Плохо только одно — Чанёль уже скучает по Бекхёну.

*

Крепкая ладонь альфы скользит по смуглой коже, касаясь живота, груди. Тао держит глаза закрытыми, жмурясь.

— Расслабься. Я не причиню тебе боли.

— Прости, — голос Хуана звучит тихо и неуверенно.

Рядом слышится смешок.

— Не извиняйся. Перевернись на живот.

Омега слегка дрожит, сглатывая, но со вздохом выполняет указание.

— Хм… неплохо. Да не трясись ты так. А то кажется, будто я тебя силой принуждаю к чему-то непристойному.

Тао натянуто улыбается, храня молчание.

— Спусти штаны.

— Это обязательно?

— Всё еще девственник?

Краска заливает лицо омеги. Приподнявшись, Хуан избавляется от одежды, оставаясь нагим.

— Приподними бедра и разведи слегка ноги.

Резким порывом Тао выдыхает весь воздух из легких, но подчиняется. Тело вздрагивает, когда одной ладонью его придерживают за живот, а второй разводят ягодицы.

— И, правда, девственник.

Чужой палец, касающийся сжатого сфинктера, заставляет омегу напрячься и будто одеревенеть.

— Не зажимайся. А то я могу ненароком причинить тебе боль.

— Я в порядке. В этом нет необходимости.

— Эй, Хуан Цзытао. С каких пор ты стал таким трусливым?

— Я не трус.

За спиной слышится смех.

— Да не лишу я тебя девственности! Оставлю это твоему альфе.

— Что?! — омега подскакивает, но тут же ойкает, ложась обратно, так как чужие пальцы слегка проникают внутрь, но не сильно глубоко.

— Думаешь, я не заметил? Чайное дерево. Обычно так крепко запахи альф не пристают.

— Мы просто коллеги.

— Твоя личная жизнь меня мало интересует. Ладно, одевайся потихоньку.

Тао чувствует облегчение, когда его оставляют в покое, переворачиваясь, он смотрит на отходящего к столу смуглого мужчину в белом халате, стягивающего с рук резиновые перчатки.

— В целом состояние в норме.

— Поэтому я и говорил, что осмотр необязателен.

— Обязателен. Я твой врач, — выбросив перчатки в специальную урну, альфа садится за стол, придвигая бумаги и принимаясь их заполнять.

— И что дальше?

— Тебе уже давно пора начинать половые отношения.

— Мы можем избежать этой темы?

— Не можем. Ты омега, Тао. Твои биологические часы тикают, и в будущем могут возникнуть сложности при беременности.

— Я не настроен создавать семью и заводить детей.

Мужчина отрывается от заполнения карты, исподлобья глядя на одевающегося парня.

— А говоришь, что не трус. Встретил своего альфу и решил спрятаться в кустах.

— Вы сказали, что не будете вмешиваться в мою личную жизнь.

— Моя работа напрямую с этим связана, — откладывая ручку, врач откидывается на стул, — Мы можем провести еще одну-две операции, чтобы все пришло в норму. И можете хоть сутками не вылезать из постели со своим альфой.

Тао по цвету становится похожим на томат. В голове всплывают картины подтянутого обнаженного тела в нижнем белье, спящего на постели рядом. Чужой крепкий ствол, который он случайно сжимает рукой. Во взгляде альфы мелькает растерянность, но и огонек желания. Непроизвольно на инстинктах он чуть подается бедрами вверх. Все что омега может — вскрикнуть и выбежать из комнаты, напуганный и сгоравший от смущения. А после потемневший взгляд, рывок вперед и горячие губы, порывисто накрывающие его, лишая рассудка. Чайное дерево опутывает его, пленяя. Слишком желанно. Слишком притягательно. Слишком соблазнительно и сводяще с ума.

— Тао?

Омега вздрагивает, возвращаясь в больничный кабинет, и ему становится неловко от полуулыбки медика.

— Простите. Я задумался.

— Я заметил. Так что по поводу операции?

— Не надо никаких операций, — Хуан натягивает пиджак, заканчивая одеваться, — С меня их уже достаточно.

— Сейчас совершенно другие технологии.

— Доктор Гу, я серьезно. Восстановительный курс опять займет много времени и сил. А мне некогда тратить на это время. Я занят на работе.

Мужчина складывает руки на груди.

— Он так плох, твой альфа, раз ты так от него сбегаешь?

— Это здесь ни при чём. Подтвердите Сяомину, что я прошел обследование. Вы сами сказали, что все в норме.

— Физически да, но психологически.

Кривясь, Тао сердито хмурится.

— Пропишите мне опять курс психотерапии? Я прошел это еще в подростковом возрасте.

— В итоге так сильно изменился. И у них не вышло тебя разговорить.

— Я веду нормальную, размеренную жизнь. Меня все устраивает. Не навязывайте мне ненужную помощь.

Альфа вздыхает, смиряясь.

— Хорошо. Надеюсь, ты не пожалеешь.

— Это уже мои заботы.

Мужчина заканчивает заполнять карту и, выписав рецепт, отдает его Хуану. Угрюмо смотря на маленький листок, омега спрашивает:

— Что в этот раз?

— Простые гормональные средства. И завязывай пить подавители запаха и блокаторы, в таких количествах они вредят организму.

— Они нужны мне для работы.

— Не нужны, — врач глядит серьезным холодным взглядом, — Хочешь заработать бесплодие?

— Я же сказал…

— Тао! Ребенок, которого будучи интерном я лечил, после гибели родителей, плача, звал не отца и папу, и даже не заботившегося о нем дядю, а своего альфу!

Хуан опускает взгляд.

— Это было слишком давно.

— Мне хватило одного осмотра, чтобы понять, что ничего не изменилось. До сих пор бережешь себя для него.

— Неправда!

Омега зло глядит на мужчину.

— Я уже не ребенок! Я просто выбрал для себя другой путь и меня интересует исключительно работа.

Врач трет лоб.

— Убегать от самого себя это не выбор. Можешь убеждать себя в чем угодно. Заниматься сублимированием. Дело твое. Я лишь хотел помочь. Но если передумаешь, я всегда готов оказать поддержку.

— Спасибо! — Тао говорит сухо и сдержанно, — До свидания.

Подхватив свои вещи, омега быстрым широким шагом выходит из кабинета.

Врач провожает его задумчивым, недовольным взглядом. Ему не просто видеть как омега, открещивается от своего альфы, когда будучи ребенком, плача от боли во время лечения, всхлипывая, как заведенный повторял: «Пожалуйста, найдите моего альфу! Я хочу к нему! С ним мне не будет больно, пожалуйста! Мой альфа. Он мне нужен! Пожалуйста!»

*

Тао с мрачным видом спускается на лифте. Ему кажется, что все будто сговорились, стараясь напоминать ему о его прошлом. Разве нельзя просто принять то, каким он стал теперь. Он так долго старался стать тем, кого смогут уважать. Того, на кого можно будет положиться. Но окружающие лишь ставят ему это в упрек.

Не-до-о-ме-га!

Хотя нормальный человек от этого бы мог, наверное, расстроиться или заплакать, но Хуан испытывает только злость. И не только на Ифаня, который вторгся в его жизнь так не вовремя, но и на себя, поддающегося его влиянию.

Больше всего Тао чувствует себя собакой, которую за поводок тащат на случку. И хотя она упирается всеми лапами, стараясь затормозить, получается это из рук вон плохо. Больше всего его страшит течка. До нее еще есть время, но его остается все меньше и меньше. Уже сейчас поддаваясь их истинности, он не уверен, что удержится от того, чтобы самому приехать к Ву и отдаться ему. Каким же ударом это будет по его гордости. И пусть доктор Гу говорит что угодно, он не может отказаться от таблеток, помогающих ему окончательно не потерять голову.

Ему ни в коем случае нельзя давать слабину.

*

— А что, ты его знаешь?

Сехун растерянно смотрит на Чонде. Ким с виду все также хладнокровен, только те, кто знают его достаточно давно, могут понять, что альфа находится в степени «тихого бешенства». О не совсем понимает, что послужило причиной подобной реакции, но Чен расплывается в улыбке Чешира и невинно пожимает плечами.

— Не имею малейшего понятия. Но я согласен быть твоим шафером. Хотя я полагал, ты выберешь на эту роль Тао.