Залетевший внутрь храма неугомонный ветер, от нечего делать гонял по полу древесную стружку. Он затих, как только его одиночество нарушил вбежавший Андрейка. Мальчишка подошёл к расставленным на столике банкам с красками и стал перекладывать их с одного места на другое, каждый раз нежно, двумя руками поднося к своим губам и что-то говоря. Потом пододвинул ближе к столу табурет, сел, сложил руки и закрыв глаза заговорил:
-"Господь мой Боже! Святая Троица..."
******
Оставленный юным собеседником, дед Коваль потонул в своих мыслях. Его пальцы вертели уже полностью очищенное куриное яйцо, силясь отыскать осколки скорлупы. Пять деревенских мужиков, сидящих с другого конца длинного стола, доедали нехитрые кушанья и молча наблюдали за эмоциональным разговором двух поколений. Этих людей дед Коваль стал собирать через неделю после пожара. Увидя, как потянулись мимо его дома телеги с людьми в поисках новых мест и поселений, он пошёл по избам. Кого уговорами, кого наставлениями, а кого пинками и зуботычинами, но набрал 25 человек и пустился с ними в путь по соседним деревням да сёлам - кому крышу перекрыть, кому сруб поставить, кому забор выправить. В оплату просил птицу да скотину живую, зерно да семена. Собрав и отправив назад в деревню несколько загруженных обозов с провожатыми, у него остались только вот эти 5-ть человек.
-"Ты почто эту церкву упёрся ставить?" - завёл разговор один из них.
-"Во-во, холода скоро грянут, а нам ещё избы взамен сгоревших ладить. Что за надобность такая в ней?" - поддержал его второй.
Дед Коваль, медленно поворачивая голову в сторону говоривших, выныривал из своих мыслей.
-"Избы говоришь. В этом году на пепелище ничего ставить не будем. Немного потеснимся друг дружку, да холода переживём. Дух жизни у земли огнём оторван был - ждать надобно. Как только трава да полевые цветы прорастут - значит жизнь вернулась, тогда и избы новые там ставить будем. Жаль деда Рубиля теперь нет, за ним быстрее б справились..." - на последних словах он как-то сник тоскливо глядя перед собой, потом вздохнул, расправляя плечи и поднимая голову добавил - "А церква, церква должна тут стоять..."
Осмотрев получающееся строение с верху до низу вновь добавил : "Должна-а-а..."
После минутной паузы расспросы кузнеца возобновились.
-"Слышь, дед Коваль, тебе пацанёнок родной что ли, ты с ним так нянчишься? Али мы не знаем чего? Так поделись с молодым поколением то" - хитро щурясь, говорили мужики.
-"У-у. Вашими б языками, да скотный двор мести - не сильно спачканы будут" - дед Коваль с укоризной смотрел на говоривших - "Деда Рубиля на мне наказ держится, вот и справлять теперя надобно договор наш".
-"Так значит Андрейка - Рубилёв сын? Что-то я его ни разу с ним не видел".
-"Самый малый он" - кузнец отпил из чашки - "дома по хозяйству больше помогал. А когда огонь лесной явился, их дом первым на его пути от леса оказался, вот они всей семьёй и двинули ему на встречу - деревья валить, чтобы тот стороной деревню обошёл, да так и сгинули в пожаре том - не сдюжили. А Андрейка когда увидел, что дом их огнём заниматься стал, кошку и собаку в охапку собрал и в печку вместе с ними забрался. Заслонку изнутри руками держал. Печь то им ещё Кузимич складывал, так чтобы вся семь я на лежанке помещалась, так что топка там просторная. В ней я его на второй день и обнаружил. Собака лаять начала, а я по пепелищу хожу, железо собираю - чтоб не пропадало, и всё думаю - что за изъян такой у меня в ухе приключился. Смотрю, балки обгоревшие заслонку заперли, я их сдвинул, заслонку потянул - оттуда собака и выскочила, а он там полуживой в обнимку с кошкой лежит. В одной руке заслонка, в другой кошка. Уже когда только до кузни донёс, он глаза открыл. Воды испил, да в дальний угол забился и оттуда всё на огонь в горниле, где железо грею, испуганными глазами до ночи смотрел. На следующий день, взял табурет, один шаг отмерил ближе к огню, сел, и опять до ночи сидел глаз не сводил. Я думал, что тронулся парень - не отойдёт, а он на следующий день ещё на шаг ближе табурет переставил. Когда через 7-мь дней, уже возле самого очага сидел, из глаз на огонь только обида да злость выплёскивались".
******
Входная дверь, издав шипящий звук, отделила меня и шум улицы от тихого полумрака кафе-бара "Время местное". Не успел я сделать и пары шагов, как в кармане, издавая вибромузыкальную композицию, опять ожил телефон.
-"Слушаю. Да. Да, скоро буду.., ну, быстрым шагом минут 15-20. А вот именно этот вопрос без моего обязательного присутствия больше никто разрешить не может? Почему это только я могу? Ага. Значит так!
Дорогие мои господа "мэнэгеры" , причём обращаю ваше внимание именно на определение "дорогие", на кой чёрт вы мне все там нужны, если элементарные вопросы по работе с клиентами не могут решаться в моё отсутствие?! Что Руслан Евгеньевич? Я уже 28 лет Руслан Евгеньевич! Вы за прошедшие полдня ,для организации в которой работаете, хоть что-нибудь полезное сделали?! А вот мне кажется - что нет! Ах, можете даже отчёт составить?! Тогда касается всех вас: берёте листок бумаги формата А4, заголовок - "Чем я сегодня порадовал своего директора", внизу дата-подпись! Всё! У вас максимум 20 минут!" - и я отключил входящий вызов.
"С завтрашнего дня - сокращение штатного расписания. Достали! Уволю через одного! Максимум через 1,25! Никакого уважения к пищеварительным функциям директора во время обеденного перерыва! Что за народ?!"
Оптимизируя соотношение "время - путь", я пересёк неширокую автодорогу и перепрыгнул через заборчик ограждающий аллею с липами и скамейками от проезжей части. Эта же аллея делила её на две улицы с односторонним движением. В момент, когда мои поджатые ноги распрямляясь, ещё не коснулись земли, левый ботинок, толи в знак солидарности с "обречёнными на увольнение", толи из-за некстати развязавшегося шнурка, почувствовал свободу и решил самостоятельно сменить траекторию своего движения. И вы знаете - ему это удалось! Употребляя особые выражения в адрес ботинка, шнурка который развязался а так же того кто делает такие шнурки и ботинки, я на одной ноге доскакал до самоопределившегося элемента верхней одежды, поднял его и присел на стоящую рядом пустую скамейку. Затянув шнурок на левом, пришла мысль проверить и правый, и пока я осваивал хитросплетения и затягивал узлы, в поле моего зрения оказался ещё один ботинок - потрёпанный и сильно запылившийся. Я заскользил взглядом вверх - передо мной в пол-оборота сидел человек, одну ногу, согнутую в колене он подложил под себя, а второй касался земли как раз у моих ног. От неожиданности я отпрянул чуть назад.
-"Вот чёрт!" - непроизвольно вырвалось у меня.
-"Нас двое" - ответил он улыбаясь, потом чуть помотав головой добавил - "Хотя, всё равно не угадал".
Я обернулся. С противоположной стороны сидел ещё один - пониже ростом и светловолосый. Он не улыбался, а стиснув зубы, да так, что на скулах двигались бугорки, пытался просверлить во мне дырку своими серо-голубыми глазами, глядя из-под нахмуренных бровей. -"Может ему в ухо дать? Для остроты восприятия действительности!" - проговорил светловолосый, не отпуская меня своим взглядом.
-"Не-е. Погоди" - послышалось у меня за спиной.
-"Я вам чем-то могу помочь?" - мой сдавленный голос придавал какой-то особый шарм заискивающему тону. В алее как назло не было ни души, а эти двое были поздоровее меня. Я и с одним то навряд ли бы справился - не то, что с двумя.
-"Мы по поводу работы" - вновь заговорил первый, и внутренне попросив чувство самосохранения следить за светловолосым, я повернулся в сторону говорящего. В этот момент из прилегающих к аллее переулков вышел коренастого вида мужчина и направился в нашу сторону. Двигаясь не спеша, он легонько размахивал рукой державшей небольшой тёмный чемоданчик и смотрел себе под ноги. "При свидетелях бить не будут" - покинувшее меня чувство уверенности вернулось и сообщило эту новость.
