Чонин терпеливо разобрал нить на составляющие и проанализировал ещё раз. Вот оно! Его разум был слишком плотным, и Хань просто не мог пробиться к его мыслям. При желании Чонин мог заглянуть в разум Ханя, но лишь поверхностно, или же транслировать образы и мысли, но увидеть больше дозволенного в разуме Чонина Лу Хань был не в состоянии. Стоило учесть это небольшое преимущество и использовать при случае. Мысли сами по себе безвредны, но в нужный момент даже они могут произвести определённое впечатление.

Чонин размялся под струями горячей воды, приводя себя в порядок. До идеала очень далеко, но теперь он хотя бы уверенно стоял на ногах. Вернувшись к матрасу, сел и выпил ещё полстакана молока. Прошло чуть лучше, чем в первый раз. Вытянувшись на полу, Чонин немного покатался, выпрямив руки над головой. Цепи мешали, но не критично, зато его спина, несомненно, была благодарна за такую заботу.

Перебравшись вновь на матрас, Чонин наконец позволил себе уснуть.

Пока ничья.

========== 2 ==========

► 2 ◄

В следующий раз наставник заявился как раз к концу лёгкого перекуса. Чонин не отреагировал на его приход и продолжил пить кофе.

― Добрый день, Жэнь, ― мягко произнёс Хань.

Он говорил так, словно имел дело с трудным ребёнком. Бесило.

― У меня нет китайского имени, ― закончив с кофе, просветил его Чонин. ― Ты можешь, конечно, обзывать меня как угодно, но не удивляйся отсутствию реакций.

― Чонин лучше?

― Намного.

― Хорошо. Чонин, о чём ты думаешь? ― Хань придвинул стул и уселся на него, уже знакомо закинув ногу на ногу.

― Вообще или именно сейчас?

Пока что вопросы были стандартными, поэтому Чонин слушал краем уха и ловил серебристые нити дара Ханя. Помимо телепатии тот обладал телекинезом и, возможно, чем-то ещё. Чонин хотел выяснить все его возможности и их предел. Пригодится в будущем.

Насколько Чонин знал, во “Дворце” считали, что он забирает дары с помощью прикосновения, одновременно убивая их владельцев. Ладно, так даже лучше. Убивал он, когда возвращал дар владельцу, отзеркалив его с помощью телепортации или вывернув наизнанку, если угодно. Если сложить одно и то же число, но со знаками плюс и минус, то получится совершенство, идеал. Или ноль. Или смерть. Для того же, чтобы изучить чужой дар и использовать его, Чонину не требовалось прикосновение. Хватало нити, следа, присутствия. И эта способность к заимствованию чужих даров, на самом деле, не являлась отдельным навыком, она проистекала из дара телепортации, была его продолжением, потому что символ телепортации ― восьмёрка, иначе говоря, знак бесконечности, закон Огама или лист Мёбиуса, что говорило о бесконечном совершенствовании и познании.

― Пускай именно сейчас.

― Я потерял суть беседы, ― честно признался Чонин ― он уже успел забыть, о чём его спрашивал Хань.

― Ничего страшного, мы только начали. Так о чём ты думаешь именно сейчас?

Именно сейчас Чонин всматривался в разум Ханя и пытался поймать чёткие образы и мысли, что были “на поверхности”. И то, что Чонин там увидел, заставило его отпрянуть. Наверное, это называлось отвращением. Поначалу он решил, что не станет больше повторять подобных попыток, потому что… потому что он не понимал и не принимал подобного. Не осуждал, однако был далёк от этого. Только любопытство и, отчасти, обстоятельства заставили его пересмотреть своё отношение. Пускай увиденное смущало и вызывало неприятие, иного способа разобраться и получить более весомые преимущества не существовало. В конце концов, это не вина Чонина, что ему достался именно такой наставник, а мысли ― это всего лишь мысли, а не реальность. Мысли немного похожи на сны, а сны бывали не менее причудливыми и извращёнными, чем чьи-нибудь мысли. Чонин собирался драться всерьёз, поэтому никакие мысли не могли его остановить. Даже если ему самому придётся научиться думать именно так, как думал Лу Хань.

Ведь это лишь мысли, безвредная игра воображения.

И он уверенно ответил:

― О бесконечности и совершенстве.

― Это весьма относительные понятия, ― снисходительно улыбнулся Хань и пожал плечами.

― Если ты не знаешь ни первого, ни второго, почему утверждаешь подобное?

― А ты знаешь? ― Хань едва заметно нахмурился, но пока не спешил ставить на место Чонина с помощью своего дара. Он вообще думал о другом. Не о Чонине.

― Знаю. Оба понятия предельно конкретны и реальны. Они лежат в основе моего дара ― хотя бы. Было бы сложно делать вид, что их не существует или они относительны. Способность передвигать предмет силой мысли тоже вот для большинства относительна, но, полагаю, ты сразу же начнёшь возражать.

Хань сложил ладони на колене и сплёл пальцы, помолчал немного, потом кивнул:

― Придётся признать это. Хорошо. Почему же ты сейчас думаешь о бесконечности и совершенстве?

― Просто захотелось. Наверное, многих в твоём присутствии тянет на подобные мысли?

― Не улавливаю связи.

― Бесконечность и совершенство, ― медленно повторил Чонин, не сводя глаз с лица Ханя и вспоминая образы, пойманные на поверхности чужого разума. Дойдёт или нет? Или это лишь Чонину пришло в голову обратить внимание на бесспорную красоту Ханя и заговорить об этом в подобном ключе? Внешность Ханя безбожно лгала, пленяя ликом ангела; Чонин понимал это, поскольку накануне на собственной шкуре испытал гнев этого самого “ангела”. Он играл с огнём и прекрасно знал об этом, но он иначе не умел жить, наверное. Если бы не играл с огнём, не оказался бы во “Дворце” никогда.

Воздух вокруг начал знакомо уплотняться, и Чонин не удержался от победной улыбки. Вторая встреча, и снова такие последствия… На сей раз он всё-таки отключился от боли, но улыбаться не переставал до самого конца.

========== 3 ==========

► 3 ◄

Первым вернулся слух и уловил мерное тиканье. Словно рядом стояли старинные часы с маятником. Потом Чонин различил голоса, и ему потребовалось время, чтобы осознать и понять китайскую речь.

― Хань, никогда не думал, что ты можешь быть таким несдержанным.

― Это случайность. И у меня из головы вылетела медицинская информация. К тому же, он так уверенно отказался от осмотра у врача, что… ― В разуме Ханя клочками и обрывками кружили образы потерявшего сознание Чонина. Смотреть на это было не в удовольствие, как и отмечать задерживающийся на губах Чонина на пару секунд дольше дозволенного взгляд ― даже мысленный.

― Но сам он точно не врач. Ты не должен был пренебрегать инструкциями.

― Знаю. Но теперь уже поздно. Насколько всё серьёзно? ― Лу Хань вновь отчётливо подумал о губах Чонина, показал невидимому наблюдателю чёткий образ, о котором его никто не просил. Потом ― бледное лицо, тёмные полукружия ресниц, резко очерченные скулы… Хань так пристально смотрел на Чонина и рисовал в мыслях настолько детальный и объёмный образ, что Чонину стало не по себе, но приходилось продолжать игру.

― Намного. Травма старая, тут ничего уже не сделать. Разумеется, он будет в порядке скоро, но в весьма относительном. Надеюсь, ты это запомнишь.

― Куда я денусь? Запомню, конечно.

― Что он тебе сказал?

― Не твоё дело.

― Вряд ли он в курсе, что Сюмин…

― Заткнись, ладно? ― Яркая вспышка, множество путаных образов от смятых простыней до смущающих и откровенных сцен ― всё это вроде бы и связано с Сюмином, и ― в то же время ― не связано, бессмыслица какая-то… На сей раз Чонин не отшатнулся, но невольно попытался как-то отгородиться от видений. Не смог. Либо смотреть на всё сразу в той степени, в какой ему это вообще удавалось, либо не смотреть вовсе. В голове настойчиво крутился вопрос: “Неужели Ханю это нравится?”

― И не подумаю. Этот приказ сам по себе сильно смахивает на сведение личных счётов. Твоё поведение при исполнении ― тоже. Может быть, ты имеешь право злиться на Сюмина, но этот мальчишка тут при чём? Тебе не кажется несправедливым отыгрываться на нём? Не проще ли отыграться на том, кто действительно виноват? Мальчишка и Сюмин к этому точно отношения не имеют, а вот…