Недолгая пауза.

– Статс-прокурор, мы уверяем вас, что Санктумы всегда были…

Станцию трясет. Разноцветные узоры на стенах на мгновенье исчезают, потом возвращаются, но становятся блеклыми. Фигуры Санктумов мелькают внутри столбов света.

– Это предупреждающий удар систем планетарной обороны, следующий будет нанесен по источнику энергии, – Гайлес, кажется, даже не вздрогнула во время толчка.

Она стоит все так же ровно, без тени военной выправки, скорее как дикое животное, приготовившееся к прыжку.

– Удар такого масштаба будет, в том числе, угрожать жизни Статс-прокурора…

Гайлес хмыкает.

– Проверим? – спрашивает она.

Три фигуры в столбах света одновременно отходят на метр назад.

– Статс-прокурор может располагать всеми данными, которые есть на этой станции. Статс-прокурору достаточно только пожелать.

– Последние полтора месяца по стандартному календарю. И мне некогда разбираться в ваших данных, когда речь идет о благополучии Военной Стратегии СолаС.

Вот это уже серьезно… Эллис, кажется, не дышит. А если она действительно взорвет источник энергии? Тогда, скорее всего, мундир Гайлес волшебным образом превратится в скафандр, а Эллис будет долго и мучительно умирать от асфиксии.

Снова пауза, на этот раз длиннее, чем предыдущая.

– 8 февраля по стандартному календарю в 15:24 по единому планетарному времени нами была зафиксирована аномальная энергетическая активность на планете по координатам 27 градусов 39 минут 42 секунды северной широты 30 градусов 54 минуты 20 секунд восточной долготы. Активность продлилась три целых и две десятых доли секунды. Мы передаем данные.

– Принято, – отвечает Гайлес. – Что-нибудь еще?

Столбы света снова мерцают, в этом движении Эллису чудится отчаянье.

– Была еще одна активность со схожими характеристиками, но она относится к более раннему периоду, чем запросила Статс-прокурор…

Эллис отмечает достаточно раздражающую привычку Санктумов недоговаривать фразы.

– Тогда дождемся удара по источнику энергии и поговорим о более раннем периоде? – предлагает Гайлес.

– 1 февраля по стандартному календарю в 21:17 по единому планетарному времени, координаты 51 градус 51 минута 11 секунда северной широты 7 минут 37 секунд западной долготы. Передаем данные.

Гайлес кивает. Потом она просто разворачивается и выходит в открывшиеся перед ней створки шлюза. Эллис как можно спокойнее идет за ней. Сначала за ними закрываются внутренние створки, потом открываются внешние, Гайлес заходит на корабль. Только когда закрывается люк, Эллис вздыхает с облегчением, он достает фляжку, делает глоток… и обнаруживает, что ее содержимое подошло к концу.

– Черт… – ругается Эллис.

Гайлес оборачивается.

– Через полтора часа мы будем на планете, там вы сможете восполнить свой запас.

Эллис кивает и уже знакомой дорогой идет к рубке. Гайлес снова садится в пилотское кресло, и они отстыковываются от станции, на этот раз без обмена любезностями с диспетчерами. Когда снова наступает невесомость, Эллис ее не ощущает, корабль разворачивается, в головном иллюминаторе снова появляется планета. Эллис не смотрит. Он закрывает глаза и молится о том, чтобы Санктумы не решились превратить их маленький корабль в пыль. Почему-то Эллис уверен в том, что они на это способны.

Когда они приземляются, над космопортом уже сгущается вязкая экваториальная тьма. Сверхзвуковой шаттл доставляет их в Дориак, на крышу главного полицейского управления Каледонии. В Каледонии градусов десять выше нуля и идет дождь. Эллис неуверенно останавливается посреди посадочной площадки. Гайлес, на которой снова серый комбинезон, стоит под дождем. Она поднимает голову и смотрит в темноту. Только теперь Эллис замечает на ее лице следы усталости.

– Для вас подготовлен номер в лучшем отеле Дориака. Я могу вас проводить.

– Не стоит, Эллис, – отвечает Статс-прокурор. – Я доберусь. Встретимся завтра в восемь утра.

Эллис смотрит на часы – второй час ночи.

– Хорошо, – отвечает он и идет в сторону лифта.

Шат Гайлес остается стоять под холодным моросящим дождем.

МАРТ 531 ГОДА ОТ БОЛЬШОГО РАЗДЕЛЕНИЯ

Колония Военной Стратегии СолаС Оранд, куб 23

Дориак, область Каледония

В восемь утра Джон Эллис сидит в комнате для совещаний на двадцать втором этаже главного полицейского управления Каледонии. Перед ним на столе стоит бумажный стакан с кофе, второй стакан он принес для Шат Гайлес. Он не знает, какой кофе она предпочитает, так что принес просто черный кофе без сливок и сахара. Шат Гайлес не появляется. Эллис уже выпил свой кофе, он смотрит на кофе Гайлес, решает, что тот безнадежно остыл, и принимается за него. На часах восемь тридцать. Статс-прокурор не появляется. Без пятнадцати девять Эллис уже всерьез беспокоится, в пятнадцать минут десятого он приходит к выводу, что Статс-прокурор решила покинуть их планету, чтобы заняться более важными вопросами, дело Теодора Верца можно спокойно причислить к «висякам», а про космический полет рассказывать коллегам за стаканом пива. Но тут дверь открывается, и в комнату входит Шат Гайлес.

– Прошу прощения, я изучала ваши внутренние архивы.

– Доброе утро, – отвечает Эллис.

Гайлес садится за стол, снова придвигает к себе стопку бумаги и ручку.

– Я проанализировала информацию, которую представили мне Санктумы, и нашла кое-что интересное.

Вообще очень странно, Статс-прокурор, что вы делитесь со мной своими мыслями, думает Эллис.

– Что-то не так? – Гайлес смотрит на него.

– Нет, все в порядке. Так что именно вас заинтересовало?

– Координаты, которые дали мне Санктумы. Я имею в виду 1 февраля.

1 февраля? Насколько знает Эллис, в это время Теодор Верц находился в полном здравии.

– И что там?

Гайлес кивает на экран. Эмблема полицейского управления Каледонии сменяется записью с камеры видеонаблюдения. Запись неважная, но подробности все же можно разглядеть. На мосту над магистралью стоит девушка, она стоит так несколько минут, потом перегибается через парапет и бросается вниз.

– Это Лиза Карранса. Она хотела покончить с собой в соответствии с обычаями Санктумов, она бросилась с моста над автомагистралью, ее падение спровоцировало аварию. Она, как вы знаете, осталась жива, в соответствии с медицинскими записями ей пересадили сердце одного из погибших.

Эллис щурится.

– И место ее падения в точности совпало с координатами, которые передали вам Санктумы?

– Да.

– А что по поводу самой Лизы? Они так и не ответили вам, имеет ли она какое-то отношение к этим событиям.

– Не думаю, что имеет, – отвечает Гайлес, – для них она даже не человек, а «предмет». Им и в голову не пришло бы, что она может иметь какую-то ценность.

– А что тогда может иметь ценность?

В принципе, Эллис уже понимает, куда клонит Статс-прокурор.

– Меня заинтересовал другой участник этой историй – тот, чье сердце Теодор Верц пересадил Лизе Карранса. Момент вспышки, зафиксированной Санктумами, произошел позже, чем падение Каррансы, но он полностью совпадает с моментом смерти одного из участников аварии.

– И кто это?

– Некто Франц Госсарт.

На экране появляется лицо. Высокий лоб, очки (что странно в век, когда любой физический недостаток можно исправить трехминутной операцией), редкие волосы зачесаны на лысину, на лице глупая улыбка.

– И что это за новый участник спектакля? – Эллис машинально отпивает кофе из стакана и морщится – жидкость холодная и омерзительная на вкус.

– Франц Госсарт прибыл на Оранд 25 января на транспортном корабле «Кабирия». В иммиграционной карте как причину прилета указал желание иммигрировать на Оранд. Согласно данным, которые он представил: родился в 488 году на Алиноре-11, специальность – сварщик, не женат, детей нет, представил финансовое обеспечение на срок шесть месяцев, по данным единой информационной системы привлечений к ответственности за правонарушения не имеет, военную службу не проходил, в базе вооруженных сил Военной Стратегии СолаС не числится. В общем, достаточно бледная биография.