В сентябре 1931 года под предлогом местных беспорядков японцы оккупировали Мукден и зону Южно-Маньчжурской железной дороги. В январе 1932 года они потребовали роспуска всех китайских организаций антияпонского характера. Китайское правительство ответило отказом. Тогда японцы высадились 28 января в северной части международного сеттльмента в Шанхае.

Китайцы мужественно сопротивлялись. Несмотря на то что у них не было самолетов, противотанковых орудий и другого современного вооружения, они более месяца оказывали сопротивление. В конце февраля, понеся чрезвычайно тяжелые потери, они были вынуждены отойти со своих фортов в заливе Усун и занять позиции примерно на расстоянии 12 миль от побережья. В начале 1932 года японцы создали марионеточное государство Маньчжоу-Го. Через год к нему была присоединена захваченная японцами китайская провинция Жэхэ, а в марте 1933 года японские войска, проникшие далеко в глубь беззащитных районов, достигли Великой Китайской стены. В этой агрессивной акции нашли свое выражение возросшая мощь Японии на Дальнем Востоке и изменившийся уровень ее военно-морских сил.

В феврале 1933 года Лига Наций заявила, что государство Маньчжоу-Го не может быть признано. Хотя на Японию не было наложено санкций, равно как не было принято каких-либо других мер в отношении нее, 27 марта 1933 года Япония вышла из Лиги Наций. Во время войны Германия и Япония находились в противоположных лагерях, теперь же они смотрели друг на друга уже совсем по-иному. В то самое время, когда от Лиги Наций особенно требовались активность и сила, обнаружилось, что ее моральный авторитет не имеет какой-либо физической опоры.

В Риме без восторга отнеслись к вступлению Гитлера в 1933 году на пост канцлера Германии. Нацизм рассматривали там как грубую и крайнюю версию фашизма. Притязания великой Германии в отношении Австрии и в Юго-Восточной Европе были общеизвестны. Муссолини предвидел, что ни в одном из этих районов итальянские интересы не будут совпадать с интересами новой Германии. И ему не пришлось долго ждать подтверждений этому.

Присоединение Австрии к Германии составляло одну из самых заветных целей Гитлера. На первой же странице «Майн кампф» говорится: «Германская Австрия должна возвратиться в лоно своей великой германской родины». Поэтому нацистское правительство Германии с момента прихода к власти в январе 1933 года посматривало в сторону Вены. Гитлер еще не мог позволить себе вступить в конфликт с Муссолини, который громко возвестил о своей заинтересованности в Австрии. Даже при просачивании в эту страну, а также в своей подпольной деятельности в Австрии тогда еще слабая в военном отношении Германия должна была соблюдать осторожность. Однако нажим на Австрию начал сказываться с первых же месяцев. Австрийскому правительству непрестанно предъявлялись требования о включении членов австрийской нацистской партии – сателлита Германии – в состав кабинета и о назначении их на важнейшие посты в правительстве. Австрийские нацисты проходили обучение в специальном Австрийском легионе, организованном в Баварии. Взрывы бомб на железных дорогах и в туристских центрах, немецкие самолеты, сбрасывавшие дождь листовок на Зальцбург и Инсбрук, – все это нарушало мирную жизнь республики. Позициям австрийского канцлера Дольфуса в равной мере угрожали давление социалистов в стране и германские покушения на независимость Австрии. Но это была не единственная угроза, нависшая над австрийским государством. Следуя дурному примеру своих германских соседей, австрийские социалисты создали собственную армию, которая должна была дать им возможность попирать волю избирателей. Все эти опасности вырисовывались перед Дольфусом в 1933 году. Единственной страной, к которой он мог обратиться за защитой и от которой он уже получил заверения в поддержке, была фашистская Италия. В августе 1933 года Дольфус встретился с Муссолини в Риччионе. Между ними было достигнуто полное личное и политическое взаимопонимание.

До середины 1934 года правительство Его Величества в основном могло еще управлять ходом событий, не рискуя войной. Оно могло в любое время, действуя в согласии с Францией и через посредство Лиги Наций, оказать сильнейший нажим на гитлеровское движение, которое вызывало глубокий раскол среди немцев. Это не привело бы к кровопролитию. Но благоприятный момент уже подходил к концу. На горизонте все яснее вырисовывалась вооруженная Германия, подчиненная нацистскому контролю. И все же, сколь ни покажется это невероятным, даже на протяжении значительной части этого решающего года Макдональд, опираясь на политический авторитет Болдуина, продолжал прилагать усилия к разоружению Франции. Я могу лишь процитировать бесплодный протест, с которым я выступил в парламенте 7 февраля:

«А что, если после того, как мы уравняем французскую армию с германской и сократим ее до размеров последней, после того, как мы добьемся равенства для Германии и эти перемены вызовут соответствующую реакцию в Европе, что если Германия заявит нам тогда: “Как вы можете держать великую страну с 70-миллионным населением в таком положении, при котором она лишена права иметь военно-морской флот, равный по силе крупнейшим флотам мира?” Вы скажете на это: “Нет, мы не согласны. Армии – дело других народов, флоты же – это вопрос, затрагивающий интересы Англии, и мы вынуждены сказать – нет”. Но каким образом сможем мы сказать это “нет”?.. Никогда мы не были столь уязвимы, как сейчас. До войны я часто слышал критические замечания по адресу либерального правительства… Гораздо большая ответственность ляжет на тех, кто ныне стоит у власти, если вопреки нашим желаниям и надеждам беда все же случится.

Ни один из уроков прошлого не усвоен, ни один из них не учтен в нашей практике, между тем как положение теперь несравненно опаснее. Тогда у нас был флот и не было никакой угрозы с воздуха. Тогда флот являлся надежным щитом Британии… Теперь мы не можем этого сказать. Это проклятое, дьявольское изобретение и усовершенствование методов войны с воздуха коренным образом изменили наше положение. Мы уже не та страна, какой мы были всего 20 лет назад, когда мы были островом».

Затем я потребовал, чтобы были приняты три следующих определенных решения. В отношении армии: в Англии, как и во всей Европе, должна быть начата реорганизация наших гражданских предприятий, с тем чтобы они могли быть быстро переключены на обслуживание военных нужд. В отношении флота: мы должны вернуть себе свободу в области проектирования. Мы должны освободиться от Лондонского договора, который ограничивает Англию в строительстве желательных для нее типов судов. Далее, авиация. Мы должны располагать авиацией столь же мощной, как авиация Франции или Германии, в зависимости от того, какая из них сильнее.

Правительство имело подавляющее большинство в обеих палатах парламента, и ему не было бы отказано ни в чем. Ему надо было лишь с верой и убежденностью внести свои предложения по обеспечению безопасности страны, и соотечественники поддержали бы его.

В этот момент перед лицом германской угрозы появился некоторый проблеск европейского единства. 17 февраля 1934 года английское, французское и итальянское правительства опубликовали совместную декларацию в поддержку независимости Австрии. 17 марта Италия, Венгрия и Австрия подписали так называемые Римские протоколы, предусматривавшие взаимные консультации в случае возникновения угрозы какой-либо из трех договаривающихся сторон. Но Гитлер становился все сильнее, и в течение мая и июня подрывная деятельность на всей территории Австрии усилилась. Дольфус немедленно направил сообщение об этих террористических актах главному советнику Муссолини по иностранным делам Сувичу вместе с нотой, выражавшей сожаление по поводу неблагоприятного действия, оказываемого ими на австрийскую торговлю и на туристов.