Гарик вернулся на этот раз с работы пораньше. На его приход ни Настя, ни Бодлер не обратили ровно никакого внимания. Он насторожился. Его гости все больше стали походить на что-то затевающую дружную парочку. Что-то они слишком быстро нашли общий язык.

– У вас вид двух заговорщиков, – констатировал он.

– С чего ты взял? – пожала как ни в чем не бывало плечами Настя, Бодлер же уставился с виноватым видом в пол. «Вот болван, врать не умеет!» – пришла к грустному выводу Настя. Гарик тем временем закипал электрическим чайником, то есть быстро и шумно.

– Вы меня за кого держите, за полного идиота? Выкладывайте, что задумали!

– Ничего особенного мы не задумали, – с невинным видом ответила Настя.

– Бодлер! Я тебя как облупленного знаю, раскалывайся! – обратился к слабому звену Гарик.

Алекс вздохнул:

– Просто собираем информацию о Магнусе.

– Понятно, в детективов играете! Я же просил Настю в это дело не вмешивать!

Обычно покладистая Столетова возмутилась:

– Перестань обращаться со мной как с ребенком, я как-нибудь сама разберусь, куда мне вмешиваться, а куда нет!

Не ожидавший отпора Гарик благоразумно отступил:

– Это может быть опасным.

– Что может быть опасным? Собирать информацию о прошлом Вельтэнов по генеалогическим сайтам? – кипятилась Настя.

– А поподробнее можно? – более мирным тоном попросил Арутюнян.

Настя быстро сменила гнев на милость и ввела Гарика в курс дела. После просмотренной картины похорон Магнуса и чтения завещания Насте и Алексу захотелось узнать побольше о семье погибшего. Надо же было с чего-нибудь начинать. Бодлер отправился на добычу архивной информации. Благо дело, большинство архивов было нумеризировано. Настя же решила побродить по генеалогическим сайтам: чем черт не шутит, может быть, в семье Вельтэнов были любители генеалогии.

Через пару часов напряженного труда стала вырисовываться интересная картина. Во-первых, де Вельтэны оказались самыми заурядными самозванцами. То есть приставку «де» приставил к собственной фамилии пра-пра- и далее прадед Магнуса почти сразу после реставрации старого режима в 1828 году. И буржуа Пьер Вельтэн, занимавшийся строительством доходных домов в Лионе, самолично «обаристократился». Никто возражать не стал, и постепенно прижилось. Но еще раньше произошло следующее: камень для постройки загородного дома де Вельтэны взяли не где-нибудь, а на развалинах монастыря Клюни. Правда, в этот момент развалины еще были не слишком развалившимися, но пра…прадеда эта проблема нисколько не интересовала. Время было революционное. Религия, как и полагается, была опиумом для народа, да еще поддерживала королевскую власть. Плюс ко всему монахов толком в монастыре не было: то ли мода прошла, то ли революционеры руку приложили. Так и превратился знаменитый монастырь в заурядную каменоломню. Этот факт следовало взять на заметку.

То есть конец XVIII и весь XIX век пошел Вельтэнам на пользу. XX оказался менее успешным. После Первой мировой войны семья разорилась: неудачные капиталовложения, биржевой крах, чуть не пошли по миру. Правда, в случае Вельтэнов это звучало несколько иначе: чуть не продали фамильный дом, тот самый, построенный из камней легендарного монастыря. После Второй мировой полегчало. Фаянсовый завод деда Эдуарда разросся, он выиграл несколько государственных заказов на обустройство ванных и туалетов дешевого жилья на окраинах Лиона, Дижона, Марселя и еще нескольких городов юго-западной Франции.

– Спасибо за историю, только какое отношение она может иметь к убийству Магнуса? – задал логичный вопрос Гарик.

– Пока не знаем, – ответила Настя.

– То есть никакого скелета в шкафу или старинной вендетты?

– Скелет, он на то и в шкафу, чтобы его никто не видел, – резонно заметил Бодлер.

– Согласен, хотя лучше бы ты, не теряя времени, вышел на ваших общих знакомых. Может быть, им известно что-то интересное.

Хакеру было явно не по себе. Общение с обычными представителями человеческого рода не входило в разряд его любимых занятий.

– У нас общих знакомых почти нет.

– Вы вместе учились, – напомнил Арутюнян.

– Подумаешь, учились, всего год.

– Мы с тобой тоже всего один год вместе учились, – не отставал Гарик.

– Гарик прав, – вступила в разговор Настя, – чем больше информации, тем лучше.

Бодлер, поняв, что остался в одиночестве, с обреченным выражением на лице потянулся к мобильнику.

– Назвался сыщиком, смирись, – хмыкнул Гарик.

Алекс только глазами сверкнул. Тем более найденный им общий приятель Патрик на сообщение отозвался без промедления. Гибели Магнуса удивился и искренне расстроился. Но общение с ним оказалось малопродуктивным. Эдуард обращался к нему несколько раз, в основном за советами в капиталовложениях. Патрик работал в инвестиционном банке Ротшильдов. Единственный факт привлек внимание троицы. Де Вельтэн однажды попросил приятеля навести справки о Вальтере Дильсе. Патрик просьбу выполнил и лишних вопросов задавать не стал, традиционная сдержанность банковского работника обязывала.

– И что это за птица? – поинтересовался по молчаливому приказу Гарика Бодлер.

– Вальтер Дильс? Интересная личность, владелец компании Дильс & K, основной вид деятельности – консалтинг, но активно вкладывают деньги в новые технологии, кроме того, Дильс – один из членов совета директоров крупнейшего испанского банка «Сантандэр».

– И, как полагается, основной офис компании находится в какой-нибудь офшорной зоне?

– Абсолютно нет, Дильс один из основателей фонда, занимающегося пропагандой морального бизнеса, то есть необходимости смены ценностей, внедрения этических основ, благотворительной деятельности и т. д. Поэтому и офис компании находится в Испании, в Сантандэре, и от налогов компания не укрывается, активно вкладывает деньги в образовательные проекты.

– А какое отношение к этому всему имел Магнус? – продолжил свои расспросы Бодлер. Голос у него был бодрым и заинтересованным, но на лице было написано настоящее страдание, чтобы неугомонный домовладелец со своей подругой поняли, на какие жертвы он вынужден идти ради них. Впрочем, Гарику с Настей до страдания Алекса дела не было ровным счетом никакого. Вернее, наоборот, оба были уверены, что этому социопату полезно пообщаться с себе подобными. Вот такое жестокосердие! Правда, в их защиту следует заметить, что Патрик в отличие от Бодлера разговору искренне радовался и закончить его не торопился.

– У Магнуса с Дильсом был какой-то совместный проект. Что за проект, не знаю, но имел какое-то отношение к новым технологиям или какому-то изобретению. А почему тебя это интересует? – наконец спохватился студенческий приятель Бодлера.

– Да так, он совсем недавно вышел на меня, но толком поговорить мы не успели, а тут эта смерть! У меня все это никак в голове не уложится! – На этот раз Бодлер был даже искренним.

– Ты прав, бедный Магнус, кто бы мог подумать! Думаешь, ограбление?

– Понятия не имею.

Разговор продолжился высказыванием различных гипотез, одна фантастичнее другой. Настя тем временем набрала в компьютере имя Вальтера Дильса, показала Гарику. Личность действительно оказалась неординарная, если не выдающаяся. То есть из толпы явно выделяющаяся. Несмотря на имя, ничего арийского в Вальтере Дильсе и в помине не было. Родом он был из Аргентины. Индейского мальчика из племени аймара усыновили Гертруда и Нильс Дильс. Они работали в посольстве Федеративной Республики Германии в Буэнос-Айресе, детей у них не было. До двенадцати лет Вальтер жил в Аргентине, потом родителей отправили в Австралию, и, в конце концов, в Париж. Там Нильс вышел на пенсию и окончательно поселился в Нормандии. Вальтер с блеском окончил лицей, так же беспроблемно прошел конкурс в Национальную Высшую школу искусств и ремесел, ту же самую, которую двадцатью годами позже окончил Эдуард де Вельтэн. Уже в Высшей школе Вальтер начал заниматься бизнесом. Несмотря на разницу в возрасте, в факте знакомства Вальтера и Эдуарда ничего удивительного не было. Национальная Высшая школа искусств и ремесел была знаменита своей взаимопомощью между разными поколениями студентов. Поступая в это заведение, ты принимался в настоящую семью, которой должен был принадлежать до конца жизни.