- Все равно.

Мы передвигались, как папа и сын пингвины, к двери моей старой и его нынешней комнаты, посмеиваясь, но молча, пока я, вся красная, представляла, как это выглядит со стороны. Было в коем-то веке стыдно: за ситуацию, за летящие невесть куда отношения и себя. За что я такая ему на голову свалилась? Буйная, проблемная, как маленький ребенок, своенравная и когда не надо смелая? Хрен бы я себя так описала. Достаточно одного слова «непонятная» - на том и по всему.

Зато счастливая.

Открывать дверь, включать свет и откидывать одеяло приходится все так же с помощью дара. В зеркале шкафа я вижу, как он улыбается и почти прячет глаза, пока скидывает ботинки, одновременно стараясь не наступить мне на ногу. В итоге вздыхает, бросает это дело и, балансируя на одной ноге, избавляется от одного ценой того, что мы падаем. Инстинктивно я вцепляюсь в него ещё сильнее, пытаюсь нас притормозить, но все и так валится коту под хвост.

Несите дефибриллятор. Срочно.

У меня отмерло сердце и отказали легкие, формируя в горле страшный ком. «Твою мать, твою мать, ТВОЮ МАААТЬ!» - проносилось в голове со скоростью света, пока реальность и здравый смысл по очереди лупили мне пощечины. Они - самозванцы. Потому что настоящая реальность в паре сантиметров от меня, холодная, как волшебный лед зимой на Байкале, глубокая и чистая. Все, крышка. Я посмотрела точно в глаза.

Мир замер. Мы замерли. Когда я свалилась на куратора, он равноценно мне потерял связь с реальность и прекратил дышать. Его руки на моей талии, мои под чужой спиной, и так неудобно, что остается только абсолютно расслабиться и смотреть. Мучительно взглатываю, и тут же слышу щелчок, когда запирается дверь, опускаются шторы и выключается свет. Только темнота и спасает.

Второй ботинок слетает прочь. Неожиданно Ранзес переворачивает нас, меняя местами, и с трудом, но тянет вверх. Пытаюсь помочь, но мне все так же сносит крышу после ледяных омутов, тяжело дышать и немного страшно. Что я творю?

 - Мне стыдно, - уже укутавшись в одеяло, тихо выдаю в тишине.

Не могу пошевелиться. Тело будто совсем мне не принадлежит, пока чужие пальцы перебирают мои волосы и гладят спину.

 - Забей, - со смешком отвечает Ранзес.

Забить? Серьезно? А сам-то он может просто взять и забить? Надеюсь, нет... а если таки может? От этой мысли кошки скребутся на душе и страшно. Лишь бы нет. И тут я понимаю, что в прошлый раз оно было как-то иначе.

 - Почему больше никакие предметы ко мне не тянутся? - подозрительно спрашиваю.

 - Видимо, тебе нужен был только я, - все так же смеется куратор. Не поняла... - Спи.

 - Нет, серьезно! - возмущенно пропыхтела в ответ, стараясь удобнее устроиться на кураторе. Вот! Так в самый раз.

 - Серьезно. Спи.

 Я подулась, подулась, чувствуя, что кое-кто знает явно больше, и почувствовала, что проваливаюсь в глубокий сон. А мне так чудовищно хорошо... если бы только можно было продлить это чувство навечно. Совсем не то опьянение, что с Алессом. Я просто тону. Тону в человеке.

***

 Не люблю вмешиваться в передряги. Не люблю всюду совать свой нос и строить из себя героя, потому что знаю, что долго те обычно не живут. Так что проще играть жертву, загнанную в угол - это работает лучше. Но это был другой случай. Совсем другой...

 В пятницу вечером я ужинала уже традиционно с Дамиром. В тарелке валялись остатки запеченной рыбины, которую я никак не могла добить и все мучила белесые косточки отчаянным взглядом: «Помогите мне, а? - спрашивала у еды мысленно. - Как определиться, кто светит, а кто греет? И кто делает все это одновременно?». Саймон, естественно, старался обходить меня десятой дорогой, так что Дамир его сейчас тоже не устраивал как друг. Во время беседы с последним было решено, что нафиг такой друг нужен, который требует выбирать и давить, да еще и такую совершенно очаровательную девушку как я. Шучу. Просто я оказалась принцу ближе по нраву, чем едва очухавшийся азиат.

Но зато его дико раздражал Алисс.

 - Ты сечешь, что постоянно только с парнями и общаешься? - тыкая в меня вилкой, с умным видом заявил Дамир.

 Ну да, есть такое. Хотя до попадания в этот мир я такой не была. Либо нормально общалась и с сильными, и со слабыми Земли, либо больше со слабыми. Так уж получалось, что найти общий язык с людьми, которые в принципе умею говорить на языке людей, для меня никогда проблемой не было. Зато здесь я почему-то присматривалась только к мужикам.

Вообще-то, есть у меня одно подозрение: это потому что мне нужна именно мужская защита. То, что сама за себя могу постоять, на самом деле, ничего не значит. В последний раз, оставшись в одиночестве, до меня дошла очередная истина: сама я жить смогу, но такая жизнь мне к чертовой матери не нужна. Не хочу так. Вместе всегда веселее, проще, удобнее и во всех смыслах богаче. Если, конечно, делишь свое существование не с худшим врагом. И если говорить о тяге заводить дружбу с девушками, то мне чертовски не хватает Ленки, вернее нашего с ней прошлого, и в коем-то веке тянет влезть в душу Цэрлине. Лучше сразу понять, враг она мне все-таки или наглый партизан. Глупая, глупая Надя... серые глаза еще не показатель. И что, что одни хуже крутого вина, а другие... что другие? Даже сравнить не с чем. Что ж я творю?

 - Эм... ну... так получается. Я не знаю, серьезно... иногда даже думаю, что я какая-то неправильная. Потому что я совсем не типаж «мама, я должна была родиться мальчиком», - стыдливо улыбаюсь. - Может, просто не попадались еще «подружки»? Да и вообще... я ж не со всем курсом общаюсь. На самом деле, я и половину имен не знаю. Чисто ты, Ранзес и Алисс.

 - На счет последнего ты меня в упор не слушаешь, так что хотя бы о Фарданире спрошу. Что у вас с ним?

Ага, щас, так я тебе и сказала. Бегу и спотыкаюсь. Ты мне, конечно, стал как брат, но мне так же нереально близки паранойя и чисто женская подозрительность. Нет, Дамир, тебе знать не положено, потому что я и сама понятия не имею, что к чему...

 - Не знаю. А как оно выглядит?

 - Как «я сейчас сделаю вид, что мне плевать, а потом займусь личным выносом мозга или вынесу мозг другим».

Я тихонечко себе чуть не мурлыкнула, стыдливо пряча глаза. Я повод не давала так думать. Значит, это должен был сделать любимый куратор... интересно, как? Может, даже Дамиру влетело?

Да нет, бред какой-то. Надя, Надя.... наивность, вспоминаем, не твое второе имя. Сто раз проверь, и все равно не поверь.

 - Да ладно тебе! Не придумывай. Он как брат Ризеру, вот и присматривает за мной, пока того нет, - на ходу склепала я правдоподобную ложь. Это как мне кажется... но не как кажется моему собеседнику, у которого внепланово открылся третий глаз.

 - Надя, я похож на этого... как его... из мультика, который мы смотрели... а! Чебурашку? У меня твоей лапши на ушах уже столько, что можно общепит устраивать.

 - Ты знаешь, что такое общепит? Я в шоке! Парень, ты как будто не из этого мира!

 - Чья бы корова мычала! И не уходи от ответа!

 - А я и не ухожу, - делаю глоток чая. - А нагло сбегаю.

 Огромная столовая, битком набитая старшекурсниками, вдруг разом уменьшила децибелы. Обычно на шум вокруг не обращаешь внимания, он просто как создающий настроение фон, но если это вдруг прекращается... Дамир еще что-то говорил о том, какая я бессовестная, зато я уже вовсю шастала взглядом по залу в поисках «проблемы». Нашлась та у столика с грязной посудой.

И не одна, а целых четыре.

 - Ну-ка подожди, - притормозила я друга, деловито поднимаясь со своего места и шустренько двигаясь в другой конец столовой.

Со взглядом жертвы, загнанной в угол, которая еще чуть-чуть и сделает космический прорыв в становлении хищником, с одной стороны точила когти Цэрлина. С другой, как три облезлые гиены, капали слюной, судя по форме, три пятикурсницы из Кранка. Все смуглые, темноволосые, с татарскими и казахскими чертами. Высокие и, кажется, с неплохой физической подготовкой. И судя по выражению их лиц, Змея на такие грабли наступила, что без хирургического вмешательства не обойтись.