― Потому что подобные дела так не делаются, ― отрезал Кай, ткнув пальцем в кнопку вызова лифта.

― Что ты имеешь в виду?

― Если бы тебе действительно нужен был хороший телохранитель, ты не лез бы с предложениями к кому попало, а сделал объявление и выбирал бы самого лучшего. По-настоящему. Откуда тебе знать, насколько я в этом хорош? Ты даже не видел, что я умею.

― Мне говорили о тебе…

― А, связи, ― иронично хмыкнул Кай и шагнул в кабину, привалился плечом к стене и проследил, как Хань нажал на кнопку с единицей. ― Если ты дорожишь собственной шкурой, на связи тебе будет наплевать. Связи не гарантируют профессионализма. Не знаю, зачем говорю тебе это, всё равно омеги ценят прежде всего связи.

― Откуда тебе знать, что ценят омеги? ― Хань уже злился. Этот мальчишка слишком много возомнил о себе.

― Оттуда. Ненавижу таких, как ты. У меня перед глазами весь ваш террариум гадов ― Театр. Образцы на любой вкус. Да и раньше насмотрелся вдоволь. Власть, деньги, примитивные желания. Когда-то омеги были низшим классом, потом их ценность возросла, а сейчас с вас пылинки сдувают. Мне, в общем-то, наплевать. Просто никак не пойму, почему меня по умолчанию считают худшим, знаешь? Вроде бы не животное, на других не бросаюсь, хоть и альфа. А, да… Тебя так интересовала “касабланка”, помню. Знаешь, когда пускают в дело эту дрянь? И как часто?

Хань помотал головой, не отводя глаз от застывшего лица Кая.

― Её пускают в дело тогда, когда альфа не испытывает желания, когда омега не вызывает у него никаких чувств. Перевожу: “касабланка” ― это каждый раз. Есть обычная доза. Но иногда она превышает норму. Сам сообразишь, почему? Или тебе на пальцах объяснить? “Касабланка” ― это крошечное зерно истины в мифе о вечно озабоченных альфах.

― Погоди, но ведь когда мы…

Кай поймал его подборок, медленно провёл пальцами по щеке и поцеловал до того, как Хань успел что-либо предпринять. Потом отстранился и смерил насмешливым взглядом.

― Ты мне просто понравился.

И этот… этот… эта скотина спокойно вымелась из лифта, остановившегося на первом этаже у стоянки.

― А ну стой! ― Хань рванул следом и мёртвой хваткой вцепился в запястье Кая.

― На бис? ― нахально поинтересовался этот невыносимый мерзавец и выразительно посмотрел на губы Ханя.

― Иди ты к чёрту! Я по поводу работы.

― По поводу работы я тебя уже послал, мало?

― Нет. В смысле, спасибо за совет. Я ему последую. Если я приглашу тебя в качестве кандидата, ты придёшь? Отбор будет честным, обещаю. Мне действительно нужен профессиональный телохранитель. Только учти: провалишь отбор ― я тебя не найму.

― Тоже мне, напугал… ― Кай отвернулся и вздохнул, потом вновь посмотрел на Ханя. ― Ты хоть слово слышал из того, что я тебе сказал? Я ненавижу таких, как ты. Но ты всё равно предлагаешь мне охранять тебя и защищать твою задницу?

― Исключительно в том случае, если ты пройдёшь отбор. Это во-первых. Во-вторых, я сам в состоянии защитить свою задницу. В-третьих, высокая оплата и престижная работа. Это тебе не ночи в Театре проводить.

― Если сам в состоянии защитить свою задницу, на кой чёрт тебе тратить деньги на охрану?

― Да я не в том смысле! И ты прекрасно понял, что я имел в виду!

― Я альфа. У меня мозги не в голове, вроде как, забыл?

― Прекрати…

― Господин Лу, как вы себя чувствуете?

Хань сердито зыркнул на Исина: нарисовался не ко времени ― хрен сотрёшь.

― Чувствую, ― буркнул он и удержал Кая за рукав куртки, чтоб не сбежал.

― Голова не кружится?

― Если вы так деликатно пытаетесь намекнуть на сотрясение, спешу вас разочаровать ― не кружится, не тошнит, не болит, и вообще есть хочу.

Исин заметил лёгкое недоумение на лице Кая и торопливо пояснил:

― Вчера взорвали машину господина Лу. Хорошо, что он нажал на кнопку ключа ещё внутри больницы, так что никто не пострадал. Ты как себя чувствуешь?

― Обычно, ― пожал плечами Кай и покосился на Ханя, потом поймал брошенный Исином ключ.

― Пятый ряд. Будь осторожнее в пути.

― Спасибо, доктор, ― отвесил Кай немного неловкий поклон и зашагал к выходу с Ханем на хвосте.

― Что у тебя с ним?

― Ничего.

― Так я и поверил, ну да, как же, держи карман пошире…

― А ты держи ревность при себе, а то она мне жить мешает.

― Ревность? Какую ещё ревность, ты…

― Отстань.

― Нет уж! Отвезёшь меня домой?

Кай так резко остановился, что Хань с разгона врезался в его спину и тихо зашипел, когда больно приложился носом между лопаток.

― Я не твой водитель, чтоб развозом заниматься.

― Я заплачу. Мне ехать не на чём. Машина… ну…

― Покатайся в метро или на мобусе.

― Я никогда не ездил в общественном транспорте, ― поник Хань и посмотрел на Кая с таким несчастным видом, на какой только был способен. Не подействовало. Хань несколько раз моргнул, чтобы глаза заблестели влажно, и понурился, изобразив вселенскую скорбь и бездну отчаяния. Обычно рослые альфы не выносят слёз омег, а вот мелкие наоборот ― обожают до слёз доводить. Кай, похоже, вписывался в это правило, потому что нахмурился, осмотрел Ханя с головы до ног и обратно, обречённо вздохнул и жестом велел следовать за ним. Остановился он у лёгкого аэробайка, и Хань немедленно запаниковал. На аэробайках он тоже никогда не ездил, к тому же такой вид транспорта считался экстремальным. Но Кай даже не потрудился успокоить его хоть как-то, перекинул ногу через сиденье и завёл аэробайк.

― Тебе особое приглашение нужно?

― Ты собираешься ехать на этом?

― На машину у меня денег нет, уж прости. Да и не люблю.

― Но это… Оно вообще как передвигается?

― Легко. Ты садишься или нет? И куда тебя везти?

Хань неуверенно пристроился за спиной Кая и обхватил его руками за пояс, сжал изо всех сил, потому что банально боялся свалиться.

― У меня дом за городом. Речной квартал.

― Как мило. Ты чего так вцепился? Или мне, по-твоему, нужно всю дорогу обходиться без воздуха?

― Не хочу, чтобы ты потерял меня на полпути.

― Потеряешь тут, как же. Да отцепись ты! Или почешешь домой на своих двоих.

Хань с усилием выдохнул и расслабил немного руки, после чего послушно сцепил ладони в замок. Правда, когда Кай рванул с места в карьер, невольно вновь стиснул его бока, но затем ослабил хватку, чтобы не мешать ему дышать.

Аэробайк двигался как по самой дороге, так и над ней, проходя перекрёстки и крупные скопления транспорта по воздуху без задержек. Довольно удобно, но и страшно, потому что траектория движения постоянно менялась, как менялись и обычные рамки движения. На дороге Хань привык смотреть влево и вправо, вперёд и назад, а тут же добавлялись ещё такие параметры как “верх” и “низ”, и “диагонали”. Хань с трудом представлял, как Кай вообще ориентируется в такой сложной системе координат, ещё и так ориентируется, чтобы вытворять на аэробайке различные трюки, проносясь прямо перед кабинами грузовиков и мобусов. Разок этот псих даже проскочил перед скоростным поездом ― Хань думал, что у него сердце разорвётся от ужаса до того, как их поезд сметёт с дороги. Обошлось…

Что ж, тест на скорость реакций в неудобных условиях Кай, можно считать, прошёл уже на “отлично”. Неудобных, потому что никакой кабины, и из защиты есть только очки из фиолетового титанопластика. Причём очки ― у Кая, а у Ханя и того не было, поэтому приходилось щуриться, жмуриться и вовсе закрывать глаза время от времени, но ветер всё равно безжалостно хлестал по лицу, срывал слёзы с ресниц и норовил сдуть с сиденья ко всем чертям.

Кай так резко остановил аэробайк у резных ворот, что Хань в самом деле чуть не разжал уставшие руки и не впилился в те самые ворота головой с разгона.

― Написано, что хата твоя, ― сдвинув очки на лоб, фыркнул Кай и кивнул в направлении хрустальной таблички, венчавшей ворота.

― Моя, ― буркнул Хань и дотянулся ладонью до датчика-замка, после чего ворота распахнулись. Кай уже неспешно двинулся над аллеей к дому на холме.