Ифань не без труда справляется с первым потрясением, здоровается и проходит ко второму креслу, присаживаясь напротив Сынхёна, лишь теперь подмечая немного в стороне ДжиЁна. Судя по всему, мэр и его супруг тоже пребывали в замешательстве от внешнего вида Хуана, омега, будто издеваясь над ними, к тому же оделся во все черное и даже вставил в уши темные серьги.

Тихо вздохнув, явно взывая ко всем богам и богиням, Сынхён заговорил:

— Крис, Тао, хочу сразу сказать, что мы одобрили ваш проект, но честно говоря, сегодня пригласили вас не для этого.

Хуан вопросительно вскинул вверх брови. Ифань собственные эмоции не проявляет, хотя его подобные новости тоже удивляют. Дабы внести пояснение, мэр продолжил:

— На днях в Сеул возвращается друг Ханя, который будет его шафером. Но дело в том, что он… весьма специфическая личность.

К удивлению Тао и Криса, мужчина выглядел так, будто вот-вот заплачет, и из-за этого они в момент забыли о собственных распрях. Хуан подался вперед, недоумевая, уточнив:

— Но причем здесь мы? И что с ним не так?

Сынхён приоткрыл рот, чтобы сказать, но так и замер, потому что всё, что он мог произнести, было нецензурно, а выражаться подобным образом ему не хотелось. Его статус не позволял рушить свой образ перед кем-либо.

ДжиЁн решил прийти на помощь мужу.

— Скажем так, он крайне экспрессивная, эксцентричная и неординарная личность. Возможно, он решит вмешаться в процесс подготовки к свадьбе, поэтому по возможности, постарайтесь проконтролировать, чтобы он не повлиял на итог.

— Разве это возможно?

Сынхён скривился:

— У этого заср… кхм, параз… — ДжиЁн многозначительно посмотрел на супруга, — парня фееричный талант к манипулированию людьми, и он оказывает сильнейшее влияние на Ханя. Честно говоря, я не берусь прогнозировать, что он может сделать, потому что предсказать его действия нереально. Он как стихийное бедствие всегда устраивает нечто из ряда вон выходящее.

Ву кивнул.

— Хорошо. В таком случае мы просто будем согласовывать свои действия напрямую с вами и не станем поддаваться на провокации.

Сынхён посмотрел на Ифаня с толикой жалости, взглядом будто говоря: «Наивное дитя, ты даже не представляешь, что вас может ожидать!». К шоку парней, ДжиЁн внезапно поднялся и склонился в низком поклоне:

— Я не вправе просить об этом, так как это не входит в ваш функционал, но, пожалуйста, присмотрите за Ханем и Сехуном до свадьбы. Я опасаюсь, что стараниями этого омеги свадьба может не состояться из-за того, что они её отменят, или с ними что-то случится.

Ву растерянно переспросил:

— Хотите сказать, что человек, которого вы опасаетесь — омега?

Сынхён переглянулся с Джиёном, и они одновременно выдохнули:

— Худший из худших!

Тао нервно усмехнулся.

— Меня лишили титула?

Супруг мэра хмыкнул:

— Вас даже сравнивать невозможно. Ведь на деле ты отличный юноша, а он…

В этот раз зависнуть с открытым ртом из-за отсутствия цензурных слов настал черед ДжиЁна. Понимая состояние мужа, Сынхён решил поменять тему.

— Его самолет прилетает во вторник в полдень. Мы готовы доплатить, чтобы вы хотя бы какое-то время присмотрели за их общением с молодоженами.

— Провести вместе время? — наконец разобрался Крис.

— Именно. Провести время. Как это говорят сейчас? Потусоваться одной компанией.

Тао и Ифань слегка выпали в осадок, потому что подобное действительно было неожиданным. Понимая, что его слова не возымели должного действия, Сынхён решил пойти на крайние меры и, хлопнув ладошками по столу, выдохнул:

— Полностью отдаю проведение городских мероприятий тому, кто согласится!

Хуан мгновенно подскочил со своего места, вскинув вверх руку.

— Я согласен!

ДжиЁн перевел взгляд на Ифаня. Томимый дурными предчувствиями, Ву поднялся следом, хлопая омегу по плечу.

— Притормози. Я тоже согласен.

Тао вскинул взгляд, пробуравив им альфу.

Крис усмехнулся, потому что все это наводило на мысли о дежавю. И так, они вернулись к тому, с чего начали, но, похоже, чтобы добиться расположения Хуана, Ифаню нужно менять линию поведения. Раз признания в чувствах, нежность и забота не работают, стоит задействовать что-нибудь другое. Вот только подсказал бы кто-нибудь, что именно ему нужно сделать, чтобы ему ответили взаимностью.

*

Бекхён стоит, замерев, ошарашено распахнув глаза, аки рыбка. Впрочем, схожий взгляд и вид сейчас и у Пака. Иронично, но менее всего они ожидали столкнуться в том же торговом центре, где и встретились впервые. При этом в продуктовом отделе, с разных концов прилавка взявшись за одну и ту же упаковку крекеров.

Чанёль резко отдергивает руку.

— Прости. Бери, пожалуйста!

Бён еще несколько секунд пребывает в заторможенном состоянии, а после выдыхает, улыбаясь.

— Спасибо. Здесь есть такие же.

Омега указывает головой в сторону еще одной пачки. Альфа кивает, неуверенно беря её. Видя этот «пристукнутый» вид, Бек не удерживается от смешка.

— Серьезно! Я же не сожру тебя, сделай лицо попроще.

Приходя в себя, Чанёль кашляет.

— Тебе стоит меньше язвить.

Бекхён смеется и Паку становится легче на сердце от этого смеха. Он понимает, что сейчас не подходящий момент и его слова, скорее всего, испортят омеге настроение, но обходя прилавок, встает возле истинного, произнося:

— Почему ты не сказал?

Веселость действительно пропадает, хотя Бек пытается искусственно улыбаться, но на выдохе все же спрашивает:

— Честно?

— Да.

Несколько секунд Бён сомневается, а после опускает голову, устремляя взгляд в пол, и выдыхает:

— Хотел хотя бы раз в жизни почувствовать, какого это быть со своей парой. Ты был достаточно заботливым, чтобы я мог ощутить, как это когда альфа любит тебя и заботится.

— Разве твой жених не делал этого?

Бекхён горько усмехается, поднимая голову, заглядывая Паку в глаза.

— Карты на стол? Здесь не лучшее место для такого разговора.

Альфа заметно удивляется.

— Ты готов так просто рассказать мне о своем прошлом?

Губы омеги кривятся, и он пожимает плечами.

— Это уже не имеет значения. Не против, пройтись?

Чан может только отрицательно качнуть головой. Они направляются на кассу, оплачивая покупки, а затем выходят из торгового центра, оставляя пакеты в машинах. В молчании выйдя с территории универмага, пара решает сделать круг, прогулявшись по ближайшим улицам. Бён пытается собраться с мыслями, а Пак не желает его торопить. Сворачивая на соседнюю улицу, на повороте Бек останавливается, смотря на вывеску магазина свадебных нарядов. Чан встает рядом. Омега трет лоб и продолжает идти, начиная говорить:

— Брак моих родителей был по расчету, поэтому любви в нашей семье не было, как и заботы. Каждый жил своей жизнью. Папа занимался мной и моим образованием, а отца интересовал исключительно бизнес. Лет с пятнадцати я поступил в специализированную академию омег, где уже заранее можно было обучаться по интересующей специальности. Там я изучал психологию. Академия была закрытого типа, и домой я возвращался только на каникулы. Мне было шестнадцать, когда отец познакомил нас с семейством Ан, его деловыми партнерами, у которых был сын Чжэхён. Мы пересекались несколько раз на приемах, куда «большие люди» ходят семьями, но обсуждают только работу и дела. Там было множество таких же холеных и эгоистичных людей, как мой отец, и брошенных мужьями омег, вроде папы. Близкие по возрасту, мы порой проводили время с Чжэхёном, но не были достаточно близки. Но однажды папа сказал, что отец, вероятно, планирует наш брак для слияния компаний. Я не посмел ему возразить и пытался хоть как-то поладить с Чжэхёном, но даже после этого мы не стали ближе, а потом все изменилось…

Бекхён слегка обхватил себя руками за плечи, нахмурившись, погружаясь в воспоминания с головой и не замечая, куда он идет. Чанёль на какое-то время задержал дыхание, а затем скривился, будто воздух наполнился зловонием, но сделать это его подвигли не слова омеги, а то, что он чувствовал, насколько неприятны эти воспоминания для Бека.