Марго поднялась с кресла, подошла к Валентине и крепко ее обняла.

– Вот о такой подруге я мечтала столько лет. Которая разделит со мной и радость, и горе и на которую я всегда смогу положиться. – Отсранилась от девушки. – Ты права, подруга моя дорогая, во всем права. Но я сама должна рассказать все. Спасибо тебе за поддержку, но это мой круг ада. Я обязана рассказать бабушке, чтобы она смогла что-то предпринять. Я знаю точно,что она не захочет остаться здесь, если я буду беременной. Скорее всего она продаст дом и мы уедем к маме, в ее город.

– Марго ты завтра придешь на занятия?

– Как бы мне не хотелось не идти, но я никому не доставлю такого удовольствия, потешаться надо мной и говорить, что я струсила.

Теперь Валя обняла подругу.

– Я рада за тебя. Ты наконец-то начинаешь оживать.

– Валя, мне можно пройти в ванную комнату?

– Ванная комната у нас с братьями общая, в конце коридора. А у меня в комнате только душ.

– А зеркало с умывальником здесь есть?

– Да, конечно. – И хозяйка комнаты подвела Риту к двери в душ.

Рита зашла в душевую, сняла линзы, уложила их в контейнер, спрятала в сумочку. Умылась, расстегнула заколку, расчесала волосы и оставила их распущенными. Потом вышла в комнату и встала перед Валей.

– Теперь я буду ходить в институт в своем натуральном виде.

Валя засмеялась:

– Ты… ты всех обманула? Негодница.

– Да. – С гордостью ответила Рита. – Я со школы ношу линзы. Они с диоптриями, потому что у меня слабоватое зрение, да и мама с бабушкой решили не привлекать ко мне внимания раньше времени.

– Маргоша, ты просто красавица. Ты сама-то хоть знаешь об этом? – Валя грустно покачала головой, сожалея о том, что мама с бабушкой не смогли предвидеть печального результата своего решения. Первый же ловелас повелся на красивую внешность, а девушка оказалась не готова и позволила себе увлечься.

– Я себя не считаю мышкой, как говорят девушки в группе, но бабушка уверяла, что я такая же красавица, как и моя мама. Но она же бабушка.

– Да, Маргоша, завтра ты произведешь фурор. Готова к обсуждению и осуждению, и к зависти, и к ненависти?

– Ты знаешь, а мне уже по фиг на всех. – И девушки засмеялись.

Ах молодость, молодость! Только она позволяет хоть ненадолго забыть все тревоги и печальные события. Не умеет молодость долго грустить о том, о чем плакала бы месяцы в более зрелом возрасте. Простим и мы девочкам их веселье и порадуемся, что хватило у них сил отрешится, пусть не надолго, от "грязной" ситуации.

Валентина с подругой подъехали к дому одновременно с машиной бабушки.

– Марго, как зовут твою бабушку? Не могу же я обращаться к ней все время на вы и без имени.

Рита захихикала:

– Я думала ты никогда не спросишь. А зовут мою бабулюууу…ее зовуут.... Мариэтта Викторовна. – И заулыбалась. – Это мой прадедушка был придумщиком и ему понравилось имя. В нашем роду всех женщин называют на букву М. Мы с мамой зовем ее Эта. Вернее я маленькая так ее звала.

– Ну и что ты лыбишься, красивое имя. Мне нравится.

– Мне тоже.

Бабушка подошла к ним:

– Не наговорились еще, красавицы? Ты что-то припозднилась Маргаритка.

Девушки выбрались из машины.

– Не ругайте ее, пожалуйста, Мариэтта Викторовна. Мы были у нас дома, заказали пиццу и не заметили, как время пролетело.

– Что ты, Валлюша, как я могу обижаться на такого ангелочка. Ни боже мой. Да ее и ругать-то не за что. Рита, ты иди переодевайся, будешь помогать мне ужин готовить, а мы с Валей пока загоним машины во двор. И не возражай, Валюша, мы приглашаем тебя на ужин, потому как пицца это несерьезно.

– Вот здорово. – Марго кинулась обнимать бабушку. – А я сама не додумалась.

После веселого и непринужденного ужина бабушка с внучкой пошли провожать Валентину. Закрыв ворота, долго стояли обнявшись, и смотрели вслед автомобилю.

Когда зашли в дом, Рита повернулась к бабушке и, внимательно глядя на нее, произнесла:

– Ба, мне надо с тобой очень серьезно поговорить.

– Да я уже поняла, что тебя что-то гложет. Больно неспокойная ты была. Ну пойдем ко мне в комнату, я прилягу немного. Сегодня такой суматошный день был, что пришлось почти все время провести на ногах и они у меня просто гудят, так телеграфные столбы.

Марго надула губы:

– Бабуля, я на тебя обижусь. Зачем готовила ужин, я и сама могла бы все приготовить.

– Давай больше не будем говорить об этом. – Женщина скинула тапочки и улеглась поверх покрывала. – Слушаю тебя, моя хорошая.

– Бабуля, может тебе валерьянки накапать?

– Рита, если ты собралась меня заставить нервничать, то не надо валерьянки. Тогда уж лучше накапай сто грамм.

– Вот умеешь ты, ба, превратить все в цирк. Я не буду тебя нервировать, но огорчить придется.

– Так разве же это плохо – цирк? Везде надо искать положительные моменты. Уныние нам ни к чему, дорогая. Рассказывай уж, а я постараюсь помочь тебе разгрести твои неприятности.

– Ба, ты знаешь как я тебя люблю и к кому же, как не к тебе, мне идти за помощью. – В глазах девушки блеснули слезы.

Рита села в кресло у окна, откинулась на спинку и начала свое повествование.

Мариэтта Викторовна лежала на кровати, прикрыв глаза рукой. По ее лицу струились слезы. Она старалась не всхлипывать, чтобы на спугнуть Риту, которая медленно, с натугой, но все еще продолжала свой рассказ. Девушка тоже плакала крупными и редкими каплями слез. Взгляд был устремлен в одну точку на стене, на которой висела картина, подарок бабушке от друга из Москвы.

Когда Маргарита закончила говорить, в комнате повисла тишина.

– Иди ко мне, моя золотая девочка. – Хриплым шепотом проговорила женщина и похлопала по кровати рядом с собой.

Марго неверяще уставилась на нее и со стоном упала в объятия свой любимой бабули. Прижавшись к ее груди, она разрыдалась со всхлипами, с икотой.

– Прости меня, бабушка. Я не думала что так получится. Прости меня, пожалуйста. Я подвела тебя.

Бабушка крепко обняла и баюкала своего маленького ангелочка, свою несчастную девочку. Душа ее плакала невидимыми кровавыми слезами.

"Не уберегла! Не уберегла я своего ангелочка, дура старая. Все оберегала ее от неприятностей, а они сами нашли дорогу к нам. Не тому я ее учила, а надо было учить жизни, учить жить с волками, а не прятаться от них. Она же, как мотылек, полетела на огонь любви, а оказалось суррогат."

– Тебе на за что просить прощения, родная моя. Это моя и только моя вина. Я не подготовила тебя к этой проклятой жизни, оберегала от неприятностей, хотела, чтобы ты подольше была счастливой. Оказалось, что я тебе сослужила плохую службу. Не плачь моя хорошая. Я всеми силами постараюсь исправить причиненное зло, насколько это возможно. Полежи со мной, куколка моя, может уснешь и душа твоя отдохнет немного. А завтра наступит новый день и мы обязательно что-нибудь придумаем. У нас еще есть время. – Она продолжала что-то тихонечко бормотать и поглаживать спину своего несчастного дитя, даже когда Рита уснула.

Утром, перед занятиями, девочки созвонились и Валя не поехала за Марго. Она приехала в институт пораньше, чтобы занять два соседних места на парковке, и теперь ждала подругу, прислонившись в своему автомобилю.

Увидев въезжающую красную Тойоту-Ярис на стоянку, Валентина завизжала и запрыгала на месте. "Знай наших". Рита остановила машину рядом. Открылась дверь и из нее, как в кино, показала нога в голубых джинсах-скини, обутая в закрытые туфли на шпильке. Следом выбралась из кабины и сама хозяйка автомобиля.

– Ты выглядишь отпадно, подруга. Даже лучше чем на днюхе у Андрея, хотя ты туда специально наряжалась. А теперь скажи мне, золотце, как закончился ваш разговор с бабушкой и состоялся ли он вообще.

– Все нормально, Валюша. Я же говорила тебе, что бабушка у меня адекватная, так что восприняла она все стойко, героически и обвиняет во всем только себя. Давай мы потом с тобой поговорим, а то к нам направляется делегация.