чувствовал совсем. Будто ее отрубили. Со второй рукой и ногами было не лучше: в них будто вставили стальные прутья и при малейшем движении словно проворачивали внутри вокруг оси. Майкл попробовал открыть глаза. На этот раз этому ничто не мешало. Он лежал в самом низу склона. Чуть поодаль колесами вверх валялся его разбитый автобус. Корпус был расплющен в лепешку. Теперь это была просто груда металлолома, растерявшая, пока катилась по склону, двери, стекла и капот, усыпавшие склон приметной дорожкой из обломков.

Майкл собрался с силами и протиснул себе под грудь руку, которую еще чувствовал. Ладонь тут же вляпалась во что-то влажное и теплое. Старик попробовал приподняться, и тут боль в груди расколола его тело надвое, мгновенно рассекла мозг, как бешено вращающаяся циркулярная пила и...

...Джимми отшатнулся от постели, одновременно порывисто вскочил с табурета, уронив его на пол, и стремглав бросился вон из комнаты. Майкл, почувствовав удивительное облегчение, будто каким-то волшебным образом переложил груз всего того, что с ним приключилось, на этого блаженного юношу, громко выдохнул, и его напряженная шея расслабилась, давая возможность голове откинуться на подушку. Взгляд Майкла потух, и он погрузился в безмятежное и на этот раз продолжительное забытье.

Джимми распахнул дверь и в проходе столкнулся с Августой, прибежавшей на звук упавшего табурета.

- Эй, Джимми, а тебе-то что здесь понадобилось!? - нахмурившись, воскликнула она.

Вперив взгляд себе под ноги и мыча что-то неразборчивое под нос, Джимми пронесся мимо женщины, не обратив на нее ни малейшего внимания. Он сбежал по ступенькам вниз и, распахнув дверь плечом, выскочил на улицу. На улице Джимми даже не потрудился остановиться на время, чтобы сориентироваться или перевести дух. Он точно знал, куда ему следует идти. Как и Томи до него, Джимми изо всех сил печатал мостовую своими башмаками, не обращая внимания на боль в пятках, подгоняемый только ему одному ведомой причиной. Он бежал мимо заброшенных домов, грозивших обрушиться в любой момент и потому непригодных для жилья, на ходу перемахивал через кучи щебня, так и оставшиеся неубранными здесь, на окраине города, безошибочно сворачивал с одной улочки, на другую, едва не сбивая редких встретившихся прохожих.

Дома раздались перед ним, пропуская на достаточно обширную площадь, в дальнем конце которой возвышался трехэтажный особняк из красного кирпича. Это было здание мэрии, впрочем, наполовину отданное под обычные квартиры теперь, когда путного жилья в городе было раз два и обчелся. На площади перед мэрией собрались, наверное, почти все жители городка. Джимми, расталкивая людей, устремился туда, откуда доносились слова прощаний, всхлипывания, просьбы и напутствия. Послышался шум работающего вхолостую двигателя грузовика, и Джимми удвоил усилия. Наконец прорвавшись сквозь толпу, он выскочил на свободное пространство и увидел отъезжающий грузовик. Джимми бросился за ним, а вслед ему кричали:

- Джимми, куда ты!

- Стой, сумасшедший!

Но он не обращал на эти крики внимания. Он видел лишь удаляющийся грузовик с высокими бортами, и, единственный раз подняв глаза от мостовой, посмотрел на сидящих в кузове вооруженных людей. Их было около дюжины, если не считать тех, кто сидел в кабине грузовика. Двигатель машины чихал и взревывал, ее корпус трясся, как припадочный, и людям в кузове приходилось хвататься за борта, чтобы не валиться друг на дружку. Грузовик еще не набрал приличную скорость, а только лишь разворачивался на площади, объезжая высившийся в центре памятник, чтобы затем вырулить на небольшую улочку, ведущую к окраине города.

Джимми сжал зубы, опустил голову и бросился грузовику наперерез, рассчитывая перехватить его как раз на выезде с площади. Тарахтение двигателя машины приближалось, и ноздри Джимми уловили неприятный запах автомобильного выхлопа. Грузовик проскользнул в проулок перед самым носом Джимми, и некоторые из пассажиров в кузове, заметив бегущего парня, что-то закричали ему, показывая на него другим. Ноги Джимми болели, легким не хватало воздуха, но он упорно заставлял себя бежать вслед за машиной. Мостовая в проулке была плохая, ухабистая, с вывороченными кое-где булыжниками и оттого изобиловавшая глубокими рытвинами, поэтому водитель грузовика не спешил разгоняться, чтобы ненароком не повредить подвеску ветхой машины. Люди в дальней части кузова пытались вставать, чтобы разглядеть бегущего Джимми, но, не удержав равновесия, вынуждены были плюхаться обратно, цепляясь за борта и соседей. Джимми не слышал, что ему кричали. Им стало овладевать отчаяние. Он не отставал, но и не мог сделать решающего рывка, чтобы догнать тарахтящий впереди грузовик. Выхлопы лезли в его широко раскрытый рот, от чего першило горло и сбивалось дыхание. Он закашлялся и едва не упал, но сумел удержаться на ногах и продолжал с упорством обреченного бежать за грузовиком.

Может кто-то в кузове, заколотив по крыше грузовика, призвал водителя остановиться, а может просто кто-то из сидящих в кабине заметил в зеркальце заднего вида бегущего Джимми, но грузовик вдруг стал притормаживать и, наконец встав неподвижно, мелко затрясся, как продрогшая на холоде собака, в десятке метров впереди. Дверь кабины с пассажирской стороны распахнулась, и наружу показался шериф Браун. Повиснув на подножке, он молча наблюдал за подбегающим Джимми тяжелым взглядом, пока тот не скрылся из поля зрения за кормой грузовика.

Как только Джимми оказался возле кузова, сверху к нему потянулись руки. Он едва поднял глаза, чтобы поймать чью-то протянутую ладонь, и, ухватившись за нее, поспешил забросить ногу на скобу, приваренную к раме грузовика. Кто-то ухватился за плечо парня, кто-то поймал его за ворот пальто, и Джимми, неуклюже перевалившись через борт, наконец оказался в кузове.

- Трогай, Пит! - крикнул кто-то впереди.

Грузовик дернулся, и сидевшие в кузове, все как один, колыхнулись к корме. Джимми вжался в угол кузова и опустил голову, обхватив колени руками. Сидящие рядом мужчины переглядывались и кивали на парня.

- Эй, Джим, ну на кой черт ты с нами увязался, а? - поинтересовался старый охотник Грэг Вудмен.

- От него там никакого толку не будет! - покачав головой, сказал сидевший напротив его старший сын Джефри.

- Да что с ним сделаешь! - отозвался всегда сердобольный Боули. - Бежал бы все дорогу за нами, пока не отстал. Бедняга.

- Вот именно! - сказала Флоренс Войт, единственная женщина в этой мужской компании. Она сидела рядом с Джимми, и потрепала его дружески по плечу. - Пускай уж с нами едет. Ничего страшного не случится. Отобьем наших и назад.

- Да уж! - проворчал Грэг. - Думаете, автобус уцелел? Не знаете, Майкл что-нибудь шерифу про автобус говорил?

- Сволочи! - с горечью крикнул кто-то впереди. - Детей... Женщин... Разорву голыми руками!

- Как же! - ответили ему. - Разорвешь их! Слышал, что шериф сказал? Военные там! Как бы нас самих там не положили!