Валя резко обернулась и нехорошо сощурилась.

– Так, так, так, кого это к нам попутным ветром занесло. Никак наши змеи, как вороны, клюнули на яркие игрушки.

К ним приближалась Оксана Загорская со своей свитой. Две белесые подпевалы шли немного позади красы курса, словно пажи.

Валя с Ритой переглянулись, друг другу улыбнулись, взялись за руки и, покрепче схватив свои сумки, стремительно пронеслись мимо делегации, делая вид, что этот визит не по их душу. Добежав до входа в институт, остановились, отдышались и расхохотались.

– Валюша, и все-то тебе весело, только почему ты все время веселишься без меня? – услышали девушки вопрос и разом обернулись. Парень задавший это вопрос, застыл в изумлении, глядя на Марго. Был он высоким, симпатичным, с волосами темно-русого цвета и светло-карими глазами, которые с восторгом и смотрели на Маргариту.

– Челюсть подбери, Челентано. – Хихикнула Валя.

– Маска-маска, а почему я тебя не знаю и никогда не встречал? Валя, познакомь с подругой. Пожалуйста.  Он состроил жалобную рожицу.

Марго поджала губы:

– Перебьешься. – И взяв за руку Валю, потащила ее за собой в здание.

К аудитории девушки добрались, сгибаясь от смеха.

– Как ты его сурово отшила и главное так интеллигентно: "Перебьешься."

– Валя, хватит смешить, лучше скажи почему ты его назвала Челентано.

– Так он играет на гитаре и поет как Челентано. Голос очень похож и манера исполнения. Это прозвище пришло еще из школы. Так его называют те, кто с ним учился в школе. Я сама не слышала как он поет, не довелось еще. Но приглашения на вечеринки, где он поет были, но они совпадали с мероприятими отца. Так что мимо меня все прошло, но наверстаю. Надеюсь и ты будешь иногда ходить со мной?

– Не знаю, дорогая моя, не знаю пока. Я хоть и храбрюсь, но еще ни к чему не готова. Ни к пристальному вниманию, из-за которого мне сразу становится неуютно, ни к посещению вечеринок. Одной уже хватило на всю оставшуюся жизнь.

– Марго, так и ведь раньше наши девочки не оставляли тебя без внимания. Я думала ты уже привыкла.

– К этому трудно привыкнуть, можно только сделать вид, что я старательно и изображала. Но и прежнее внимание, я думаю, не пойдет ни в какое сравнение с нынешним. Ладно, посмотрим.

– Марго, голову выше и вперед. На горизонте наш несравненный староста. – И девушки дружно зашагали к дверям аудитории, возле которых и стоял Андрей.

И чем ближе они подходили, тем шире становился у него взгляд.

– Марго, ты? Глазам своим не верю, ты теперь решила ходить на занятия, как на праздник, во всеоружии?

Рита остановилась возле него, оглядела с ног до головы:

– А тебе что-то не нравится? И почему это вдруг такой интерес? Ты вроде раньше и не замечал меня, а заметил только раз, да и то с дальним прицелом.

Андрей поперхнулся:

– Что ты, мне, наоборот, все нравится. И даже очень.

– Ах тебе все наоборот нравится. Какой ты извращенец. Валя, пойдем скорее от него. – Едва сдерживая смех, Рита потащила подругу к своим местам.

– Что на тебя нашло? – шепотом спросила улыбающаяся Валя.

– А что ты шепчешь? Никого еще и нет. Мы же все-таки рановато пришли.

– Не знаю. – Пожала плечами Лапина. – Я уверена, что остальные в данный момент обсуждают информацию Оксаны о тебе и твоей машине. Наверняка разглядывают автомобиль на стоянке. Спорим?

– Нет уж. Иди спорь с Андрюшей. Он спец.

А Андрей был уже неподалеку и все услышал. Он подошел к девушкам.

– Марго, я понимаю, что у меня надежды никакой нет, но если сможешь, прости меня, дурака. Я ведь не со зла.

Валя прищурила глаза:

– Не со зла говоришь. Так ты ведь спорил на деньги, а деньги это зло. – И наклонила голову, разглядывая парня. – Что молчишь, сказать нечего? А ты скажи, что ты больше не будешь, мы все посмеемся вместе и будет между нами мир, дружба, жвачка. Так? А ну иди отсюда и больше не подходи. Если только по учебным делам и то не советую.

Но Андрей не смотрел и не слушал девушку, он глядел на Маргариту. А она, отвернувшись, разглядывала что-то в окошке и молчала. Он вздохнул и пошел на свое место. А в аудиторию ворвалась сразу целая толпа студентов, галдящих как птицы на своем базаре.

Мариэтта Викторовна сидела в кабинете управляющего банком и крутила в руках сигарету. Сам управляющий, высокий статный мужчина, с почти полностью седой головой, прохаживался по кабинету. Остановился возле женщины, укоризненно взглянул на нее.

– Мари, ты бросила курить давным-давно и неужели, из-за какой-то неурядицы, начнешь вновь отравлять свои легкие?

– Какая же эта неурядица, это горе. – Потерянно ответила женщина.

– Так расскажи, а не страдай в одиночестве. Может полегче станет. А я помогу чем смогу. – И тихонечко добавил. – И не смогу, да помогу.

Управляющего звали Валентин Сергеевич, был он на пару лет лет постарше Мариэтты. Пять лет назад у него умерла жена, единственный сын давным-давно уже не жил с родителями. Да и жил в другом городе, работал управляющим в нефтегазовой компании и к отцу приезжал только раз в год. Звал его к себе, но Валентин Сергеевич не соглашался ехать. Через год, после траура, он начал ухаживать за своим заместителем Мариэттой Викторовной. Она нравилась ему всегда, сколько ее знал. А знал он ее еще со школьной скамьи, с младших классов. Его покорила эта девчушка с большими глазами то ли синего, то ли зеленого цвета. Он защищал ее от других мальчишек, носил за ней портфель из школы. Потом провожал ее в музыкальную школу, когда она начала туда ходить. Ее мама смеялась вместе с мамой мальчика:

– Надо же какая дружба у них сложилась.

Правда мама Мари, махнув рукой, говорила:

– Да какая же это дружба, если они практически не разговаривают. Моя от роду молчунья, а у тебя настоящий мужчина, зря не болтает.

Но потом родители девочки получили квартиру в другом районе и переехали. Валентин упрямо продолжал приходить к другой школе, где теперь училась Мари, чтобы проводить ее в музыкалку. Но постепенно дружба сошла на нет и их пути пересеклись только после окончания института. Оба начали свою карьеру в банковском секторе. У обоих уже были семьи. У Мари родилась дочь, у Валентина сын. Последние десять лет Мари работала его заместителем и ему трудно было удерживать себя. Она по-прежнему волновала его, будоражила кровь.

Вот об этом и вспоминал сейчас Валентин Сергеевич, глядя на женщину, которая нравилась ему всю его жизнь, но приблизиться позволила только недавно. Они встречались время от времени в его квартире. Он неоднократно предлагал ей выйти за него замуж, но Мари пугалась, говорила, что уже возраст у них не тот, да и внучку поднимать надо. Но разве внучка была бы помехой? Мужчина прекрасно понимал, что все дело в ней самой. Она боится осуждения, косых взглядов. И как ее переубедить он совершенно не представлял.

Смотрел на ее бледное лицо, тоскливые глаза и начинал понимать, что произошло что-то серьезное. Он сел рядом с ней, взял ее за руки, выдернув сигарету, и приказал:

– Рассказывай.

И она рассказала.

– Бедная девочка. – Только и сумел вымолвить Валентин.

Он не знал как утешить Мари, какие сказать слова, чтобы она не расплакалась. Вот если бы они были у него дома, то он обнял бы ее, прижал к себе и целовал до тех пор, пока она не успокоилась. А здесь она не позволит обнять себя. А девочку ему было действительно жаль. Не успела попробовать вступить во взрослую жизнь, как попытка оказалась неудачной настолько, что могла сломать и не такого наивного человека.

– Мари, ответь мне, ты уже решила что-то для себя.

Она кивнула.

– Я не собираюсь дожидаться будет ли беременность или нет, а увезу Маргариту из этого города. Продадим дом и уедем к ее матери. Там что-нибудь купим. Даже не буду ждать продажи, просто уедем и поживем там на съемной квартире. А как только дом купят, так мы сразу и приобретем себе что-нибудь.