– Да уйдёте же вы наконец! – вскипела Оксана. – Да, сегодня магазин не будет работать, и неизвестно, будет ли он работать, вообще! Ходят тут всякие!

Открылась дверь, и в магазин вошёл…

– Это он, – Оксана закричала так, как кричит человек, который чем-то очень сильно напуган. А она испугалась не на шутку и спряталась за спину голубоглазого мужчины.

– Да кто он? – голубоглазый небрежно бросил Булгакова на пол и «достал» Оксану из-за своей спины. В книжном магазине «Бука», кроме них двоих, никого не было.

«Шизофрения, как и было сказано,» – невольно подумала Оксана булгаковскими словами.

– Позвольте я вам всё-таки помогу, – улыбнулся голубоглазый. – Меня Михаил зовут.

– Оксана, – сказала Оксана. – Помогите. Помогите мне кто-нибудь!

Глава 5

– Вы на машине? – спросил Оксана.

– Да, у меня есть машина, но водитель я посредственный, – улыбнулся Михаил. Хотя, по совести, ему следовало сказать, что хуже него на этой планете машину водит только никто.

– Я вас не об участии в ралли спрашиваю, – фыркнула Оксана. – Вы сможете меня подвезти до леса?

– А зачем вам в лес? – от удивления глаза Михаила стали ещё больше.

– Костёр разжечь, – охотно объяснила женщина.

Михаил около минуты переваривал полученную информацию, потом неуверенно кивнул:

– Конечно, я вас подвезу.

– А вы не точно не маньяк? – прищурилась Оксана, вспомнив об осторожности.

– Нет, я медбрат, – снова улыбнулся Михаил. – А давайте перейдём на «ты»? Я не привык, чтобы мне «выкали».

– В вашем возрасте пора бы уж и привыкнуть, – очень верно подметила Оксана.

«А в твоём возрасте уже пора иметь дочь-пятиклассницу, а не костры в лесу жечь,» – прозвучало в ухе Михаила, но тот, тряхнув головой, прогнал непрошенный голос и сказал, будто оправдываясь:

– Я жил в другой стране, а там непринято обращение на «вы».

– В Англии что ли? – спросила Оксана.

– Ммм… да, можно сказать и так, – неуверенно ответил Михаил.

– Так, значит, поехали? – поторопила Оксана.

Михаил прихватил пакет с книгами молодой женщины и свой подарочный экземпляр Булгакова.

Оксана закрыла дверь магазина, они сели в припаркованный недалеко от «Буки» светло-бежевый автомобиль Михаила. Оксана устроилась на заднем сидении, за водителем, Михаил, естественно сел в водительское кресло. Оксанин пакет с «Мастерами» пристроился рядом с ней, свою книгу Михаил положил на свободное кресло подле себя, пока он возился с ремнём безопасности, книга проявила самостоятельность: она открылась. «Поздравляю вас, господин соврамши!» – прочитал ночной медбрат верхнюю строчку, он побледнел, почти также сильно, как Оксана несколькими минутами раньше, но сидевшая на заднем сидении женщина этого не заметила.

«Чёрт,» – подумал Михаил. И если бы он не сидел в автомобиле, плотно прижав свою медбратовскую спину к спинке кожаного водительского кресла, то, наверняка, почувствовал бы, как кто-то со всего размаху ударил его палкой. Но поскольку его спина всё-таки находилась в том положении, в котором находилась, удара не произошло.

Глава 6

Что может сравниться с красотой осеннего леса? Да всё, что угодно: пушистый белый котёнок, грудь матери, кормящей своё дитя, беззубый рот смеющегося столетнего старика, играющего с внуком, потому что ещё Уайльдом было замечено, что красота, она всегда, в глазах смотрящего.

Но лес, действительно, был прекрасен! Ещё не освободившаяся от красноты рябина вспыхивала ярким пламенем среди жёлто-зелёных берёз, от этих невозможно ярких красок на душе становилось спокойно и радостно. Лес жил своей необыкновенной непонятной жизнью, он вдыхал воздух полной грудью, зная, что в скором времени ему предстоит погрузиться в долгий холодный зимний сон. После вчерашнего дождя в лесу было мокро. Каблуки Оксаниных ботиночек собрали на себя всю грязь мира, идти было тяжело и неприятно. Вся прелесть осеннего леса померкла на фоне безнадежно испорченной немецкой обуви.

Оксана вывалила из пакета книги на землю и достала зажигалку из кармана. Михаил молча наблюдал за её действиями, краем глаза она всё-таки заметила, что глядел он хоть и молча, но неодобрительно.

Она повернулась к нему лицом и, глядя в эти невозможные голубые глаза, сказала:

– Я должна это сделать, ведь он может прийти за ними.

– Если ты считаешь нужным, то делай, что задумала, – Михаил не отвёл взгляда.

– Не одобряешь, – то ли вопросительно, то ли утвердительно произнесла Оксана.

– Средневековье какое-то, – сказал Михаил. – Может их лучше в библиотеку отдать?

– Можно и в библиотеку, – согласилась Оксана. – Но зачем мы тогда сюда притащились? На лес посмотреть?

– А разве он не стоит того?

Оксана промолчала, думая о своём.

– Ну, пошли тогда, – Михаил стал собирать книги обратно в пакет.

Оксана села на землю, прямо в грязь, и почему-то заплакала. Михаил оставил книги и опустился перед женщиной на колени, прижал её голову к груди, поглаживая одной рукой каштановые вьющиеся волосы. Он думал о том, сколько всего она перенесла за последнее время, сильная и хрупкая женщина одновременно, она думала о том, что ей очень хотелось в туалет, но при Михаиле она стеснялась отойти «до ветру».

Проплакавшись, Оксана набралась храбрости:

– Ты иди к машине, я тебя догоню.

Михаил, взяв пакет с книгами, кивнул и пошёл, подумав о том, что Оксане хочется немного побыть одной в этом дивном лесу. Он был прав, ей сейчас действительно хотелось побыть совсем одной. А кто бы не захотел на её месте?

Глава 7

Катя вошла в магазин и вдохнула ни с чем несравнимый запах книг. В подростковом возрасте, когда другие девочки слушали запахи первых подаренных цветов и учились улавливать, как звучат на их нежных телах парфюмерные ноты, только этот аромат наполнял её сердце счастьем.

Книга пахнет предвкушением, это самый таинственный запах на Земле: когда пахнет свежеиспечённым хлебом, ты предчувствуешь его мякоть, подставленную под укус, когда в воздухе пахнет грозой, ты предчувствуешь мокроту дождя на твоих плечах, когда по утрам на город падает туман и пахнет заводским дымом, ты предчувствуешь приступ удушающего кашля и только, когда пахнет книга, ты предчувствуешь … себя.

Дождь лил третий день, Катя только сегодня смогла заставить себя пойти на работу, предыдущие два дня она пребывала в тоске и невыносимой печали. По вечерам, когда на город начинали опускаться первые сумерки, она смотрела в окно и думала о том, что ей, Кате, следовало бы родится в другую эпоху: в эпоху трубадуров, слагающих песни на провансальском, в эпоху рыцарей, надевающих воинский пояс.

Катерине хотелось приносить себя в жертву любви, но пока приходилось приносить себя в жертву Мамоне.

За эти два дня, что Катерина предавалась унынию, совершая самый тяжкий грех, Оксана с Михаилом проверили весь магазин, заглянули на каждую полочку, залезли в каждую щёлочку: змейки в магазине не было. Но это, отнюдь не означало, что Катя шла на работу с лёгким сердцем. Воспоминания о недавнем покупателе, даже в прошедшие два унылых дня, мешали полностью сосредоточится на депрессии. Его образ то и дело вставал перед глазами женщины. И к её вселенской скорби примешивался испуг пополам с удивлением: что же это было в самом деле?

Он пришёл во второй половине дня, неся свою покаянную голову на блюде продуманного раскаяния. Хорошо, что в это время в магазине находились ещё и другие покупатели. Хорошо, для Кати, ибо она не закричала, не упала в обморок, не пыталась выпучить от страха глаза таким образом, чтобы они выпали из орбит: она просто сделала то, что первым пришло ей в голову: убежала и закрылась в туалете. Пусть хоть весь магазин выносят, а она из этой комнатки не выйдет!

Кто владеет ключами от туалета, тот владеет миром! Ключ висел на гвоздике возле туалетной двери, поэтому через несколько минут молодая испуганная женщина предстала перед тёмными очами Олива.