Ураган мыслей бросил первую попавшуюся, не очень радужную и прекрасную. «Жаба давит», - подумала я. Да меня?! Да жаба?! Тю! Карниз снова упал после трех импровизированных плевков через левое плечо. Карниз деревянный? Супер! Постучать по нему! Три раза. Бог любит троицу. А я люблю двоих, и кажется, не совсем одинаково.

 - Эспер, милая, давай я тебе подскажу, где те «три кобылицы» живут, и ты оставишь меня со своим куратором? Второй этаж, все в одной комнате. Восьмой, - скрестив руки  на груди и поджав губы, как бы подавляя улыбку, огорошила меня Василиса.

Я прифигела. Это что еще за «милая», как будто я какая-то влюбленная малолетка надоедливая?! И тон... ах ты ж! Спасибо, конечно, что выдали расположение вражеского лагеря, но я это не забуду. Пытаясь улыбаться правдоподобно, я зло приложила карниз обратно, чуть не бегом передвигаясь к двери и стараясь не смотреть ни на куратора, ни на Василису. Бесит она меня.

 - Спасибо за помощь, - кивнула я, напоследок специально обваливая карниз, да погромче, при том аккуратно закрывая дверь. Если что, не докажут. Пусть только попробуют. Мышь, загнанная в угол, опаснее всего, чтоб вы знали.

Не стуча, не выжидая часами под дверью, я влетела сразу в первую комнату слева. На моем этаже. Картина, которую я увидела, была очень занимательной. Цэрлина стояла в сумраке у окна, мрачно точа нож, и когда я вошла, чуть с расстояния хладнокровно не убила.

На лице расцвела злобная улыбка.

 - Хочешь отомстить? - предложила, захлопнув дверь.

Повисла минутная пауза.

 - Хочу, - оскалилась змея.

Так начинается настоящая дружба. Ладно, шучу. Так идут на сделку маньяки, деля территорию и решая, какой день общий и кто чем будет орудовать. Меня совесть есть не будет, сами напросились. Но то, что Цэрлина так легко согласилась, равнялось тому, чтобы маньяк маньяка в собственной жертве узнал. И это после всего, что между нами произошло? «Не верю!» - отозвался мой внутренний Станиславский.

 - Серьезно? Так просто? - очумела я, смело двигаясь к сокурснице.

 - Нет, так сложно! - фыркнула та. - Они позарились на святое! И прошу заметить, что если бы не ты, ничего подобного бы не произошло.

Вообще-то, если бы не Дамир, я бы к ней и на пушечный выстрел по доброй воле не приближалась. Память у меня хорошая, и особенно до сих пор передергивает, стоит вспомнить, как она отравила воду всего пару дней назад. Сравнимо с кошмаром, потому что любая сыпь на коже, волдыри или что похуже, как и скопление чего-то мелкого, шершавого, непонятного всегда навевало ужас. Во врачи путь заказан.

- Ну... теоретически, да. Потому что я собиралась нападать и потому что наверняка из-за меня нас подавил куратор. Может, разошлась бы с тем курятником мирно. Но тебе это надо?

 - А тебе ко мне лезть разве надо? Я не в том настроении, чтобы кого-то тупо задирать.

У меня создалось впечатление, что Цэрлина и правда какая-то необычная. Имею в виду, за все время знакомства она впервые показалась мне человеком - человеком, а не змеей. Жилка на её тонкой шее, будто от нервов, пульсировала, глаза блестели злостью, но не обычной жаждой отомстить за задетое самолюбие. Серый цвет, раньше не играющий в ней никакой роли, вдруг неожиданно оказался слишком ярким, четким, выделяя её глаза даже в темноте. И я поняла: задели что-то личное. Близкое и дороге. Что-то, что представляло для неё цену, напрочь перечеркивающую эгоизм.

 - Слушай, почему мы вообще воевали? Я в десницы не рвусь и Дамир меня как парень не интересует, - задумавшись, я начала кусать щеку, по привычке слишком сильно выражая эмоции через мимику.

 - Ты дура или как? - прошипела змея. - Никто нормальный не рвется. Всем просто хочется выжить. А на счет Дамирия... что с того, если в свою очередь я не интересую его?

Вот так вот просто до меня дошло, что ребенок передо мной в отчаянии. Именно ребенок, затюканный и ненавидящий мир и всех, кто в нем живет, возможно, даже самого себя. Потому что она сказала прямо. Не кривя душой, не переходя на крик, даже клещами тянуть не пришлось. Тихо, отчетливо, нахмурив брови. Смотрю и вижу себя еще пару месяцев назад: так же могла ляпнуть что угодно, сделать что угодно - казалось, нечего терять, а искать уже смысла нет. Дамир был прав: она какая-то не такая.

 - Тогда зачем ты нападаешь на других? - я нахмурилась. Многое пока не сходилось. Но на душе почему-то становилось не так гаже, даже при остатках сильного недоверия. Безоговорочно доверять я пока могла только себе, Ризеру, куратору и отдаленно Дамиру. А Алисс... что-то пока не давало, хотя одна только мысль о нем наливала странным теплом. Надеждами.

 Цэрлина молчала целую вечность, смотря на меня с каким-то диким отчаянием, будто я самое наивное в мире существо. От этого упорно отмахивалась. Я живу сейчас так, как мне удобно. И я счастлива, не смотря на осадок после той же Василисы в комнате Ранзеса.

 - Тут иначе нельзя, - поджав губы и помотав головой в стороны, ответила Цэрлина.

Контакт нащупан. Даже не верится.

 - Можно. Достаточно просто себя защищать, чтобы дожить до выпуска.

 - До выпуска в этой Ледяной тюрьме доживают единицы.

 - А кто сказал, что ты не будешь одной из них?

Снова молчание. Несмотря на непонятные чувства, недоверие и страх, во мне все еще остается энтузиазм мстить. И сейчас уже больше из-за возможности подружиться с Цэрлиной с помощью этого дикого «приключения», чем ради защиты своей гордости. И вообще... бить лежачего - низко. Лежачий - значит слабый. С подавленным МП - ты и слабый, и лежачий. Короче говоря, поступили они низко. Душа требует нагадить в отместку.

 - Мир? - вскидываю брови и пытливо смотрю в огромные глаза цвета ртути, тайком скрещивая пальцы. Только бы оказалась нормальной, только бы оказалась нормальной, только бы...

 - Мир, - вздыхает Цэр.

У меня сразу камень с души упал, так легко стало. Перспектива подружиться с какой-нибудь девочкой, нормальной, разумной и похожей на меня, грела сердце, отзывалась теплом в груди. Я - самая настоящая дура, но верю этим глазам, верю интонации, ноткам безысходства в её поведении. Подобно ей ведут себя дети, которые банально не знают, как выразить свои чувства, как себя проявить. И я искренне хочу ей в этом помочь.

 - Ну что ж! Тогда у меня вопрос... какой яд можешь генерировать?

Казалось, у меня горели руки, щеки, в теле просто бурлил азарт. Кусая губу, я торчала под дверью, старательно прислушиваясь к тому, что происходило в коридоре, пока Цэр колдовала над чужими средствами для гигиены. Честно говоря, мне уже было стремно, чем вся эта месть закончится, и, признаю, руки страшно подрагивали.

 - Ну, долго там еще? - шикнула на соучастницу, не чувствуя ног от ужаса. Как только я теряла всю былую спесь, взгляд сам возвращался к обрезанной пряди. Хорошо, что у лица, выглядит не так кошмарно, но тем не менее - это мои волосы. Ключевое слово «мои».

Приходилось делать все в полумраке. И рыться в чемоданах, и заражать шампуни, и давить совесть... все в полумраке. Свет мог нас выдать, хотя если у них есть мозги, и так станет понятно, кто автор козней.

 - Заткнись! Это не так легко... почти все...

 Кто-то двигался по коридор, причем довольно быстро. Я прислушалась, подгоняя Цэр разбираться быстрее. Кажется, там только один человек, но он точно идет к нам...

 - Все! - довольно шепнула Цэр, и как раз вовремя, потому что кто-то попытался войти внутрь.

 - В окно! Быстро! - не придумав ничего лучше, ответила, встретившись с шокированным взглядом.

 - С ума сошла? - возмутилась Оггар, но послушно бросилась к окну. Я - за ней, уже строя логические цепочки, оставшиеся в память о физике.

 - Давно! Лезь! У меня есть идея!

Так, мы на втором этаже. Падать, даже в сугроб и с такой высоты, будет опасно. Надо как-нибудь замедлить падение. Летать я пока не умею, но если сделать притяжение в этой зоне слабым, наш вес станет слишком маленьким, чтобы впечататься в поверхность.