- Черт! Ты что делаешь? - взвизгнул Пронькин.
- Повтори, что ты сказал?
Шеф-редактор отстранился от Андрея и пнув по осколкам ногой - грустно ответил:
- Я говорю, что погиб этот Симигин. Черт! Ты мне весь пол кофе залил!
- Да хрен с ним с этим кофе! Говори - что ты знаешь!!
- Говори что знаешь.... - Пронькин вновь скорчил противную рожу.
Сталинский следователь в обличье современного шеф редактора.
- Андрей! Давай так! Я тебе кое-что расскажу. А ты мне взамен шепнешь, что же все-таки за охота началась в нашем городе?!
Смирнов тяжело вздохнул и, положив руки на стол шефа, сжал кулаки:
- Тебе этого лучше не знать. Я понимаю, ты сенсации захотел! Известности!
Пронькин надул щеки и задержав воздух, стал похож на Будду в непальском храме. Глазки его сощурились, и на губах наползла противная улыбка.
- Ну и в этом доля правды есть, но и ты ведь можешь в этом поучаствовать! - выдохнул он воздух.
- Хм, я и так уже в этом участвую... - буркнул Андрей.
- Ну, ну колись, говори.
Андрей пристально посмотрел на Пронькина и выдержав паузу спросил:
- А кстати где Штольц с Рихардом или как там его Герхардом?
- Что?! Понравилась немочка? Заметь, это, я ее тут - пригрел! Бабки заработаешь и глядишь, знакомство заведешь за границей.
- Да пошел ты! - отмахнулся Андрей. - Говори, где она?
- Уехала на съемки. Сегодня ведь гроб с телом губернатора для всенародного прощания выставили в городском ДК!
Андрей грустно кивнул головой.
- Ты от вопроса-то не увиливай, говорить будешь? Как я понимаю и твоя жизнь стоит на кону? Ведь если этих людей убили, то и ты можешь пострадать, а вместе-то, Смирнов, все равно искать выход легче! Пусть даже через корысть. Все польза будет! И я тебе пригожусь! Колись! - уговаривал Пронькин.
Смирнов опустил голову и, посмотрев на ботинки, тяжело вздохнул:
- Ой, шеф - не знаю, история-то совсем хреновая, совсем. Гляди, не пожалей сам, что влез в эту дрянь!
- Не боись! Не боись! Все будет нормалек! Рассказывай!
В этот момент противно затрещал телефон. Пронькин вздрогнул и схватил трубку. Его лицо вытянулось. Смирнов напрягся, понимая, что сейчас что-то произойдет.
- Тебя.... - шеф редактор протянул ему трубку телефона.
- По моему, твоя мама.
- Мама?!! - Андрей вскочил и потянулся к трубке.
- Андрюша! Это я мама...
- Мама?! Что случилось?!
- Андрюша, беда - то, какая!! Витеньку убили!!! Мне сейчас его мама Валентина Петровна позвонила, рыдает, ты, знаешь?
- Хм, да... мама ... да знаю...
- Ой! Андрюша! Ой! Горе - то, какое! Тебе бы к ней съездить, поговорить, успокоить!
- Съезжу, мама, съезжу...
- Ой, Андрюша! Надо бы сейчас! Плохо ей совсем с отцом!
- Съезжу, мама и ты сходи....
- Да Андрей! Тут я совсем забыла у нас дома то гости!
- Гости?!! - Андрей напрягся.
Вот она следующая плохая новость.
- Кто они мама?!! Кто? - закричал в трубку Андрей.
- Андрюша, успокойся, успокойся, это милая девушка. Она не хотела, чтобы я говорила, что она здесь! Она говорит, что вы с ней поссорились, но она пришла ко мне это твоя невеста! По крайней мере, она так представилась. Света. Света!
- Что?!! Какая невеста?! Какая Света?
- Ну!
- Мама будь дома, я сейчас приеду! И не вздумай с ней никуда ходить! - прокричал Андрей и бросил трубку.
Пронькин удивленно посмотрел на него. Смирнов поймал его взгляд и напористо спросил:
- У тебя машина есть?
- Да, а что?
- Давай ключи!! - потребовал Андрей.
Огромная толпа. Бесконечный нескончаемый поток людей. Площадь перед большим зданием из желтого кирпича забита. В воздухе витал дух напряженности и всеобщего возбуждения. Люди двигались узкой колонной. Эта гигантская змея вилась петлей по ступеням дворца культуры и исчезала, в дверях, словно в пасти гигантского чрева.
Вокруг стояли милицейские патрули и солдаты в серых коротких шинелях. Совсем юные ребята то и дело потирали замершие уши рукавицами и переминались с ноги на ногу. Их грязно серые бесформенные валенки выглядели нелепо на фоне траурных лент и приспущенных флагов. На фасаде ДК - огромный портрет Гусева, обрамленный толстой, черной полосой из блестящей ткани. Серое, почти траурное небо и грязный снег. Страшная помпезность последнего прощания...
Ева напряженно вглядывалась в лица пришедших проститься, с погибшим губернатором и никак не могла поймать общего настроения этих людей.
На некоторых печаль, на некоторых неподдельное любопытство. Что привело их сюда? Неужели этот Гусев действительно им так дорог, или их толкнуло обыкновенное любопытство и приказ начальников?
Загадочный народ, загадочная страна! Неужели это правда, что говорит Андрей? Неужели эти люди действительно хотят жить отдельно от Москвы? Нет! Бред! Россия всегда была империей! При царе, при большевиках, при Ельцине. Русские всегда были поклонниками монархии, как бы она ни называлась. Этот народ всегда любил и любит подчиняться барину, хозяину, комиссарам, секретарям и президенту. Этот народ не привык сам управлять страной. Этот народ всегда хотел и хочет, что бы им управлял один человек...
Бред! Погибший Гусев не мог, вернее просто не смог бы совершить этот местный переворот! Народ бы не пошел за ним! Народ бы просто отвернулся и ждал, ждал, когда все разрешится само собой!
Ева видела телехронику многих похорон советских партийных лидеров. Все очень похоже на них. Не понимающие всего, что происходит народ просто идет посмотреть на покойника, так из любопытства, что бы потом за бутылкой водки похвастаться о присутствии на этих мрачных событиях. Похороны для русских - этакая "тусовка" ради последнего взгляда на мертвого правителя, а потом странные поминки, на которых пьется много спиртного. Пир во время чумы! Фарс, воплощенный в реальность. Странная страна, странный народ и обычаи.
Ева засмотрелась на движущуюся вокруг нее толпу и вздрогнула от неожиданности, когда кто-то потрогал за локоть. Это был Герхард, он поставил камеру на штативе рядом и вопросительно смотрел на Еву, не зная, что делать.
- Что, ты наснимал вокруг? Мне важны лица, лица крупным планом! - сказала ему Ева.
- Да, да - тут все!
- Смотри, нам сегодня надо отправлять материал в Берлин! Важно. Что бы все было готово!
- Да, конечно! Все нормально! Но вот только батарея быстро садится! Кончилась! Я боюсь, что если мы сейчас зайдем внутрь помещения - совсем сядет!
- Так почему ты не взял с собой запасную? Странно, обычно операторы берут запас, а ты?
- Да я взял! Просто она в машине осталась! Ты бы сходила, а то вдруг сейчас, что-нибудь такое произойдет, ну для картинки, а я не успею снять! - виновато ответил Герхард.
- Ничего себе, ну ты даешь! Странно, ты, что тут в России начал их болезнью разгильдяйства страдать? - хмыкнула Ева.
В этот момент послышался голос из толпы. Какая-то русская женщина громко сказала своей соседке:
- Вон иностранцы чешут, по - своему, их че сюда занесло?
- Это немцы! По языку слышно - видно и им Гусев интересен, все-таки сильный мужчина был.... - грустно ответила ей соседка.
Ева хотела было попросить этих женщин рассказать, что ни будь о Гусеве в камеру, но вспомнила, что у Хунца села батарейка и пришлось выполнить его просьбу. Действительно пусть лучше снимает пока. Мало ли, что оператор всегда должен быть наготове. А с интервью потом можно договориться - сейчас русские любят говорить в камеру, не то, что при социализме, когда все были зажаты. Ева, конечно, этого не помнила, она была тогда девчонкой и сама жила в ГДР, но ее старшие коллеги в телекомпании перед ее поездкой в Белоярск не раз рассказывали о замкнутости советских людей во времена СССР. Но это уже была история.
А Хунц какой-то нерешительный оператор слабо двигается. Обычно операторы часто меняют позицию съемки для смены ракурса, а Герхард!
