Далан собирал монетки, честно деля их на две кучки. И думал, что ему повезло.

Все же Алекс хорошая. И играет так…

Надо будет попросить ее научить. Вот во время плавания…

Один раз Алаис едва не сбилась с такта. Когда увидела на площади Маркуса Эфрона. Но – Маритани миловала сегодня. Юный граф уже был бессовестно пьян и пытался ухватить за попу какую-то девушку. Пяти минут не прошло, как маританцы изловили героя-любовника и потащили в темный угол, объяснять местные правила приличия. И правильно, нечего местный генофонд графьями загрязнять, нехорошо это…

Алаис пожелала тьеру Эфрону, чтобы ему оторвали женилку напрочь, и за полночь исчезла с площади, честно поделив гонорар с музыкантами.

– Ты ТАК играла! – восторгался Далан.

– Зато теперь руки лечить…

– Серьезно ты их?

– Думаю, до конца плавания. Придется медиатором играть.

– Ме?..

– Плектром.

Это тоже ничего не объяснило парню. Пришлось демонстрировать костяную пластинку и объяснять, что можно-то играть чем угодно, но ей привычнее так.

Какая-то девушка вылетела из переулка, натолкнулась на Алаис и едва не уронила ту на землю.

– Ой! Прости!

Алаис устала так, что даже ругаться желания не было. Поэтому она просто отмахнулась, мол, ерунда, но девчонка вцепилась клещом.

– А я тебя узнала. Ты на площади играл!

– И что?

– А хочешь – поменяемся?

Алаис с удовольствием послала бы девицу меняться с тритонами, лишь бы добраться до корабля, рухнуть там в гамак и проспать часиков двадцать – беременность утомляла. Но… сейчас начнешь скандал, прибегут маританцы… им Эфрона наверняка для разминки не хватит.

Нет уж, не нарываемся.

– Чем ты хочешь меняться?

В синих глазах девчонки блеснули озорные огоньки.

– Например, ты мне платок, а я тебе то, что дороже любого платка.

Надеюсь, не сопли?

Вслух Алаис этого не озвучила, просто стянула с головы бандану и протянула девушке.

– На, возьми на память.

Та ухмыльнулась, принимая черный лоскут.

– Хороший ты человечек…

Поцеловала Алаис в щеку – и только черная прядь за углом мелькнула.

Алаис фыркнула.

Надо сказать, девчонка не соврала. Поцелуй хоть и не имеет денежного эквивалента, все же дороже банданы!

– Ты ей понравилась, – хмыкнул Далан.

– Да ну тебя…

Гамак вешать пришлось мальчишке. Алаис вымоталась до полного свинства. Так, что упала в койку – и заснула.

Наглухо. Мертвым сном.

Она не слышала, как собиралась команда, как Эдмон командовал отплытие, как корабль вышел в Море.

Алаис спала, и ей снилась давешняя танцовщица с площади.

Она плясала на гребне волны, волосы ее, на этот раз белые-белые, сливались цветом с морской пеной, а глаза горели неистовым синим огнем.

Маритани…

Ант Таламир с презрением и негодованием оглядывал «свое» родовое владение.

То есть замок Карнавон.

М-да, знал бы – не увозил бы жену. Было полное ощущение, что именно Алаис поддерживала эту груду камней в приличном виде, а без нее все разболталось к Ириону!

Полы не метены, окна не мыты, перила не чищены, посуда грязная и жирная… Чтобы все поняли и осознали господское негодование, пришлось надеть котел на голову управляющего и постучать сверху кулаком. Хорошо вошло!

Слуги поняли и забегали подстреленными зайчиками… с тем же результатом. Если порядка не было, откуда ж ему срочно взяться? Да еще когда все волнуются, да хозяин хлыстом по ноге похлопывает… Когда Таламира едва не облили вином, он плюнул на все, рявкнул, что к утру замок должен сиять и блестеть, или он всех на конюшне запорет, и отправился спать.

Увы, долго ему проспать не пришлось.

Герцогская спальня Карнавона обладала потрясающим окном. Большим, витражным…

Вот в это окно и влетела, что есть дури, подхваченная порывом ветра чайка. А уж с какой силой ее туда занесло…

Таламир подскочил на полметра над кроватью, вылетел из спальни, и только в коридоре, едва не сбив лакея, пришел в себя достаточно, чтобы взять факел и отправиться обратно.

Картина была неутешительной.

Окно было безнадежно испорчено, на полу в луже воды подыхала птица, а в дыру хлестал дождь, да так, что кровать, стоящая неподалеку от окна, уже наполовину промокла.

Таламир злобно выругался и отправился досыпать вниз. В караулку. К солдатам.

Хорошего настроения ему это не прибавило.

А трехдневный шторм и перешептывания слуг, что, значит, началось, не принимает землица супостата, надо бы его на Море попробовать, – тем более.

В воздухе Карнавона запахло неприятностями.

В этот раз путешествие прошло для Алаис со всем возможным комфортом. Конечно, никто не отменял и трюм, и туалет, и все остальные проблемы, но когда у тебя есть напарник – все намного легче. Да и команда здесь была лучше, и кормежка, и отношение к Алаис другое – она уже зарекомендовала себя на Маритани, ее видели на площади, слышали ее игру и были уверены, что если певец захочет остаться на острове – старейшины согласятся.

«Менестреля» зауважали.

Капитан судна, Эдмон Арьен, оказался потрясающим мужчиной, будь она лет на двадцать постарше – точно влюбилась бы.

Умный, симпатичный, веселый, с потрясающим юмором и удивительным отношением к жизни, отношением полностью спокойного и счастливого человека.

Эдмон придерживался в жизни простых истин. У него была семья – любимая. Были Море и Маритани – обожаемые. И был корабль. Просто часть сердца моряка.

Что еще надо для счастья?

Да ничего!

Ты уходишь из дома с улыбкой, потому что тебя зовет любимая работа. Ты возвращаешься домой с улыбкой, потому что тебя ждет любимая семья.

А поскольку Алаис с ним была полностью согласна по обоим пунктам, общий язык они нашли моментально. Настолько, что часть пути Алаис проводила на капитанском мостике, радуя народ «своим» творчеством.

А поскольку времени на развлечение команды она тратила больше, то и историй потребовалось больше. Алаис подумала, да и замахнулась на классические сюжеты.

«Ходжа Насреддин», «Граф Монте-Кристо», «Хромой бес», Мольер и Шекспир, Пушкин и Гоголь…

То, что близко и понятно людям, что интересно им в любых мирах. Страсть и месть, коварство и жадность…

– …Но повесть о Ромео и Джульетте останется печальнейшей на свете…

Алаис закончила грустную историю. Кое-кто из моряков отвернулся, не желая показывать покрасневшие глаза. Эдмон хлопнул девушку по плечу.

– Так, Алекс, хватит. А то разбаловались, на мачты не загонишь!

Алаис послушно спрятала в карман медиатор. Народ понял, что продолжение вечером, и принялся расходиться.

Алаис осталась сидеть на мостике.

Увы, внизу ее уже начинало подташнивать.

Токсикоз или просто укачивало – она не знала. И молилась всем богам, чтобы беременность прошла без осложнений. Видела она в своем мире…

И как блевали, и как в обморок падали, и как выкидыши получали, на сохранении лежали, внематочными баловались…

Чего только не было!

До Атрея им оставалось примерно дня два.

Алаис молча смотрела на Море. Ей было уютно и спокойно. Ветер перебирал грязно-рыжие волосы, губы были чуть солеными, но солнце почему-то не обжигало чувствительную кожу. И она с радостью пользовалась моментом.

Молчание нарушил Эдмон.

– Нам надо поговорить, Алекс.

– Слушаю, капитан?

– Я хочу знать, нужна ли вам помощь?

Алаис искренне удивилась, но ответ был предсказуемым.

– Нет, капитан.

– А как тебя на самом деле зовут?

– Алекс. А что?

– Это не женское имя.

Эдмон не отрывал рук от штурвала, смотрел вперед, потому и не видел, как Алаис борется с дурнотой. Сделала вдох, другой, третий… выдохнула.

– Простите?

– Алекс, я не полный идиот. И женщину отличу. Я не понимаю, почему вы прячетесь, и хотел бы знать, нуждаетесь ли вы в помощи?