Вдоль стены, чуть пригнувшись, стараясь держаться тени, Лиходеев поспешил к ним. Отруби змее голову, тело загнется, так и тут, убери лидеров, остальная команда рассыплется. Шумевшая толпа вооруженных людей в снаряжении, потерявшая добрую половину численности, удерживала взгляд и будоражила любопытство. Именно Ослябя его заметил первым, но это произошло, когда Лихой был уже рядом и от всей души, долбанул кулаком в лоб шустрому парняге. Звук оплеухи походил на хруст черепной коробки, после чего самого Ослябю снесло за ворота. Главный всех этих клоунов, даже не успел понять, что происходит. Сам он судя по тому, что щит при нем отсутствовал, вообще не собирался физически участвовать в бою. Ведь противостоять его банде должны были пятеро неполноценных бойцов, о которых ему донесли. Вышел, так сказать на прогулку и для контроля за качеством исполнения порученного. Рука потянулась к рукояти меча, покоившегося в ножнах. Лиходеев вставший напротив, сделав шаг, с правой ноги врезал лицу начальствующему в промежность.

Бой закончился. Те немногие, кто сумел выскочить с подворья, не смогли добежать до спасительной полоски леса. Два дедка закидали стрелами с чердачного помещения, не дали пробежать трех сотен метров по открытой местности. После ночного бедлама тишину нарушали только тихие стоны, да стрекот кузнечиков на пустыре за забором. Лихой вошедший в ворота не сразу въехал в реалии усадьбы. Горячки боя для него не случилось, поэтому он спеленав атаманов, пробежался с наружной стороны усадебной огороды. Луна совершившая свой проход над землей, скрылась за крышей терема, совсем перестала освещать двор. Его воинство все цело, хоть и изрядно потрепано. Молодняку досталось, но для первого раза терпимо.

Ждан сетуя и ругаясь, ходил от одной темной кучи к другой, нагибаясь, что-то отделял, оттаскивал. Присмотревшись понял, складывал в отдельную кучу дворовых псов, каковые все как один погибли защищая хозяйское добро. Жаль конечно. Опять же еще одна статья расходов наметилась. Горазд с Вольрадом в паре шли по двору, закрепляя на стеновых светцах заранее заготовленные факелы. При их свете увидел молодого Прыша, подпиравшего спиной ступени лестницы. Чумной с белеющей тряпкой на голове, тот пытался сам проследить за появившимся боярином. Колонтарь порван, из под него тряпье торчит. Шишак с бармицей рядом со щитом валяется. Не хило приложили. Лиходеев окликнул взглядом другого молодого бойца, стоявшего рядом с раненым. Этот цел.

«Хорошо, что у этих мерзавцев луков не было, – подумал он, – а то утыкали бы стрелами в один момент. Бронь и щиты, конечно, спасли бы торс, но вот ноги и руки… Одной стрелы в ногу достаточно, чтобы обездвижить, а там числом задавить могли».

–Олег, – позвал он, – стукни там дворне, скажи, что все уже закончилось. Пускай выходят, оружие соберут, снаряжение! Пусть не вздумают раненых дорезать, если рана не смертельная.

А ночь-то на исход пошла. Утро скоро. Рассвет.

Вот и пригодился сараюшка, не в тереме ведь допрос вести. Слишком много чести.

–Горазд, заводи по одному! С павлина начнем.

Ощипанного от снаряжения и лишней одежды молодого красавца, Горазд за руки привязал к верхней перекладине добротного строения. Сидевший на пустом стеллаже Лиходеев потреблял с ножа принесенный кусок холодного вареного мяса, с аппетитом поглощая еду после тяжелой ночки. Глянув на пленника, заметил в глазах беспросветную тоску. Чует человек, чем все закончиться может. Но что поделать? Сам виноват.

–Ну, что, голубь сизый, говорить будем?

Молчание в ответ, только лицо пленник отвел в сторону.

–По хорошему, значит не хочешь? Ну-ну! – хмыкнул в усы. – Я отойду Горазд. Приспичило. Ты сам с ним пока побеседуй. Может тебе чего скажет?

Вышел за дверь. Хорошо-то как! Утро. Солнце летнее собирает с травы ночную влагу. Ветерок едва-едва шелохнет листву. И нет никаких забот и хлопот, как в детстве…

–Батька!

На подворье, наклонившись под перекладиной, на мухортой кобыле въезжал Ждан. Лицо радостное, упитанные щеки, покрытые щетинистой бородой, раздуваются в упоенье предстоящей вести.

–Батька! Разыскали-таки лошадей в лесу, а еще телегу с провизией.

–Добро, друже!

Вот тебе и как в детстве. Ни забот, ни хлопот! Щаз-з! Аж два раза. Поспешать нужно. Зашел в сарай. Горазд как раз закончил обработку товарища, приготовил оного к плодотворной беседе с боярином. Молодец, лицо не портил, все как учил. Пленник отдуваясь, ловил ртом воздух, одновременно подвывая и пуская слезу. Рот заткнут кляпом, чтоб не будоражил дворню своими проблемами.

–Вытащи. – велел подчиненному.

Расшатав в зубах, Горазд выдернул плотный кусок материи изо рта лишенца. Лиходеев приблизил лицо к самому носу парня, глаза в глаза. Проникновенно сказал, не повышая голос:

–Значит так, мне нужно знать, кто, когда, зачем.

–Я…

–Не торопись, подумай.

Пленник задышал загнанной лошадью, отдуваясь и работая мыслью.

Следующим на допрос привели Ослябю. Теперь его улыбка не так открыто располагала к себе. Да и как может расположить лицом синюшного цвета и вздутое от сплошного фингала. Опухло так, словно лошадь копытом приложилась.

–Эк тебя угораздило, Ослябь! – посочувствовал Лиходеев.

–Так ты ж сам…

–Темно было, не разобрался. И как тебя в эту компанию занесло?

Пока Егор начав беседу расположился на верстаке, Горазд молчком привязав наймита, мазнув глазом по лицу батьки, вышел за дверь.

Ослябя на контакт пошел охотно, заливался соловьем. Рассказал как его сирого, бездомного и бедного отловили тати, велев идти именно в усадьбу. Грозились повесить на первом же суку, если тот не скажет, как устроено подворье внутри, не сообщит число дворни. Убежать пытался. Куда там! Отловили. Чуть жизни не лишили

–Били небось? – с жалью в голосе осведомился Егор.

–Били… – вырвалось из уст смерда.

Запнулся, будто поводом на всем скаку потянули. Глаза забегали. Прокол. Ай, молодость, ай негодяйка. Так и до старости дожить, можно не успеть. Лиходеев покачал головой.

–Негодяи какие. А чего это их именно мой дом заинтересовал?

–Дак кто скажет? Видать на богатство твое позарились. Ты прости меня боярин! Не по своей воли так…

–Понимаю… А скажи, зачем Вадиму моя дочь понадобилась?

Ступор.

–К-какому Вадиму? Не знаю Вадима.

–Не знаешь… Ну повиси пока, подумай.

Вышел на воздух. Время жмет. Проходя к крыльцу, окликнул ближников.

–Пошли в дом.

Расселись в трапезной.

–Вот так, друзья мои. Пора нам уходить и чем быстрей, тем лучше. Горазд, седлай коней, забирай Славку и дуй что есть духу к деду Дергачу. Пусть боярин приютит вас на время. Затихаритесь и ждете моего приезда. Случись что, за дочь мне головой ответишь.

–Понятно, батька. Будем сидеть там тихо как мыши.

–Лихой, – спросил Вольрад, – а зачем к Дергачу? Может у того же Смеяна пересидят? Вряд ли…

–Нет, друже. Я рисковать не хочу. А Дергач по отношению к десятку не засвечен. Живет на отшибе, из-за возраста дел с курскими боярами давно никаких не имеет. Только к нему. Горазд, иди собирайся и Славку с нянькой поторопи.

–Няньку тоже брать?

–Конечно. Теперь дальше. Расклад такой. Вадим знал, что княгиня Ростовская меня на службу покликала. Догадывался, что не откажу. Посему привлек к налету стороннего боярина, у которого в стольном граде ни родни, ни имения нет. Наобещал с три короба, где нужно нажал, погрозил и отправил усадьбу разорить, а Славку похитить. Зачем? Он толком сам не знает. Ему это поручение самому не по нраву было. В темную молодого, зеленого использовали, но виновен он все равно. Согласился. Пусть Беляй оставшись на хозяйстве его в порубе держит до нашего возвращения. Планы у меня на него имеются. Ну это потом. Ждан, сходишь проследишь, чтоб ночной сброд прикопали без следов. Дворне объяснишь, что никакого нападения и в помине не было. Пускай слух распустят, мол дочку с собой увез, куда не сказал.

–Сделаю.

Лиходеев налил в кружку кваса, от долгого сказа запершило в горле. Выпил. В раздумье постукивал пальцами по столешнице.