Восьмидесятый день в мире Содома. Час пополуночи. Заброшенный город в Высоком Лесу

Капитан Серегин Сергей Сергеевич

Операция «Хватай и беги» прошла вполне успешно. Безвозвратных потерь у нас не было, а раненые и расход боеприпасов, в смысле арбалетных болтов, совсем не в счет. Мэри в мире Подвалов сделает заказ на болты, раз уж пошла такая пьянка; а Лилия с Галиной Петровной в два счета поставят всех раненых на ноги, как уже ставят антских дружинников, раненых еще утром во время боя у переправы. Когда их привезли, то трое из этих достойных мужей находились между жизнью и смертью, и даже не стонали, потому что стонать настоящему мужчине и вою крайне неприлично. И вот теперь (а ведь прошло всего несколько часов) они уже хватают за ляжки санитарок и требуют жареного мяса и столетнего меда.

Пришлось посылать к этим стоялым жеребцам товарища Ратибора, чтобы он объяснил им правила приличного поведения в нашем обществе, потому что если эти достойные воители не прекратят ломать из себя нарочитых варваров, грубых и неотесанных, то придут боевые лилитки и дадут мастер-класс в бое на кулаках и выносе бесчувственных тел на пинках. И сразу, как по волшебству, все стали смирными и благоразумными.

Нет, в записных интеллигентов эти ребята не превратились, но хотя бы вспомнили все положенные в их обществе правила вежливости и начали относиться к персоналу из бывших мясных лилиток и «волчиц» как к честным хозяйским дочерям, а не как к служанкам-рабыням, которых и на сеновал стаскать не грех. Правда, «волчиц» эти достойные мужи побаивались с самого начала, называя их «кощеевыми дочерьми». Неужели и в самом деле был такой внушающий ужас персонаж, что даже мимолетное сходство с ним заставляет этих не боящихся ни Белобога, ни Чернобога воев, знатных рубак и завзятых женолюбов робеть и скромно отходить в сторону? Кстати, в изменении поведения раненых дружинников сыграло свою роль и подселение к ним боевых лилиток и «волчиц», получивших ранения в еще одной жаркой схватке и на правом, и на левом берегу Днепра.

Как всегда бывает во время крупного сражения, раненые в лазарет шли потоком, тем более что в самый разгар попыток авар налезть обратно через брод на левый берег примерно тысяча их латников в поисках того, чего там никогда не было, слишком далеко углубилась в степи и оторвалась от основных сил. Соблазн быстро прикончить эту группировку у меня был настолько велик, что мы (то есть Пятерка) на какое-то время прикрыв портал на левый берег, где шла схватка за кочевье, открыли его на правом берегу, бросив в бой стоявшие наготове уланские дивизии капитана Зиганшина и старшего лейтенанта Карпова, каждая по три тысячи сабель.

Удары по аварскому соединению наносились с двух сторон, по сходящимся направлениям, в результате чего попытавшиеся ускользнуть от шестикратно превосходящего противника авары были прижаты к глубокому сухому оврагу, который невозможно форсировать в конном строю, и беспощадно, до последнего человека, истреблены сначала арбалетными болтами, а потом и в горячей сабельной рубке. Те немногочисленные авары, которые, бросив коней, попытались перебраться через овраг на своих двоих, также приняли смерть от хладнокровно стреляющих им в спину арбалетчиц. И воительницы этих двух дивизий, и их командиры, весь вчерашний день участвовавшие в «Мельнице», сполна понасмотрелись на то, что творили в славянских селениях эти тюркоязычные юберменши шестого века, и теперь платили им за все сходной монетой. Око за око, зуб за зуб, смерть за смерть, пленных не брать – и другие тому подобные лозунги тотальной войны.

В результате этой операции аварский тудун лишился еще тысячи воинов, и его силы, первоначально равные «тьме», то есть десяти тысячам воинов, сократились до трех тысяч, из которых две тысячи всадников были латниками, а тысяча легкими лучниками. В результате этого мною овладела ужасно соблазнительная идея покончить с этой бандой одним ударом, после чего, обезопасив славянские поселения в ближайших окрестностях, можно будет переключать внимание и на самого кагана. Чтобы съесть слона, нужно разрезать его на маленькие кусочки, и нападать потом на эти кусочки, имея над ними подавляющее численное превосходство.

Когда-то в юности, или даже в детстве, я читал роман Валентина Иванова «Русь Изначальная» и представлял себя Ратибором, скачущим на врага во главе славянского войска. И вот теперь, попав в почти точный слепок тех времен, я немного с горечью узнаю, что художественного вымысла в той книге было больше, чем исторической правды. Узнаю и то, что напали на славян авары, а не хазары, которых как таковых еще нет и в помине (их время начнется столетие спустя), и то, что граница славян уходит далеко в степь, почти до самого синего моря, и то, что славяне не совсем славяне, а скорее славяно-алано-готская помесь…

Но есть и много того, в чем писатель был несомненно прав, и эта правота перевешивает весь художественный вымысел. Он был прав, когда писал о нежелании старейшин дальних родов помогать тем, кто уже подвергся вторжению и разорению. Он был прав, когда писал о роли Византийской империи, рабовладельческого хищника, разбросавшего повсюду свои липкие щупальца. Он был прав, когда писал о героизме немногих воев, вставших на защиту родной земли. Несмотря на ту бездну времен и миров, которая нас разделяет, мы не чужие этим людям – и теперь те, кто решили их обидеть, будут жить очень недолго и очень интересно.

Кроме всего прочего, в результате боев этого дня наши воительницы и их молодые командиры сумели обзавестись дополнительным боевым опытом. Теперь они намного уверенней вели себя в условиях реального боя – не суетились и не медлили, четче исполняя приказы командира. И стоило это нам всего несколько десятков раненых, большинство из которых при магическом лечении вернутся в строй за три-семь дней. Если оценивать готовность соединений к сражениям по пятибалльной системе, то из четверки с минусом моя кавалерия перешла в разряд четверка с плюсом, разведбат, благодаря талантам капитана Коломийцева и его замполита, старшего лейтенанта Антонова, получил пятерку, правда с минусом. Остальные подразделения бывшего танкового полка так и остались не бывшими в бою троечниками.

Совершенно отдельно от остальных частей стояла наша первая амазонская рота специального назначения, готовая выполнить любой приказ и отправиться в любое место Вселенной, хоть на Тау Кита. Пока они у нас работали инструкторами по мобильной степной войне, но потом эту роту совершенно определенно ждет особая слава. Тратить их таланты на каких-то авар я не хотел – много чести этим аварам, если ими будут заниматься сами победительницы херра Тойфеля. Нет, этих девчонок я задействую только в том случае, если, к примеру, мне надо будет взять штурмом императорский дворец и тет-а-тет побеседовать с императором Юстинианом или его приемником, а пока пусть остаются в резерве..

Но это были еще далеко не все результаты сегодняшнего дня. Возможно, что его главным итогом был захват и угон аварского кочевья. Поскольку авары – это кочующий народ, то на каждого воина в первой линии приходится от трех до пяти чад и домочадцев, а также домашние слуги и семейства мастеров, обслуживающих немудреный походный быт. Не сами же воины обров куют себе новое и исправляют поврежденное в бою оружие, делают шлемы, кольчуги и ламеллярные панцири, режут из кости и льют из золота украшения своим женам? Конечно, нет. Обры – они только воины (точнее, разбойники) и физический труд является для них унизительным и неприемлемым. Таким образом, от двух третей до трех четвертей населения этого кочующего города составляли как раз не обры, а представители различных покоренных и ограбленных народов, находящиеся иногда на положении полу, а иногда и просто рабов.

Единственная работа, кроме убийства, на которую может согласиться обрин, это пастьба скота, причем скота, принадлежащего именно его роду, и никакого иного. Кстати, скота как раз при кочевье было маловато – то ли у бежавших от тюркотов обров изначально не было огромных стад, то ли они потеряли их уже здесь, в Причерноморье, в результате каких-нибудь непривычных для них климатических аномалий.