Джимми поднял взгляд и стал смотреть на улицу через большое треснувшее стекло, отделявшее зал "Маленькой Пивной" от внешнего мира. Во всем Карвеле наверное одно такое стекло и осталось. Многое исчезло с прокатившейся по городу войной. Исчезло так давно, что уже и старики не помнят, было ли это все на самом деле, или журналы и книги, оставшиеся рассказывать об ушедшем, повествуют лишь о чем-то фантастическом. Ни в жизнь бы Джимми не поверил, что такие заведения, как "Маленькая Пивная", с огромными стеклами-витринами, занимавшими целиком одну из стен, до войны были распространены повсеместно. Да что там пивные. Любой мало-мальски уважающий себя магазин имел такую вот витрину. Разве можно в это поверить, когда сегодня в городе не найдешь цельного куска стекла площадью больше одного квадратного метра. А тут вишь ты, вот она витрина - чудо из чудес - только испорчена кривой трещиной, но это неважно, зато какой эффект: заходишь за стекло к мистеру Боули, и сразу чувствуешь - ты попал в другой мир, без остатка стряхнул с подошв вездесущие пепел и золу и окунулся в ту давно исчезнувшую эпоху, которая нашла здесь свой последний приют. И столики под стать этому волшебному чувству, и деревянная стойка своим потертым видом намекает, что видела не одно поколение посетителей, захаживавших в заведение еще тогда, когда за стеклом не маячили слепые силуэту разбитых домов, а ветви деревьев не напоминали мотки перекрученной проволоки. Даже бутылки с самогоном и настойками, - конечно, сейчас содержат уже не те благородные напитки, что тешили вкус посетителей когда-то, но все равно в мягком свете, занимая почти целиком стену за барной стойкой, поблескивают своими стеклянными боками, наверное, как и тогда, преломляя свет так, будто на самом деле содержат внутри божественный нектар. Впечатление не портила даже муха, которая, одетая в темно зеленый фрак своего хитина, имела шесть лап, два фасетчатых глаза, пару крылышек, пропорциональное брюшко и всем своим опрятным и нормальным видом, когда подобные достоинства среди живых тварей теперь были редкостью, говорила - я живу здесь уже испокон века и я неотъемлемая часть этого заведения. Даже трещина в толстом стекле была к месту - она перечеркивала внешний мир надвое, ломая его в середине на две не стыкующиеся половинки, заставляя думать о нем, как о чем-то нереальном, далеком и чуждом. Выходить туда не хотелось. Хотя конечно, с какой стороны посмотреть. Глядя снаружи, приходилось с сожалением вспоминать - старый мир давным-давно расколот на части, как это стекло, и исчез безвозвратно.
Внимание Джимми привлек бегущий по улице мальчишка. Это был Томи Скари. Вот что, наверное, не изменилось с тех времен, подумал Джимми, так это малолетние сорванцы, всегда находившие не самое лучшее применение своей неуемной энергии. Впрочем, на этот раз Томи был без своих многочисленных товарищей. Щеки мальчугана раскраснелись от быстрого бега, а сосредоточенное выражение лица Томи, совсем не свойственное молодым людям его возраста, подсказало Джимми, что с парнишкой стряслось что-то серьезное. На мгновение взгляд мальчугана скользнул по витрине, проник сквозь толщу стекла и встретился с глазами Джимми...
...под подошвой у Томи что-то неудобно хрустнуло, и чтобы не потерять равновесия, он взглянул себе под ноги. Истертая мостовая больно била в пятки сквозь тонкие подошвы сандалий, но Томи не останавливался, терпеливо снося боль. Его гнала вперед картина, прочно запечатлевшаяся в сознании: окровавленное лицо дяди Майкла, куски рубахи, обрамленные ярко алыми пятнами, и черные дыры в теле, из которых вяло сочилась кровь. Но больше всего Томи запомнил дрожащий, сбивающийся голос дяди, который в перерывах между хриплыми вдохами и выдохами бормотал, как заклинание: "Они все остались там...". Тогда еще местный врач Фарадей Нокл готовился вытаскивать из плеча дяди пулю, а растерянная тетка наконец-то сообразила послать Томи в "Маленькую Пивную" за шерифом Брауном, которого скорее всего можно было отыскать именно там. От самого дома Томи не останавливался ни на секунду. Ни чтобы передохнуть, ни чтобы унять боль в ногах. По деревянной лестнице с крыльца, на разбитый асфальт перед домом, через ржавые шпалы старой железной дороги, и вот теперь по выщербленной мостовой.
Дверь в "Маленькую пивную" была уже совсем близко. За стеклом просматривался уютный зал. Рядом с входом на своем привычном месте сидел за полупустым стаканом худой парень с длинными нечесаными волосами в поседевшем от непогоды пальто не по сезону, с бледным лицом и немигающим взглядом. Это Джимми - местный дурачок. Сколько раз Томи с друзьями потешались над ним, зная, что Джимми-бой никогда не скажет им сердитого слова в ответ. У Томи в голове вдруг мелькнула дурацкая мысль: что же там с мухой в стакане? Захотелось заглянуть в стакан Джимми и проверить, выбралась ли она наконец на свободу или нет? Все те ужасные картины, до сих пор владевшие мыслями Томи, чудесным образом куда испарились без следа. Руки мальчугана, вознамерившегося немедленно выяснить, что же там с мухой в стакане, врезались в дверь, и он, едва не перекувырнувшись через порог, ввалился внутрь заведения. Запоздало звякнул колокольчик, возвещая о его появлении, что, впрочем, уже ни для кого не было событием...
...Джимми вздрогнул, и его ладонь, сжимавшая стакан, непроизвольно дернулась. Муха, успевшая забраться почти на самый край стакана, прожужжав проклятия в адрес неловкого человека, полетела вниз и, упав в маслянистую жидкость, стала беспомощно перебирать лапками. Джимми рассеянно смотрел на нее, потом опустил палец в стакан и позволил мухе уцепиться лапками за подушечку его пальца. Затем осторожно вызволил насекомое из стакана и аккуратно стряхнул на прогретый солнцем край стола. Муха нестройно прожужжала "мерси" и принялась счищать с себя маслянистый напиток. Убедившись, что с ней все будет в порядке, Джимми, наконец, прислушался к тому, что творится в зале.
- Мистер Браун, мистер Браун! - закричал Томи с самого порога.
- Что стряслось-то, сорванец! - благодушно улыбаясь, повернулся к нему шериф, расположившийся у стойки на одном из высоких барных стульев.
У Томи по какой-то не ясной ему самому причине из головы вылетело все, что ему велела сказать тетя. На языке вертелись лишь то, что шептал дядя Майкл, и мальчуган механически выпалил эти слова, до конца так и не решив для себя, что же они означают:
- Они все остались там... Все... Остались...
С лица шерифа Брауна медленно сползла благодушная улыбка. Он слез со стула и присел напротив мальчугана на корточки. Схватив его за плечи и легонько встряхнув, шериф немного привел Томи в чувство.
- Успокойся, парень, и расскажи все по порядку. Что случилось?
Все, кто находился в пивной, повернулись в их сторону, с любопытством ожидая, что скажет мальчик. Некоторые, отодвинув табуреты, встали из-за столов и подошли ближе. Старик Боули перестал протирать фартуком стойку бара и, упершись ладонями в ее поверхность, с озабоченным выражением на лице смотрел на Томи и шерифа. Один только Джимми избегал смотреть на кого-либо. Он сидел неподвижно на своем месте, уставившись на донышко стакана, но неподвижность юноши и его кажущееся спокойствие были обманчивы. Он был натянут, как струна, и так же, как и все остальные, с нетерпением ждал рассказа Томи, зная о том, что скажет мальчуган, быть может, даже чуточку больше, чем тот знает сам.
Томи наконец унял волнение, и его будто прорвало. Глотая окончания слов, он стал пересказывать то, что видел сам вперемешку с тем, что просила его передать тетя и что смог выговорить дядя:
- Дядя Майкл, он... Он ранен... Он лежит раненый у нас дома... Он... Тетя сказала... Он сказал тете, что... Пастухи его принесли... А я пришел позднее, и тетя сказала мне, чтобы я за вами... На них напали... Джас там осталась, а дядя полз...
Теперь все без исключения напряженно слушали почти бессвязный поток, изливавшийся из Томи, не прерывая его и ловя каждое произнесенное слово. Наконец источник иссяк, и раскрасневшийся парнишка, широко раскрыв глаза, стал обводить испуганным взглядом хмурые лица собравшихся вокруг него мужчин.
