— Профессор Куиллс… — произнесла побледневшая Теодора.
— Или, может, Адоржан Драгомираски, предок, который, как предполагается, умер в 1530 году и чей портрет вам удалось разыскать совсем недавно благодаря вашей правой руке? «Фамильное сходство налицо». Именно так говорилось в ее письме, — Александр взглянул на Теодору, словно извиняясь. — Мы вовсе не собирались за вами шпионить, но теперь я рад, что мы все-таки это сделали. Иначе я никогда бы не понял, что на самом деле стоит за этой страстью к сверхъестественному у вашего патрона.
— Но, дядя, о чем ты сейчас говоришь? — воскликнула Вероника, глядя на Александра так, словно подумывала, не ударился ли он головой. — То, на что ты намекаешь, больше похоже на сюжет одного из романов Оливера. Реинкарнации не бывает, если ты сейчас про нее…
— С каждым разом я все больше убеждаюсь в том, что вы — самые настоящие провидцы, — объявил Константин, заставив умолкнуть Веронику. К удивлению всех присутствующих, легкая растерянность на его лице сменилась удовлетворением. — Признаю, что такого я не ожидал, но, наверное, это должно было случиться рано или поздно. Те, кто постоянно находятся в контакте с тем, что обычно ускользает от человеческого разума, достаточно открыты для того, чтобы принять определенные вещи. За исключением, разумеется, таких, как мисс Куиллс, которая, возможно, одна из самых эксцентричных особ, каких я когда-либо знал.
— Как еще я должна реагировать, если слышу такую чушь? — грубо ответила Вероника. — Речь идет уже не о том, что вы — абсолютно аморальный тип, а о том, что вы безумны настолько, что считаете себя выше других, полубогом….
— Я мог бы дать с полдюжины ответов на то, что вы только что сказали, но, полагаю, это не та тема, о которой можно так легко рассуждать. Новая жизнь после новой смерти… — князь помолчал немного и добавил еще тише. — Цена за это гораздо выше, чем вы могли бы вообразить. Это одновременно и дар, и приговор.
— Ты знала об этом все это время? — вдруг спросил Лайнел, поворачиваясь к Теодоре. Та смотрела на «Персефону», словно была не в силах встретиться с ним взглядом. — Ну, разумеется, ты знала, — сам себе ответил он. — И ты еще клялась в вечной преданности этому ублюдку, который лишь использует тебя как пешку в своей дьявольской шахматной партии!
— Лайнел, сделай одолжение, замолчи, — выпалила Теодора, скорее в качестве предупреждения, чем упрека. — Я уже говорила тебе, что ты ничего о нас не знаешь…
— Вот зачем она вам нужна, — на этот раз Лайнел обратился к князю, на лицо которого вновь возвращалась улыбка. — Она должна выполнить свою часть сделки… дать вам наследника за то, что вы ради нее сделали! Да вы ничуть не лучше ее предыдущего хозяина, который выставил ее на продажу как обычную племенную кобылу!
— Даже если это было так, мистер Леннокс, я бы и от вас не сильно отличался, усмехнулся сквозь зубы князь. — Сомневаюсь, что вас привлекает в женщинах исключительно их ум или умение вести беседы. Очень жаль, что ваш талант обольщения на этот раз не сработал, хоть вы и провели столько времени с моей Дорой.
Лайнел все бы отдал, чтобы проорать в лицо этому кретину о том, что произошло предыдущей ночью, но взгляд Теодоры заставил его остановиться. «Ничего не говори, — молчаливо предупреждала она, — пожалуйста, ничего не говори…»
— Так или иначе, — вздохнул князь, хлопнув в ладоши, — боюсь, у меня не осталось времени продолжать этот разговор. Как я уже говорил, сегодня же ночью я отправляюсь в Нью-Йорк, чтобы оттуда как можно быстрее попасть в Будапешт. У меня, как и у Доры, есть там важные дела, требующие нашего присутствия, — он подошел к девушке и ласково провел рукой по плечам. — Попрощайся с ними, дорогая. Не волнуйся за свои вещи, я напишу в отель, чтобы они выслали их нам морем.
— Нет, — прошептал Лайнел. Он поспешил за ними, когда князь жестом поманил одеревеневшую Теодору за собой и направился к карете. — Нет, вы не можете вот так просто ее увести. Я не позволю, чтобы вы и дальше управляли ею словно марионеткой!
— Вы считаете, что я похищаю собственную нареченную, мистер Леннокс? Разве я приковал ее кандалами да цепями, чтобы она не смогла сама сделать свой собственный выбор?
— Вы прекрасно знаете, что в цепях нет никакой необходимости. Вы полностью подавили ее волю, но я не собираюсь сидеть сложа руки… Не позволю так просто забрать ее у меня!
— Лайнел, прошу тебя, — снова промолвила Теодора. — Я уже сказала тебе, что не могу…
— Я и тебе говорил, что не буду смотреть, как ты снова становишься рабыней! — выпалил Лайнел. Он почувствовал, как в горле словно образовался тугой узел при мысли о том, что, возможно, он больше никогда ее не увидит. — Посмотри на меня, — тихо сказал он девушке, остановился прямо перед ней и схватил за плечи. — Посмотри мне в лицо, Теодора, и скажи, что ты хочешь именно этого. Если ты скажешь, что уходишь по собственной воле…
Фразу он не закончил: в этом не было необходимости. Он чувствовал, как под его пальцами задрожали девичьи плечи, и усилия, которые девушка прилагала, чтобы сохранить спокойствие. Когда она, наконец, заговорила, то голос вновь принадлежал мисс Стирлинг.
— Сожалею, что ты поддался иллюзиям за те дни, что мы провели вместе, но, боюсь, что должна попрощаться. Ты и так заставил меня потерять кучу времени, Лайнел.
— Ты меня не обманешь, как ни пытайся. Мы оба знаем, что происходит. Ты нужна мне также, как и я тебе…
— Бог ты мой, опять ты с этими глупостями? Как мне тебя заставить спуститься на землю?
Теодора усмехнулась, вызвав улыбку у князя. Без сомнения, направленный на Лайнела взгляд был преисполнен болью. Он медленно отпустил ее плечи, поняв, что, несмотря на все его усилия, он не сможет ее удержать.
Теодора приняла решение. Лайнел не знал, сделала ли она это, чтобы спасти себя или его, — ему было все равно. С этого момента их пути расходятся.
— Если ты уйдешь с ним, — произнес он ей вслед, — не ищи меня, потому что я больше никогда не смогу тебе доверять.
Теодора молча уходила, не отвечая на его угрозу, не оглядываясь. Уходила неуверенными, словно в полусне, шагами.
— Если ты оставишь меня сейчас, надеюсь, это будет навсегда, — крикнул Лайнел. — Ты слышишь меня, Теодора? Я не захочу тебя больше видеть! Для меня ты станешь никем!
— Лайнел, пусть идет, — услышал он за спиной голос Вероники. — Я тебя предупреждала, что у этой женщины нет сердца. Она не стоит твоих усилий.
В его груди вспыхнул испепеляющий огонь, уничтожая остатки здравого смысла. Два года назад, покидая Дублинский порт, Лайнел боялся, что никогда ее не увидит. Теперь он сожалел, что его опасения не сбылись: так он избежал бы сильнейшей боли за всю его жизнь.
Точно также, как и «Персефона», он сражался против силы ветра, который пытался их разлучить. И точно также, как и «Персефона» потерпел поражение.
— Полагаю, добавить больше нечего, — прокомментировал князь Константин и слегка поклонился четверке англичан. — Поверьте, я не меньше вас сожалею о том, что так и не удалось достичь желаемой цели, но, возможно, со временем, нам представится другая возможность. Что же касается предложенного вам филиала в Нью-Йорке…
— Можете оставить его себе вместе с вашей подопечной, — заявил Александр, хватая Лайнела за руку, пока тот не набросился на князя. — Нам от вас ничего не нужно.
— Гордые до мозга костей, как истинные сыны Великобритании. Так или иначе, — добавил напоследок князь, неспеша удаляясь от причала, — надеюсь, история с «Персефоной» хоть в чем-то окажется вам полезной, несмотря на всю ее прозаичность. И не беспокойтесь о нашей Доре, мистер Леннокс: если это послужит вам утешением, могу пообещать, что буду хорошо о ней заботиться.
Минуту спустя он сел в карету, в которой его уже ждала Теодора и жестом приказал лакеям сесть вместе с кучером. Колеса зашуршали по гравийной дорожке и карета направилась по идущей вдоль Миссисипи дороге, которая соединяла деревню со столицей Луизианы.
