— Вот только клану ты не очень и нужен. Так что, не интересует. А сейчас - убирайся, если не хочешь, чтобы твои останки утром вывезли на городскую свалку. Если будет еще, что увозить.

Ненависти нет. Лишь терпкое равнодушие, растекающееся по нёбу привкусом ежевики.

— Тогда убей меня здесь и сейчас, - голос Саймона странно дрожит, но в нем проскальзывают нотки тупой до отчаяния решимости, и от этого злость в венах Сантьяго только крепнет. Как выдержанное вино в дубовых бочках, зарытых в землю.

Когда такая холодная ладонь Льюиса прижимается к щеке главы вампирского клана, Рафаэль лишь выдыхает шумно и опускает ресницы. Мертвое сердце не бьется, но под ребрами обжигает, словно вместо внутренностей - плавильня или доменная печь, как минимум.

— Здесь и сейчас, - сипло повторяет мальчишка и тянется губами к губам.

Неуклюже и неумело, скованно и до смешного нелепо. Его бы оттолкнуть и расхохотаться в лицо, но Рафаэль не дышит и позволяет. Позволяет целовать, поглаживая большими пальцами скулы. Позволяет слизывать капельки слюны с приоткрывшихся губ. Позволяет своим пальцам вцепиться в чужие плечи, потому что ноги отчего-то дрожат. И это пугает на самом деле сильнее, чем все демоны, вырвавшиеся враз из преисподней. Сильнее, чем подкрадывающийся рассвет вне укрытия. Сильнее, чем католический крест, сжигающий плоть.

— Солнце встает. Уходи.

Он не отталкивает, просто не может. Но шагает назад и вытирает губы ладонью, будто надеется стереть вкус вишни и крови, от которого пощипывает язык.

— Я вернусь завтра после заката, - обещает Саймон, и тут же скрывается в хитросплетениях подземелий, даже не дождавшись ответа.

*

Солнце целует изломанную линию горизонта, проваливаясь в пустоту, и Рафаэль зачем-то выдумывает предлог, чтобы выпроводить всех вампиров из отеля “Дюморт” на ненужное никому патрулирование улиц города.

Он не ждет мальчишку, отнюдь. Не настолько же тот туп. Но, если Льюис заявится снова, Рафаэль переломает ему все кости прежде, чем вышвырнуть прочь. В последний раз. А дальше - лишь смерть.

— Ты ждал…

Выныривает, как и в прошлый раз, из туннелей. Лицо раскрасневшееся, и в глазах зажигаются какие-то ненормально-судорожные искры.

— Зря ты пришел. Я предупреждал.

И смыкает холодные ладони на кажущейся хрупкой шее. Сдавливает сильные пальцы. А Саймон улыбается пьяно и даже не пытается вырваться. Будто ноги увязли в болоте, а из тела выкачали всю вампирскую силу.

— Значит, решил? Все же убьешь?

“Убью и смогу наконец-то не думать. Одно движение рук, Рафаэль”

Хруст позвоночных костей и чуть побелевшие губы.

Просто убью.

И навсегда забуду твой вкус.

— Боже, - выдыхает Саймон впервые с той ночи, как обратился. - Боже, - он словно пытается распробовать слово, перекатывает на языке вкусом сливок и свежего меда. - Боже.

Рафаэль не отвечает. Он занят. Ослабив хватку, ловит губами каждое слово мальчишки, скользит языком в приоткрытый рот.

Наваждение.

Саймон горячий в его руках и очень послушный. Подставляет губы и шею, безропотно позволяет стянуть с себя куртку, прижать к холодной и такой твердой стене.

Боже.

*

— Значит, через два дня? - как-то робко спросит позже мальчишка опухшими от поцелуев губами.

— И думать не смей, - рявкнет Рафаэль, а Саймон, радостно сверкнув своей широкой улыбкой, скроется в тоннелях.

Перед самым рассветом.

Рисковый парень.

“Даже не смей”

Рафаэль Сантьяго знает, что через два дня найдет для своих людей новое задание, чтобы остаться в отеле “Дюморт” одному.

========== Эпизод 15. ==========

Комментарий к Эпизод 15.

Магнус/Алек

https://pp.vk.me/c630821/v630821352/27e95/RpqYTgTS5r0.jpg

Он поднимает воротник простой кожаной куртки и прячется под ближайший навес у одного из сияющего разноцветными огнями супермаркета. Небесные хляби разверзлись, грозя утопить Нью-Йорк в потоках воды, и Магнус совсем не хочет, чтобы его смыло в нескончаемые лабиринты канализаций, по которым его нефилим так любит гонять демонов и нежить с луком наперевес.

Струи воды неприятно растекаются под одеждой (обычная хлопковая рубашка, не менее скучные джинсы), и Магнус обхватывает себя руками, пытаясь согреться. Сегодня он не использует магию, вообще внимания жителей Сумеречного мира пытается не привлекать. Не сыплет голубоватыми потрескивающими искрами с кончиков пальцев, не ворует кофе, смыл блестки и подводку с лица, избавился от ярких прядей в волосах, нацепил скучную блёклую одежду, чтобы слиться с толпой.

Чего не сделаешь ради любви.

Маг тяжело вздыхает, вытирая воду с лица. Смотрит на часы на запястье. Самые обычные, совсем не волшебные. Он ждет сообщения с минуты на минуту, но огненное письмо все не приходит, и Магнус собирается то ли расстроиться, то ли разозлиться, послать все подальше в самое черное из измерений, как в кармане что-то остро и визгливо пищит, пугая колдуна до полусмерти. Ах да, этот современный приборчик, что дал ему мальчик-крыса, договариваясь о встрече.

“Уже на подходе”, - всплывают на плоском экране черные буквы. Магнус кривится и брезгливо толкает телефон поглубже в неудобный карман примитивной и грубой до ужаса куртки.

Ровно через полторы минуты Саймон ныряет под крышу, стряхивая с капюшона дождевую воду.

— Итак, мальчик-крыса, что ты хотел? И почему я должен был напяливать на себя весь этот ужас, смывать прекрасные блестки и переться куда-то через весь город, трястись в метро вместо того, чтобы просто открыть портал? Ты сказал, дело в Александре.

Они не виделись пару недель, которые в сознании Магнуса, живущего на этом свете долгих восемь столетий, растянулись в бесконечно тоскливую и серую вечность. Саймон согласно кивает и дует на пальцы. Странно, маг был уверен, что вампиры не мерзнут.

— Алеку плохо. То есть, ему совсем плохо, Магнус. Меня Джейс попросил с тобой встретиться, чтобы Алек не заподозрил. Ты должен что-то сделать. Навестить его, может быть. Ты ведь можешь открыть портал прямо в институт.

— Позволь поинтересоваться, а для чего этот маскарад? Я так ужасно не выглядел с… да я никогда не выглядел таким убогим и серым!!!

— Нельзя допустить, чтобы кто-то из Сумеречного мира узнал о нашей встрече, потому что Алек… Ты не представляешь, как все плохо, Магнус. Джейс боится… мы все боимся, что он умрет. Но его родители непреклонны, и если слухи просочатся в Институт…

Ангел, как сложно. Магнус трет виски, чувствуя, как тупая пульсирующая боль разрывает череп изнутри.

— Ты боишься, что до Лайтвудов дойдут слухи и при этом предлагаешь мне открыть портал в Институт. В это змеиное гнездо, сборище га… сборище людей, лишивших меня любви всей моей жизни. Не улавливаю связи. И вообще, юноша, все твои слова звучат, как горячечный бред. Может быть, какая-то особая инфекция вампиров?

Саймон вдруг хватает его за воротник куртки, буквально швыряя в твердую кирпичную стену. Так, что звенит в ушах и перед глазами вспыхивают искры - не магические, а самые настоящие, как хоровод светлячков в темнеющем небе.

— Алек не ест. То есть, совсем не ест. Он не спит и не тренируется, к луку своему не прикасался. Сидит в своей комнате и рявкает на любого, кто пробует зайти. Мы испробовали все, Магнус. Он даже на Макса наорал и довел мальчонку до слез. Джейс говорит, что чувствует, как слабеет связь парабатаев, так, будто руна исчезает. Все его руны. Исчезает или…

— … или он умирает, - заканчивает Магнус внезапно севшим голосом. - Ангелы небесные, мальчик мой. Я думал… Саймон, он сам сказал мне, что сделал выбор, что так будет лучше - расстаться, что он поспешил там, на свадьбе, и… Я подозревал, конечно, что и без родителей тут не обошлось. Ох, джинны и те не бывают такими слепыми.

Вампир выдыхает, кажется, первый раз с тех пор, как пришел, и молча кивает, сжимая руку мага.

— Завтра Мариз и Роберт отправятся в Идрис. Иззи пришлет на этот телефон смс сразу, как они отбудут. Магнус, ты придешь?