Поставив последнюю тарелку, Джун с встревоженным видом сел за стол.

— Что же между ними произошло?

— Не знаю. Я сказал у них на работе, что Тао заболел. Хотя как у них будет продвигаться работа без руководителя, не знаю. Придется звонить Бекхёну и Чанёлю, все-таки это и их компания. Тао в таком состоянии туда идти нельзя, а если Ву и, правда, уехал, то других вариантов я не вижу.

— Не нужно.

Вздрогнув Джун и Сяомин обернулись. В дверях стоял заспанный, потрепанный Тао в растянутой футболке и просторных спортивных штанах.

— Тао? Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. Завтра я вернусь на работу.

— Прости, Тао, но будет лучше, если ты останешься дома, — Сяомин нахмурился, глядя на парня, — Пока ты в таком состоянии, тебе лучше взять перерыв. А ещё лучше съездите завтра с Джуном к врачу.

Альфа ждал спора, недовольства или возмущения, как обычно омега реагировал на его заботу, но Тао тяжело вздохнул, тихо, смиренно произнеся:

— Хорошо.

Спохватившись, Джун поспешно вскочил, накладывая Тао рис с карри и ставя перед ним тарелку.

— Вот, поешь. Тебе нужно набираться сил.

— Спасибо.

Парень говорил так тихо, что окружающим приходилось прислушиваться, чтобы не пропустить его слова. Плечи омеги были низко опущены, а голова понурена. Ел он нехотя и точно сквозь силу, больше просто водя ложкой по тарелке. Съев чуть больше половины, Тао отодвинул от себя тарелку.

— Спасибо.

— Тао, — Сяомин смотрел на парня с нескрываемой тревогой и беспокойством, — Я понимаю, может это не наше дело, но что всё-таки произошло между тобой и Ифанем?

За весь вечер Тао впервые посмотрел на Сяомина, а затем на Джуна. Взгляд у него был полным тоски и отчаянья, отчего сердца старших болезненно сжались.

— Я не знаю. Наверное, я ему просто надоел, — омега опустил голову, пряча наворачивающиеся на глаза слёзы, — Он… он обвинил меня в измене. Но я не был ни с кем кроме него! — парень приподнял голову, глядя с надеждой, — Разве я пахну кем-то ещё? Сяомин, скажи, на мне есть запахи других альф?

На пару секунд мужчина растерялся, но после вдохнул и отрицательно покачал головой.

— Нет. Даже запах Ифаня ощущается слабо. Только твой природный — цветы персика.

Тао поджал губы и понурил голову. В кухне воцарилась тишина, нарушаемая только сидевшем на детском стульчике Теем, собиравшем пирамидку и игравшем в кубики.

Со скрипом отодвинув стул, Тао поднялся из-за стола и молча вышел. Сяомин хотел его окликнуть, но Джун опустил ладонь на его руку и, когда альфа обернулся, отрицательно покачал головой.

— Я сам поговорю с ним. Искупаешь Тея и уложишь спать, хорошо?

Сяомин нехотя кивнул. Поднявшись из-за стола, Джун направился следом за Тао.

Младший омега нашелся в своей комнате. Забравшись обратно на кровать, он лежал, завернувшись в одеяло, как в кокон. Присев на пол возле кровати, Джун аккуратно стер со щеки парня влажный след. Помолчав некоторое время, мужчина тихо спросил:

— Тао, это Ифань ударил тебя?

Омега вздрогнул и закрыл глаза, заставив Джуна сердито нахмурится. Старшему захотелось вытащить Ву хоть из-под земли, чтобы поколотить за своего ребёнка, а Тао для него давно был такой же сын, как и Бекхён. Но внезапно Тао тихо заговорил, удивив Джуна и заставив внимательно прислушаться.

— Наверное, это моя вина. Я не уделял ему должного внимания. Последний месяц мы и вовсе виделись один-два раза в неделю. Максимум три. И то не долго. Я… — голос парня дрогнул, но выровняв его, он робко продолжил, — Мне уже давно нездоровится. Я слишком загнал себя с этой работой. Все время хотел спать, пропал нормальный аппетит и я стал слишком чувствителен к запахам, — омега всхлипнул, — Я не хотел никого беспокоить. Вначале Ифань был тоже занят работой, а затем его видно стали злить наши редкие встречи. Он все чаще смотрел на меня так холодно и сердито. А вчера, когда я был в свадебном салоне, помогая со свадьбой своим хорошим знакомым, он внезапно примчался и был так неимоверно зол. Я никогда не видел его таким пугающим, Джун. Он… — Тао сбился, заплакав сильнее и, срываясь на рыдания, закончил, — Он сказал что сожалеет, что я его пара и заявил, что я ему изменил, а когда я вспылил и решил ему ответить, он влепил мне пощечину.

Джуну самому на глаза навернулись слёзы. Забравшись на постель, он притянул плачущего парня к себе, крепко обнимая.

— Маленький мой…

— Джун, я ведь, правда, люблю его. За что он со мной так? Из-за того, что я просил отложить свадьбу? Но я хотел, чтобы перед этим он познакомился с человеком, спасшим меня из пожара, и съездил со мной к родителям на кладбище. Но не успел ему сказать это, потому что он был слишком занят слиянием компаний! И я боялся, что он не поймет, как это для меня важно, и что он узнает о моём состоянии и разочаруется во мне! Боже, я такой трус, Джун. Такой трус…

Джун обнимает парня, который, выплакавшись, вновь засыпает. Садясь на постели, старший омега поглаживает младшего по плечу, думая, отчего его мальчикам так не везёт. Бекхёна бросили у алтаря, хотя после он встретил Чанёля и смог вновь полюбить — это, несомненно, согревало родительское сердце. Но что делать с Тао, Джун не знал. Бросивший Тао Ифань уже был его истинным и омега любил его всем сердцем, а значит, вряд ли сможет забыть так легко.

К тому же старшего омегу встревожили слова Тао о том, что он болен. Никто из них ведь был не в курсе. Такое уже было, когда они с Бекхёном только переехали, и Тао помогал им, не желая никого беспокоить, он молчал о своем состоянии, пока у него не поднималась температура, или он не падал в обморок. Джун надеялся, что это осталось в прошлом, и теперь парень научился им доверять, но оказалось, он ошибся. Оставалось успокаивать себя тем, что завтра они поедут в больницу и смогут со всем разобраться.

Сяомин ждал Джуна в спальне. Стоило омеге переступить порог, как альфа выжидающе посмотрел на него.

— Он устал и вновь спит.

— Он же не так давно проснулся.

— Ему это пойдет на пользу. Пусть набирается сил. Хотя меня тоже тревожит его состояние.

— Я уже звонил доктору Гу. Он будет ждать вас к полдвенадцатому.

— Хорошо. Тогда я позвоню няне, предупрежу, что оставлю у неё завтра Тея. Завезу его по пути в больницу.

Ещё немного поговорив, готовясь ко сну, Сяомин и Джун забрались в кровать. Альфа заснул практически сразу, а омега ещё долго ворочался охваченный неясным чувствами тревоги и беспокойства за приемного сына.

*

Джун привычно встал первым, спускаясь на первый этаж готовить завтрак. Следом за мужем проснулся и Сяомин, собираясь на работу. Закончив с готовкой, Джун будит Тея, одевая, умывая и спускаясь вниз, кормит малыша кашей, после чего относит в детскую, опуская играть в манеже.

После завтрака Сяомин напоминает мужу, чтобы он свозил Тао к врачу и, поцеловав на прощание, спешит к себе в контору.

Пока Тей занят играми, Джун достает поднос, составляя на него завтрак, и направляется в комнату Тао. Открыв дверь, омега проходит к столу, опуская на него поднос, а затем, раздвинув тюль, впускает больше солнечного света. Разворачиваясь, мужчина приближается к кровати.

Парень, как и накануне, спит завернувшись в одеяло. На лице даже во сне подавленное выражение.

Наклонившись к нему, Джун положил руку на плечо и легонько потряс.

— Тао! Просыпайся, солнышко! Пора завтракать!

Нехотя открыв глаза, парень заспанно глядит на папу.

— Джун?

— Доброе утро, малыш, — развернувшись, старший омега поспешил забрать поднос с завтраком, — Специально для тебя приготовил бифштекс и…

Спрыгнув с кровати, Тао выбежал из комнаты, заставив Джуна опешив замолчать на полуслове и вернуть поднос на место, поспешив за парнем.

Склонившись над унитазом, Тао сплевывал горькую слюну. Растерянность на лице Джуна сменилась озадаченностью, потом недоверием и сомнением. Прислонившись к косяку, старший задумчиво, осторожно, спросил: