— После моего восемнадцатилетия родители уехали отдыхать на Филиппины, а меня оставили дома, поскольку это было перед течкой и о том, чтобы ехать с ними не могло быть и речи. В день её начала Чжэхён пришел ко мне. Слуг дома не было, так как отец их отпустил. Мы переспали, и никто, разумеется, не озаботился о защите. Я просто был не готов к появлению в доме альфы, а его это, вероятно, совсем не заботило. Это было просто по велению инстинктов, а не от больших чувств. В итоге я забеременел. Как только об этом стало известно, был назначен день свадьбы. Папа негодовал, а отец был крайне доволен. Уже потом я понял, что все это было подстроено именно им. Правда, мы так и не поженились, потому что Чжэхён сорвал церемонию бракосочетания, отказавшись от нее. Его отец негодовал и извинялся, но мой обвинил во всем меня. Когда мы вернулись домой, он кричал, что я бесполезен, раз не могу даже привязать к себе одного альфу. Так это приблизительно звучало в цензурной версии. В общем, меня за шкирку вышвырнули из дома. Папа пытался меня защитить, но отец сорвался и на нем. Когда же я оказался за порогом, папа ушел следом за мной. Нам не дали взять вещи и из денег у нас было совсем немного. Только то, что было на руках. Поскольку отец за годы брака успел прибрать к рукам компанию семьи папы, мы оказались совершенно нищими. Я был на двадцать четвертой неделе, шестой месяц, но и это его не остановило. Ту ночь мы провели на улице, а потом нас пустила к себе одна старушка, видно у нас был слишком жалкий вид. Папа устроился на работу официантом, чтобы мы могли сводить концы с концами. В ресторане, где он работал, они и встретились с Сяомином. Первое время папа не принимал его ухаживания, потому что его мысли были полностью сосредоточены на мне. Приближалось время родов, и я был не в лучшей форме. Но когда нас с Ёном выписывали, Сяомин вызвался помочь встретить меня, а на деле привез в свой дом. Папа ругался, что нас обманули, но Сяомин сказал, что отныне будет заботиться обо всех нас. Мне же было не до этого. Хотя я запомнил, что когда папа смирился и мы поднялись на порог, Тао открыл нам дверь. У него самого вид тогда был не лучше моего, но когда наши взгляды встретились, он вдруг словно растерялся, а после точно преисполнился какой-то решимости и, распахнув дверь шире, принялся хлопотать, чтобы мы поудобней устроились и разместились. Сяомин и Тао полюбили меня и Ёна как родных, и лишь благодаря их любви и заботе мы смогли начать всё заново.

Бён улыбнулся, посмотрев на Пака. Альфа был погружен в собственные думы. Какое-то время они шли молча. Когда впереди показался торговый центр, Чанёль со вздохом тихо произнес:

— Прости, что я не могу быть таким, как они…

Поджав губы, омега вновь заставил себя улыбнуться и быстро выдохнул:

— Всё нормально. Я сразу понял, что так будет, поэтому и не ставил никаких условий. Но я все равно благодарен за проведенное вместе время. Ладно, мне пора. Нужно еще заехать за ТеЁном. Пока, Чанёль!

Когда Бекхён развернулся, чтобы уйти, альфа удержал его за рукав.

— Мы же сможем видеться?

Омега улыбнулся.

— Если захочешь. Ну и если Тао не испугаешься. Он последнее время не в себе.

— Я заметил, — Чан потер челюсть, хорошо помнящую чужую туфлю.

Протянув руку, Бён аккуратно коснулся чужого лица.

— Береги себя, ладно. Хорошо, что он тогда сдержался.

— Хочешь сказать, что он бил не в полную силу?!

Поджимая губы, Бек коротко кивнул и убрал ладошку.

— Всё, мне пора! Иначе опоздаю.

— До встречи, Бекки!

Опустив взгляд и нахмурившись, Бён воздержался от ответа, поспешив прочь.

Проводив его взглядом, пока он скроется из виду, Пак направился к своей машине, хотя не спешил уезжать и долго сидел в ней, откинувшись на спинку. История Бёна клеймом прожигала все внутри, заставляя сердце полыхать, а голову переполнятся тяжелые мысли.

Сильнее всего Чан недоумевал, что омега умудряется сохранять оптимизм. Понимая, что в этом заслуга Тао, Пак искренне был признателен и благодарен Хуану, как никогда. А еще у альфы после услышанного чесались кулаки врезать Чжэхёну, старшему Бёну и во многом самому себе. Потому что свой поступок он ставил наравне с чужими.

*

Во вторник в полдень, в аэропорту выстроилась довольно странноватая процессия встречающих — из двух альф и двух омег.

Сехун в деловом костюме был выдернут своим женихом из президентского кресла с переговоров с инвесторами и притащен встречать «лучшего друга». Поэтому О был заметно раздражен, но старался сохранять хладнокровие и спокойствие.

Сам младший Лу нетерпеливо перебирал пальчиками, вглядываясь в толпу и прислушиваясь к объявлениям. Хань походил на салют с подожженным фитилем, готовый в любой момент сорваться с места и заискрить.

Немного в стороне стоял Ифань, который, не придя к решению по поводу того, какой линии поведения придерживаться со своим омегой, решил сохранять временный нейтралитет. Поэтому всё их общение с Хуаном за сегодня ограничилось приветствием, короткими кивками и только. Сейчас, пряча глаза за солнечными очками, Ву ломал голову над тем, сколько он протянет с таким покер фейсом и сможет удержать образ холодного городского парня. По сути, для него это было вызовом самому себе, дабы сдержаться и по минимуму смотреть в сторону Тао.

Хуан в свою очередь был растерян, потому что он готовился отражать нападки Криса, а альфа даже не смотрит на него! Хотя омега пока не понял, доволен он таким поворотом событий или нет. Ведь он же этого и добивался, правда, неожиданно из-за этого внутри появилось чувство досады.

Внезапно Лухан, взвизгнув и запрыгав на месте, захлопал в ладоши, а после принялся указывать куда-то в сторону:

— Вот он! Вот он! Вот он!!!

Три головы одновременно повернулись в указанном направлении, и три пары глаз удивленно распахнулись. Ифань для такого даже приспустил очки.

Вероятно, каждый видел в фильмах момент, когда на экране появляется какой-то персонаж, и вокруг все словно происходит в замедленной съемке, якобы акцентируя внимание именно на данном герое. Прилетевший омега производил в аэропорту подобную реакцию, правда, окружающие сами застывали, провожая его взглядами: растерянными, удивленными, насмешливыми, полными похоти и вожделения или же недовольства и неодобрения. В любом случае, остаться равнодушным от такого зрелища было сложно. Происходило это потому, что уверенной походкой, гордо вскинув голову, двигалась и правда необычная личность.

Пепельно-розовые волосы, рельефное телосложение с подкаченными мышцами, обзор на которые открывало нечто отдаленно похожее на одежду. Более всего это походило на черную майку с крупной сеткой, практически прозрачной, явно сделанной из капрона либо тюля. На руках в районе плеча и запястий мышцы перетягивали ремни из черной кожи, соединенные металлическими цепочками с подвесками виде черепов. На ногах красовалось нечто среднее между бриджами и шортами до колена из джинсы с вставными параллельными кожаными линиями. На поясе чуть провисал широкий ремень с крупной бляхой со вставными стразами. Голени заключались в высокие сапоги на толстой подошве с многочисленной шнуровкой и цепочками. В левом ухе массивным украшением висела серьга в виде пера. Когда парень подошел ближе, стали заметны розоватые блестящие тени на подведенных веках и вставленные в глаза светлые серовато-голубые линзы. Позади он тащил небольшой чемоданчик на колесиках леопардовой расцветки. Даже запах у омеги необычный — морозной свежести.

— Умини-хён!!! — Хань подбежал к парню, заключая его в объятия, но сразу же хватая за руку и подводя к постепенно приходящей в себя троице, — Знакомьтесь! Это мой друг, Ким Минсок, но для друзей — Сюмин! А это мой Сехунни! — Лу метнулся к жениху, обнимая уже его, после чего жестом указал на оставшуюся пару, — А это организаторы будущего торжества и наши друзья: Ву Ифань и Хуан Цзытао.

Парень с легкой усмешкой слушает речь Ханя, когда же он замолкает, Минсок протягивает руку Сехуну, которую альфа растеряно пожимает.